Spoken words like moonlight

Микки никогда не видел смысла в браке. Конечно, сложно сказать, что он был свидетелем лучших примеров того, как это все должно быть. Пока он рос, он знал всего пару людей, связанных узами брака, — своих родителей. Они ступили на этот путь с тех пор, как им исполнилось по восемнадцать, хотя уже на тот момент у них было трое детей. Срок, прожитый ими бок о бок, действительно мог бы быть впечатляющим, если бы не тот факт, что они просто терпеть друг друга не могли. Они только то и делали, что вечно ссорились. Терри мог беспощадно колотить их мать так, что та еще несколько дней после этого ходила в гематомах и ссадинах, а она, в свою очередь, могла накуриться или закинуться чем-то и громить вещи Терри, иногда пропадая невесть где целыми неделями. И пока ее не было, Терри охаживал других женщин, приводя их в дом и трахая прямо в гостиной, будто считал это какой-то маленькой личной победой над своей женой. Иногда Микки думает, что вполне мог бы стать объектом мечтаний для каждого психолога только потому, что становился свидетелем всего этого, раз за разом. Когда ему было восемь, его мать умерла, что и разорвало этот цикл взаимной ненависти его родителей. Также, это стало концом всего, что Микки знал о браке. Когда он вырос, брак стал ассоциироваться у него с чем-то еще более тревожным. Он забыл о родителях, которые то и дело пытались насолить друг другу; их ругань и проблемы стали последним, о чем он беспокоился. Спустя три недели после его восемнадцатого дня рождения Микки женился на Светлане, и брак стал для него спасательным кругом, способом выжить, но и он причинял боль, будучи тяжким, невыносимо мучительным и слишком сложным даже в самые светлые дни. Какое-то время Микки думал, что это и есть конец. Для него. Затем Йен. Снова. Снова Йен, но в этот раз глубже, сильнее. Йен, который был болен, но все еще был Йеном. Йен, которому Микки всегда был готов помочь и хотел помочь. Йен, которого он никогда не переставал любить, даже несмотря на то, что без всего этого его жизнь была бы куда проще. Он помнит слова Йена, сказанные ему. Не для меня.       — Ну подумаешь, бумажка.       — Не для меня. Он помнит и другую бумажку. Подарок от Светланы на его двадцатилетие — документ о разводе. Она все еще хотела получать алименты и остаться жить в доме Милковичей, но легально он был свободен. Но он никогда не рассказывал об этом Йену. Он не хотел давать ему ложных надежд. Только вот теперь, именно Микки — тот, у кого есть надежда. Потому что сейчас Йен чувствует себя хорошо. Он стабильно принимает прописанные ему медикаменты и давно вернулся к своему обычному «я», усердно трудясь, чтобы получить диплом, исследуя любую возможность устроиться на новую работу и вовремя посещая курсы терапии каждую неделю. Хотя непредвиденные ситуации все еще случаются, случаются и рецидивы. Микки не хочет стоять в церкви на виду́ у тысячи людей и распинаться о том, как Йен изменил его жизнь, даже если это и правда, но он действительно считает, что, возможно, иметь узаконенные, легальные преимущества, которые приходят с браком, будет полезно. Будет безопасно. Если Йен снова заболеет, Микки хочет иметь возможность навещать его в гребанной больнице в любое время, хочет иметь возможность принимать за него решения, если Йен вдруг не сможет сделать этого сам. Еще он… Хорошо. Еще он хочет сделать Йена счастливым. Звучит это чертовски по-гейски, но это всегда было правдой. Счастье Йена Галлагера для Микки важнее всего остального на свете. И он знает, о какой жизни всегда мечтал Йен. Никаких роз, свечей или бриллиантов, нет. Это никогда бы не подошло ни одному из них, и с этим у них нет никаких проблем. Но после его странного и не самого лучшего детства, Йен всегда хотел стабильности. И он говорил это Микки прежде. Йен хочет выйти замуж, приобрести какую-то дерьмовенькую квартирку, чтобы остаться там навсегда, найти работу, которая действительно будет ему нравиться, и придерживаться этого всю свою жизнь. Это вполне осуществимо, и Микки сможет сделать парочку из этих вещей реальными, если достаточно хорошо постарается. Микки хочет сделать Йена счастливым. Он хочет сделать счастливым и себя. Именно это и привело его туда, где он сейчас; он стоит снаружи, перед дверью галлагерского дома, ужасно напуган, с сигаретой между пальцев и обручальным кольцом, лежащим на дне его кармана.

