Холод - его характер, тьма - его профессия

Холод каменного пола простой пустоватой гостиной проступал через тонкую подошву летних туфель. Одних из немногих, сохранившихся в ее гардеробе после многочисленных столкновений с приспешниками Темного Лорда. Здесь было неуютно - холод, казалось, был частью этого скромного интерьера. Несколько шкафов с книгами и зельями, камин, стол, длинная угловатая скамья, обитая кожей, пара мрачных картин, отчасти заменяющих окна в подземелье, свечи. От одного только этого места по коже пробегали мурашки, что уж говорить о хозяине подземелий, который, кстати говоря, совсем не выглядел обеспокоенным фактом недавнего раскрытия его истинной личины. Вот уже долгое время Северус Снейп играл партию сразу по обе стороны шахматной доски, перемещал свои фигуры по полю, неоднозначно подыгрывая и тем и другим. Что ж, это не могло продолжаться вечно. В переломный момент он все же выбрал сторону. Выгодную сторону. Темную сторону. Во всяком случае, так гласит официальная версия. На деле же, витиеватый клубок причин и следствий распутать мало кому под силу. «Предатель» - окрестила толпа без раздумий. Но истина многогранна и не всегда лежит на поверхности, ведь за шахматной доской в один ход мыслят только дилетанты. Его темная фигура чернильным пятном перемещалась по комнате. Такие привычные резкие движения, безразличный, утомленный взгляд. Казалось, в нем ничего не изменилось, и теперь перед ней все тот же знакомый профессор Зельеварения и Защиты от темных сил. Но знакомым он больше не был. Это был совершенно чужой человек, темный маг. Со своей, известной только ему философией, с понятными только ему мотивами и видимо вполне логичными действиями. Он и раньше вызывал в Гермионе двойственные чувства. Она испытывала уважение и почитание к профессору Снейпу, как к сильному и умному магу, неподдельный интерес к его способностям и даже личности в целом, но доверять ему целиком и полностью она не могла никогда. Его душа, несмотря на всю положительную репутацию и известные геройства всегда казалась ей темной. Нет, она не считала его злодеем, скорее просто чувствовала, что там, под темными водами скрыто куда больше, чем кажется на первый взгляд. Он пугал ее отчасти. Не так, как других студентов, дрожащих на парах от одного его убийственного взгляда и едких комментариев, а как-то неосознанно, на уровне женской интуиции. Этот страх был замешан с любопытством неравномерно, был таким притягательным для всюду ищущей загадки всезнайки, увлекал ее неосознанно куда больше многих научных фолиантов. И теперь ей хотелось узнать, что-то скрытое от большинства, узнать правду. Поэтому, услышав знакомый хлопок трансгенирации, толком не продумав причин своего прихода и возможных последствий, она метнулась, ловко перескакивая вниз по выступающим местами камням - тому, что еще недавно именовалось лестницей. Скорее, вниз, в подземелье. Он еще был здесь. Надолго ли. *** На гостеприимство не стоило и надеяться. Уже минут пять она стояла в дверях, не решаясь нарушить мрачный покой его обители. Он небрежно взял с каминной полки бутылку огневиски и налил себе напиток, всем видом демонстрируя нежелательность присутствия своей бывшей подопечной, возможно, просто ждал, когда она развернется и уйдет, но Гермиона продолжала упрямо стоять в дверях. Наконец одарив ее небрежным взглядом в пол-оборота, он плеснул выпивки во второй стакан и, поставив на стол, толкнул его в сторону гриффиндорки. - Зачем Вы здесь? – его вопрос, хоть и не громкий, после долгой тишины показался оглушительным, а тон был далек от дружелюбия. Снейп оперся на каминную полку и пригубил напиток. Теперь неуютно становилось от безотрывного изучающего взгляда черных как уголь глаз. Что-что, а причинять неудобства он умел виртуозно и по-садистски наслаждался процессом. - Профессор, ... - сдавленно начала Гермиона. Слова застревали в горле, от долгого молчания и нервозности пересохло во рту. - На что Вы рассчитывали? Серьезно! Восстановить справедливость? Решили воззвать к моей совести? - его смех, неудобно громкий, разнесся по помещению, - А может убить меня? Он насмешливо отсалютовал гостье, и, допив огневиски, поставил стакан обратно на камин. - Жаль Вас разочаровывать, профессор, но ни первое, ни второе и не третье! - видимо издевательский тон зельевара отщелкнул выключатель гриффиндорского терпения. Гостья ответила тем же язвительным тоном, не забыв добавить жеманную улыбочку. Подобравшись, она вконец осмелела и, не встречая сопротивления, двинулась к полкам с ингредиентами. Вот она - достойнейшая из причин вломиться без зазрений совести во владения "летучей мыши". Хотя вряд ли было бы достойно - приплетать острую необходимость в медикаментах, маскируя свое личное женское любопытство, но, что ж, надо было