Suck it (and see)

      Ты просекаешь сразу, что что-то не так, когда Мин «Шуга» Юнги начинает хрустеть костяшками пальцев. Ты знаешь, что тебе лучше бы свалить ко всем чертям быстрее отсюда, когда левый глаз Юнги немного дёргается, выглядя так, будто он моргнул. И ты знаешь, ты, блять, прекрасно знаешь, что должен оставаться подальше от божьего благословения по имени Чон Хосок, потому что ты не достоин его, бесполезный дышащий кусок дерьма. Ты всё это прекрасно знаешь; ты чувствуешь это глубоко в костях, пропуская через себя. Сука, лучше беги.       У Мин Юнги есть некоторые правила: если ты чувствуешь себя прямо-таки бунтарём, и решаешь, что ты немного круче, чем есть на самом деле, выбирая следовать за ними, то конец тебе, парень. Вот почему Шуга выбил всё дерьмо из третьего по счёту мудака этого месяца, которому не хватало немного здравого смысла и, возможно, мозгов. Жалкий ублюдок.       Но Юнги дал ему шанс, он, блять, дал ему один шанс, но тот не воспользовался им, профессионально. И теперь маленькая дрянь молила о пощаде. Нравилось ли это Юнги? Очень. Считай, Шуга пожалел жалкую душонку парня. Чон, чёртов, Хосок принадлежит ему. Хоби его, и только его. Он, блять, принадлежит Юнги. Не трогай, не смотри, и даже не дыши рядом с ним, иначе бог в помощь; Юнги похоронит тебя с куском жвачки, чтобы тебе не было скучно, пока ты будешь ждать Судного дня.       Хосок и Юнги. Юнги и Хосок. Ничего между. Свяжешься с Хосоком, и автоматически свяжешься с Юнги. А тебе это не нужно. Ни сегодня, ни в следующей жизни, никогда. Его одержимость с пачкой веселья, запакованные в милую леность никак не близки здоровому поведению. Он знает это, понимает и принимает. Он, мать его, пользуется этим. Все в подполье знают об этом. Юнги убил бы за Хоби. Он чертовски любит Чона с его рандомными криками и хихиканьем. Он чертовски ценит то, как глаза Хосока превращаются в полумесяцы, когда он улыбается. Он клянётся, что голос его Хоби никогда ему не надоест. Он хочет пристегнуть его в комнате, закрыться с ним и выкинуть ключ, потому что Хосок только его, только он может восхищаться им. Никто не посмеет и пальцем тронуть это божество. Мой, мой, мой, мой, мой, мой — Мой!       Разукрасивши лицо того ублюдка старой бейсбольной битой, у которого, похоже, стальные яйца, раз он посмел тронуть то, что принадлежит Юнги, Мин наконец мог насладиться тишиной и голосами, презрительно шепчущими оскорбления в его голове. Он, блять, мой. Чон Хосок принадлежит Мин Юнги. И у тебя нет ни единого шанса, сука.