Единственный

       — А все могло быть иначе.       Уставившись на безликую луну, подросток быстро вздыхает, располагаясь на ребристой крыше. Казалось, будто эта голубая ночь никогда не закончится — настолько она была непроглядна. Все звезды уже давно потемнели, а темные глаза бесцельно смотрели на освещенный фонарями Токио.        — И все-таки, куда не погляди — везде мелочь.       «Но за это время он быстро повзрослел». — Подумал юноша, запахивая сбившиеся полы юката. — «Куда летят дни…»       Асакура Йо рос незаметно. Даже при нынешних семнадцати годах он вел себя как ребенок. Умудренный, спокойный, но несерьезный и беспечный. Звонкий голос и легкий румянец на щеках, взъерошенные мягкие волосы, которые выросли до лопаток, проницательные глаза и открытая детская улыбка… В него нелегко было не влюбиться. Словно вечная весна, что все больше цветет и теплеет с каждым днем. Однако, и у самой долгой весны есть конец, и она перетекает в нестерпимо горячее лето. Так же и с Йо. Однажды он будет взрослым и превратится в очередного скучного человека. Хао скрытно надеется, что этот момент настанет как можно позже, потому что нынешний Йо его вполне устраивает.       Милый.       Нет, Хао не придает Йо образ сладенького ангелочка, который захватывает сердца людей с первого взгляда. Просто его брат сам по себе такой… странный, тихий, но милый. В нем есть что-то такое, отчего хочется ерошить его волосы и гладить. Возможно, во всем виновата их шелковистая текстура. Хао бы даже сравнил его с кошкой, если бы не Матамуне. Это было больной темой.       Ленивый. Даже апатичный, причем с самого детства. Одна фраза: — «Я хочу слушать любимую музыку и спокойно жить!» — ошарашила притаившегося в деревьях Хао, наблюдавшего за тренировкой пятилетнего близнеца. Тот тихо засмеялся, когда Йо получил большой нагоняй от дедушки.       Некоммуникабельный. Девять лет. Без понятия о том, как завести разговор со своей будущей женой. Матамуне — его единственный друг из всего мира. Впрочем, как и Хао. С этим они немного похожи. Люди его не интересуют. Скрытный.       Невнимательный. Засыпает на уроках с открытыми глазами. Постоянно слушает музыку, ограждаясь от мира. Часами молчит, уставившись на какую-то реку.       Защищающий. Отчаянно пытается спасти человека по имени Манта. Страх, гнев и преданность в глазах. Такого Хао точно не ожидал — у его брата есть способность любить людей. Впечатляет.       Заботливый. Идет, сломя голову, на помощь Рену Тао куда-то в Китай. Просто невыносим, мог ведь пострадать. Пару-тройку раз выручает своих дружков по пути в деревню Пачи, и даже не задумывается о себе. Глупый.       Сильный. Не плачет, даже когда больно. Факт того, что он просто переживает «адские тренировки Анны» уже радует. Хотя они совершенно отличаются от настоящего ада. Хао ведь знает, он пробыл там более тысячи лет.       Искренний. Открыто заявляет всем, что Хао — его брат, и не стесняется этого. Легко соглашается на встречу в кафе. Признает то, что Хао — не вселенское зло, а мальчик, у которого нет друзей. Открывает ему глаза на новый мир.       Хао любит его за все плюсы и минусы. Просто любит за то, что его половинка души настолько отлична от него самого. Ночь и день. Космос и Земля. Свет и тьма. Они — две разделенные составляющие друг друга, и без одной части мир был бы совсем другим.        — Я так и знал, что найду тебя здесь, нии-тян. — Звонкий тихий голос, словно дребезжание колокольчика, зазвенел в спертой тишине, закладывая уши. Хао резко выпрямился в полный рост, тяжело вдыхая насыщенный родным запахом воздух — у него было ощущение, что этот разговор для них обоих выйдет нелегким.        — Это было предчувствие или ты пошел наугад? — выдохнул король, запрокидывая голову, чтобы получше видеть лицо, в которое он не заглядывал уже два года. Совсем не изменился, только стал выше.        — Да нет, мне Амидамару рассказал. — Сухо ответил Йо, и, прочистив горло, продолжил: — Давненько не виделись.        — Правда? А мне кажется, будто это было вчера. Время так незаметно летит…        -…особенно тогда, когда ты король шаманов, я прав? — сказав это, младший сжал кулаки, и блики в глазах немного потемнели. Неужели зол? — Ты правда настолько был занят, что ничего о себе не объявлял?       