***

Именно Фиона находит его, сидящим на крыльце. Он непрерывно затягивается никотином и покусывает ноготь на большом пальце, потому что слишком напуган мыслью о том, чтобы войти. Она совершенно не выглядит удивленной, когда видит его здесь. Прошло уже два года, и они, без особого на то желания, сблизились. Вынуждены были из-за постоянных перемен настроения Йена и его маниакальных депрессий, из-за указаний врача и страховых счетов, из-за различных лекарственных коктейлей и их побочных эффектов, из-за рецидивов, из-за всего. Эти двое любят Йена сильнее всего; именно они разбирались со всем этим. Они провели множество поздних ночей вместе, сидя на крыльце и покуривая в тишине. Именно поэтому Микки совершенно не удивляется, когда она находит его именно здесь и просто садится рядом. На улице полночь, зима, так что мороз хорошенько пробирает до костей, а девушка одета всего лишь в свои коротенькие пижамные шорты и в тоненький кардиган, который она туго обматывает вокруг своего тела, слегка подрагивая. Он смотрит, как она поджимает пальцы ног, упираясь ими в холодные деревянные ступеньки, ждет какое-то мгновенье, затем стягивает с себя куртку и бесцеремонно накидывает ее на плечи Фионы. Он остается сидеть лишь в свободном свитере и джинсах, но его волнения достаточно, чтобы не думать об этом и прогонять тепло по всему телу.       — Спасибо, — тихо говорит она, засовывая руки в рукава его крутки. Затем она забирает сигарету прямо из его губ и делает затяжку. И он позволяет. Просто сидит на месте и смотрит вверх, на ночное небо, лишь на несколько звезд, которые он способен видеть сквозь яркий свет уличных фонарей. С минуту они просто молча курят. Фиона решает нарушить тишину первой:       — Что на этот раз? — спрашивает она, после чего затягивается сигаретой. — Он снова перестал принимать таблетки? Странные побочные эффекты? Вот черт, ты не получил страховой счет за его последнее назначение, не так ли? Я ума не приложу, как мы будем расплачиваться за это.       — Нет, — быстро уверил ее Микки. — Ничего из того дерьма, что ты назвала. Ничего… Ничего хуевого.       — Оу, — коротко выдыхает она, передавая сигарету обратно, после чего сразу же сжимает свои пальцы в кулаки и прячет их в рукавах его куртки. — Тогда что? Почему ты здесь? Микки считает звезды. Они заставляют его думать о созвездии веснушек, покрывающих тело Йена. Веснушек, количество которых он пересчитывал огромное количество раз. Он считает звезды до тех пор, пока его сердце не перестает галопом мчаться прочь от вопроса Фионы. Затем он медленно засовывает руку в карман своих джинсов и достает оттуда кольцо. Оно просто до ужаса тонкое, обычная серебристая полосочка. Он взял его в ломбарде, в обмен на старый сломанный дробовик. Но все же, это самая дорогая и важная вещь, которую он когда-либо держал в руках.       — Подумывал над одним вопросом, — говорит он резко охрипшим голосом. Он быстро прочищает горло, прокашливаясь, и долго вдыхает в себя сигаретный дым, пока Фиона в шоке смотрит на кольцо. Он снова считает звезды. Еще минутку. И вдруг его резко возвращают на землю сильным шлепком по плечу.       — Ауч! — жалуется Микки, но дикая улыбка Фионы заставляет его задуматься над тем, что она его даже не слышит. Девушка лишь хихикает себе под нос, не веря тому, что сейчас происходит.       — О. Мой. Бог, — разделяет она по слову, снова ударив парня, и кладет свою руку ему на плечи, обнимая за шею и притягивая ближе к себе. Микки улыбается, несмотря на все попытки сдержаться. — Микки. Это же охуенно. Охренеть. Йен будет так счастлив.       — Значит, ты не собираешься говорить мне, что это плохая идея? — переспрашивает он, стараясь вынырнуть из ее объятий так, чтобы это не казалось слишком неловким. — Что мы слишком молоды и подобная хрень, что я плох для него?       — Может быть, если бы это случилось два года назад, — подтверждает Фиона, удобно устраивая свою голову на плече Микки. — Но, сейчас? То есть, прошло два года, два пиздец каких сложных года, но ты был с ним, оставался с ним, несмотря ни на что. Без тебя мы бы не справились. Ты оплачивал его лекарства, делал все, чтобы мы были уверенны в том, что он не пропускает курсы терапии, и заботился о нем во время маниакальных приступов. Ты хороший для него, Микки Милкович. Никогда не думала, что скажу это, но я даже представить не могу Йена с кем-нибудь другим. К тому же, тебе двадцать, Йену скоро тоже — не думаю, что это слишком рано, учитывая все то, через что вы, парни, прошли. И я знаю, что не знаю и половины всего.       — Да уж, — тихо ответил Микки. На мгновенье перед его глазами пронеслись моменты из жизни, которые бы он хотел стереть раз и навсегда: блядская Светлана на диване, лицо Терри, когда тот выплюнул ему в лицо слово «педик», драка в Алиби. Но он моргнул, и все это пропало. Он всего лишь сидит на крыльце дома Галлагеров с Фионой, обвившей рукой его плечи, и выдыхает сигаретный дым в воздух холодной ночи. — Что ж, сейчас это все в прошлом.       — В прошлом, — соглашается она. — Блять, Микки, с тобой он так счастлив. Микки не знает, что ему на это ответить, потому что эти слова наполняют его теплом изнутри, медленно прогоняя его по всему телу, чего он не может объяснить словами. Он думает о Йене: о его дикой улыбке и добром сердце; о его необузданной сумасшедшей храбрости и ненависти к кетчупу с яйцами; о том, как он держит Евгения, прижимая того ближе к своему телу, улыбаясь; о том, как он одним пальцем убирает лезущие в глаза пряди волос, когда раздражен; о его ледяных ступнях, которые прижимаются к ногам Микки в кровати посреди ночи; о том, как он по-идиотски открывает рот, когда Микки скачет на нем; о кариесе, который Йен так боится заработать, из-за чего слишком бережно чистит свои зубы дважды в день; и о его глазах, которые каждый раз закатываются кверху при напоминании о приеме таблеток. На какое-то время Микки забыл, где он находится, потому что все, все, что связано с Йеном Галлагером, — идеально для него. Он правда не понимает, как он получил такого парня. И тот факт, что он может осчастливить Йена, не укладывается в его голове, но одна лишь мысль об этом заставляет Микки думать, что он делает все правильно. Фиона вновь возвращает его на землю.       — Хэй, пойдем, — говорит она, бросает окурок в снег и встает, хватая Микки за руки, чтобы поднять. — Я хочу видеть, как ты попросишь его. Сейчас! Микки закатывает глаза, но все же позволяет ей держать его за руку и затащить в дом. Где ждет Йен.