десять минут

Иней вспоротыми кристалликами льда переливается на солнце, оседает на носке кеда вперемешку с грязью и гнилью опавших листьев. — Стайлз, нам пора ехать. — Дай ему время, Дин. — Совсем скоро полиция узнает, что мы были рядом с девочкой на кладбище. У нас есть не больше десяти минут. — Десять минут, — эхом повторяет Стайлз, ковыряя ногами подмёрзший наст и на автомате отмечая минутную стрелку на циферблате наручных часов. — Десять минут. У Стайлза Стилински-тире-Винчестера есть десять минут, чтобы сделать шаг вперёд, сесть в машину и двигаться дальше. Обратный отсчёт 9:59, 58… 1:05, чтобы забыть, как щит с названием Бикон-Хиллс промелькнул перед глазами, не позволяя рассмотреть все потёртости и пятна облупившейся краски. Стайлз, с детства готовый к приключениям и прочим неприятностям, чувствовал себя почти как дома в машине дяди, которую тот называл деткой, и на переднее сидение которой ему удастся попасть разве что после смерти отца. 1:17, чтобы подтереть в памяти воспоминания о первой встрече с ней, о первой встрече с золотистыми локонами и подведёнными чёрным карими глазами, которые щурятся проницательно и недоверчиво. — Что за имя — Стайлз? — Блондинка загораживает путь в библиотеку, догадываясь, что щуплый подросток совершенно точно не будет пытаться ей физически протестовать. — И что ты и агенты ФБР забыли в нашем городе? — Не понимаю, о чём ты, — пожимает плечами юноша, чувствуя себя неуютно под взглядом карих глаз. — Я не знаю никаких агентов ФБР. — Тогда ты очень любишь кататься в машинах незнакомых людей. Блондинка с именем Эрика, которое вяжет на языке и вызывает какое-то странное покалывание в районе затылка, не собиралась сдаваться так просто. 1:38, чтобы стереть из памяти стыдливое сожаление, когда Эрика довольно мастерски следит за ним до мотеля и оказывается прямо за дверью номера, нагло представившись обслугой. — Ты всё ещё будешь отпираться? — интересуется она, усмехаясь. — Почему мне кажется, что они не настоящие агенты? И только садистская мать может назвать сына Стайлзом. Расскажешь правду? — Меня и правда зовут Стайлз, — хмурится юноша, взглядом стараясь пристыдить Эрику, но с ней такие фокусы не проходят. — Тебе придётся уйти. — Не думаю, — возражает блондинка и легко отталкивает подростка с пути, чтобы предстать перед старшими Винчестерами во всей своей сильной красоте. — И мне кажется, я знаю, почему вы здесь. Эти убийства… необычные, верно? Стайлз то краснеет, то бледнеет под недовольными взглядами отца и дяди, но Эрика умеет расположить к себе людей, выкладывая на стол перед ними толстую папку с газетными вырезками и мило улыбаясь. — Если я не дура — а в этом можете быть уверены, — то людей на дороге убивает женщина, погибшая больше пятидесяти лет назад. Так, я в деле. Стайлз знает аллергию своего обретённого только в прошлом году дяди на самодеятельность подростков в их семейном деле, даже племяннику пришлось свернуть горы прежде, чем ему отвели место на заднем сидении импалы. Стайлз понимает, что его ждёт разговор, и не только с родственниками, но и с настойчивой блондинкой, от которой не на шутку приятно пахло лавандой. 1:49, чтобы забыть, как необычно сильные руки девушки впечатывают его в стену, и ещё секунд десять на осознание, что ему это даже понравилось. — Я должен ему помочь, — не особенно уверенно, но с назревавшей отчаянной решимостью говорит Сэм. — Нет-нет, Сэмми, пусть парень учится справляться сам, — останавливает его брат и сует в руку бутерброд. — Вот, перекуси. Помнишь, как отец учил нас охотиться? Методом проб и ошибок. — Лучше уж попасть в вампирское логово, чем к ней, — совершенно серьёзно говорит Сэм. — Эта Эрика непроста. — Да, и она нравится Стайлзу, — подтверждает Дин. — Так что, становится полностью его проблемой. 2:04, чтобы забыть, как обжигают её губы с привкусом ментола, как острые наманикюренные ногти впиваются в спину между рёбрами, как золотистые локоны обвивают его ладонь, словно змеи, не желая отпускать. Негласное правило охоты — не отвлекаться и сфокусироваться на задаче — летит к чертям при лихом пособничестве Эрики Рейес. Лавандовый аромат её кожи остаётся на губах Стайлза, кажется, навсегда. 1:53, чтобы (попытаться) забыть, как сломанные ногти скребут его запястья, в горле что-то хрипит, что-то из последнего-важного, что Стайлзу не суждено расслышать. — Эрика, не оставляй меня, Эрика. — Вымазанные в земле ладони гладят тусклое золото волос, искажая цвет, слова сыплются бессмысленным потом с обескровленных губ юноши. — Только не умирай, только не оставляй меня, не закрывай глаза… Эрика… Стайлз беспомощно касается губами холодного лба, мокрых от слёз щёк, ощущая вкус потёкшей туши и потерянного будущего. Стайлз знает, но не понимает, что это конец. Это понимает Дин, как всегда болезненно хмуря брови, и отец, прикрывающий глаза от молчаливого раскаяния. Для них — увы — это уже не первое имя в списке потерянных душ. Стайлз только что вычертил в своём списке первое имя, которое вряд ли когда-либо сможет забыть. У него есть ещё пара секунд, чтобы сделать вдох. Кровь пульсирует в висках, он скорее догадывается, чем на самом деле слышит, как в сотне метров от него святой отец говорит об ушедшей так рано блондинке с экстрактом лаванды в крови. Дин не ворчит, как бывало прежде, что Стайлз лезет к детке в грязных, измазанных землёй кедах. Сэм сочувственно молчит и потирает широкий лоб, стараясь подобрать нужные слова, чувствуя непосильную ношу отцовского долга. Щит с названием на выезде из города никто даже не замечает.