Нет, на самом деле, Хао всегда было скучно. Справившись с контролем над планетой за пару дней, он несколько раз намеревался заявиться в дом Асакурам, но Йо часто отсутствовал и уезжал, поэтому Хао прекратил думать о ближайшей встрече с близнецом.        — Что, неужто скучал по мне, братишка? — саркастично получилось. Не так, как он хотел. Йо, нахмурившись, подошел ближе. Не говоря ни слова, схватил его за руку и притянул к себе. Прижал тонкую ладонь аники к своей щеке, и Хао затрепетал от ощущения мягкой кожи на своих пальцах. Нежно и медленно скользнув по скулам и, проводя линии по выделяющейся ямочке, король ухмыльнулся, а младший шаман заметно расслабился. Морщинки на лбу разгладились.        — Очень. — Честно выдохнул Йо, и вся начальная злость как-будто испарилась в туманно-кучерявые ночные облака. Хао тем временем использовал в ход вторую руку и щупал щеки, гладил лоб, очерчивал заостренные худые черты лица, а Йо еле улыбался, наслаждаясь прикосновениями.        — Знаешь, а ты ведь вправду не поменялся. Совсем еще ребенок.        — Сам такой. Прожил с ненавистью в сердце тысячу лет, а в итоге так и не приобрел друзей.        — Замолчи. — В темной радужке вспыхнул недобрый огонек. — Пожалуйста. — Вежливо прибавил Хао, утыкая лицо в грудь Йо.        — Аники, что ты…        — Помолчи. — Повторил он, ощущая сбившийся ритм сердца братика и, не выдержав хлынувшего в сердце тепла, обнял его за шею. Йо в ступоре сделал нечто похожее на поглаживание спины Хао, но тут же отдернул руку, как бы смущаясь. Хао это позабавило. Он переместился на пушистые волосы, которые по ощущению напоминали черный шелк. Легонько их дернул, и Йо, зашипев от боли, вцепился в его ладони своими, пытаясь их убрать. Пользуясь моментом, старший брат приподнялся на цыпочках и чмокнул отото в щечку, отчего тот окаменел и испустил громкое: — «Уваааа!».       Король был старательно отпихнут в сторону, с наглой усмешкой на губах. Казалось, будто он издевается и проводит свой очередной эксперимент над поведением. В голове зародился план мести. Стремительно подбегая, Йо хватает руки Хао своей одной и заводит их над головой. Заставляет сделать пару шагов назад и уткнуться телом в дерево. Хао вдыхает, словно свихнувшийся, но не сопротивляется, желая увидеть, что последует дальше. Это хорошо. Другой рукой Йо распахивает юката, наклоняется ниже и прижимается лбом к лбу испытуемого.       «И когда он успел так вымахать?» — спросил себя Хао, почти смеясь вслух. Ведь недавно был-то совсем ребенком.       Мысль прерывается, когда Йо наклоняется еще ближе, касаясь губами губ близнеца. На секунду — только на секунду — король ощутил забытый дотоле страх. Нервная игла проткнула сердце насквозь, оставляя неприятное ощущение. Словно сейчас в грудь вонзят нож, пока он бессилен и схвачен. Но отото, отпустив его, обеими руками обхватывает его лицо, неумело целуя. А щеки у самого красные-красные, словно грани у рубина. Нет, это же Йо. Йо никогда не предаст его. Йо — единственный, кому можно доверить себя. Ведь он его вторая половина.       «Не уходи никуда от меня, Йо. После всего, что случилось, мне важен лишь ты. Не хочу, чтобы ты умирал, взрослел, женился и проживал обремененную невзгодами жизнь. Иди рядом со мной».       После поцелуя, Йо тихо вздохнул, и прошептал, как можно тише и нежнее:        — Я никогда и не уходил от тебя, нии-тян. И всегда буду следовать за тобой.        — Анна тебя убьет.        — Знаю. — Хихикнул Йо, еще раз целуя. Ведь неизвестно, когда они увидятся в следующий раз. Зато Йо знал и чувствовал — Хао он никогда не отпустит, ведь тот единственный, кто может дарить ему спокойствие и ощущение нужности.       Сквозь сон, крепко стиснув свою половинку в объятиях, Хао впервые по-настоящему смог улыбнуться за свою жизнь. — Я делаю это ради того, чтобы спасти тебя, Йо. Ведь ты моя драгоценная половинка, не так ли? — сонно сказал король Шаманов, зевая. Совершенно не понимая, о чем тот бубнит, Йо прижимает к себе брата и кладет его голову к себе на колени. — Конечно.