импровизировать. Гермиона встала на цыпочки, и, набрав несколько склянок с верхней полки, снова обернулась к хозяину, по видимому, ожидая его реакцию, которая не заставила долго ждать. - Кажется. Это. Принадлежит мне, - прошипел Зельевар в своей обычной манере, разделяя каждое слово. - Но это, Вам больше уже не понадобится, - отчеканила заготовленный ответ "наглая зазнайка", - В Хогвартсе Вас уже... - Это мародёрство! - девушка не успела ничего понять, как зельевар молниеносно - в один шаг оказался подле нее и схватил под локоть, - Положите на место и убирайтесь! Да, вот теперь это он - классический снейповский взгляд, полный негодования и отвращения. Взгляд, под которым чувствуешь себя ничтожеством. Но почему? Почему она должна чувствовать это неудобство? Разве это справедливо? Кто из нас мерзкий предатель? И как он мог поступить так с ней, гм... с ними! Осекшись, после минутной слабости он отступил. Ничуть не страшась повернуться к ней спиной, неспешно обошел книжные полки, прошелся тонкими пальцами по корешкам книг, скучающим взглядом перебирая названия давно изученных томов. -Я жду. Проваливайте, - послышалось уже тише, безучастно. Он был прав. Ведь, по сути, ей действительно нечего было здесь делать. Глупо было и предполагать. Она была так слаба, ничтожна перед силой столь могущественной, способной, при желании, поглотить ее всю. Она поникла и готова была уже поплестись к дверям, но что-то внутри свербело и не давало отступиться так просто. - Вы предали орден, профессор! Что это? Тихое утверждение, поджавшей хвост студентки? Утверждение ли. В голове девушки это больше звучало как вопрос. Взывая к справедливости как ребенок, перед разбившейся игрушкой, не желающий принять, необратимость случившегося, она не желала видеть очевидного. Как же легко ей было бы сейчас обмануться, поверить, в то, что все это просто игра, замысел на благо спасения. Как же хотелось услышать эту вынужденную правду или ложь, которую она бы не задумываясь приняла за неё. Почему? Неважно, все неважно. Просто скажите, профессор, что все это вымысел! Объяснитесь! Солгите, в конце концов, а я поверю. Мне так хочется во что-то верить. Но маг ледяной глыбой продолжал стоять спиной и не спешил оправдаться. - Переметнулись без сожалений? Вы предали всех тех, кто на Вас надеялся, рассчитывал, кто Вас уважал и... - Любил? - закончил он, не скрывая иронии, - Грейнджер... Вы до сих пор полны этой глупой сентиментальности. Слепой преданности. Вы следуете ей безоговорочно, боясь даже на секунду открыть глаза и взглянуть в лицо реальности. Он с легкостью мог превратить ее в марионетку, пляшущую под его дудку, исполняя любую его прихоть, не вспоминая о своих истинных мотивах, управляя ее разумом без малейших усилий, но сейчас ему доставляло удовольствие видеть ее такую настоящую, разбитую и обессиленную. Наблюдать за этими бессмысленными метаниями меж глупой справедливостью и истинными желаниями, которые для нее самой оставались тайной. Для нее, но не для Снейпа. Как это занятно. Руки как ледышки, а сердце уже где-то на полу. Воздуха как будто стало меньше, и хватать его так истерично - совсем не по-гриффиндорски. Как же страшно с ним говорить. Этот страх такой животный, непонятный. Ведь прежде ей и трехголовая псина была не страшна. Этот страх совсем не похож на тот страх, который она испытывала ранее. Он уходит вниз напрягая все мышцы, но не позволяя при этом двинуться с места. Он сковал ее, зажал крепко в своем капкане, оставив дикого зверя на свободе, совсем рядом с ней, безоружной. Как же так, профессор? Он перед ней, тот кто делал добро и не раз. Спасал не жалея себя и не страшась возможной гибели. Разве могло это быть ложью, спектаклем? Только если грамотно спланированным. Грамотным бесчеловечно. Такое мог провернуть только гений. И этот гений стоит перед ней? - А чему же преданны Вы? - Себе и только себе. Мои собственные интересы. Только это имеет значение. Он, поправив поленья в камине, налил себе еще огневиски. Его самодовольная ухмылка теперь больше походила на оскал. - Вы на самом деле думаете также. Только боитесь себе в этом признаться. Впрочем, как и в том, зачем Вы заявились сюда. Его полные необъятной тьмы глаза вдруг засветились каким-то нездоровым интересом, он развернулся и двинулся в ее сторону. - Вы напуганы, Ваш мир рушится на глазах и Вам бы держаться сопротивления. Но Вы рискуете и являетесь сюда, к предателю. К тому, кто гораздо сильней и явно не на Вашей стороне. Должна быть причина поважнее… Месть? Разоблачение? Эти склянки? – Ерунда. По мере его медленного и от этого еще более пугающего наступления сердце начинало отбивать неровные дроби. Гермиона вздрогнула и молила Бога, чтобы маг не заметил этого, ухудшив ее и так краховое состояние. - А хотите, поиграем в абсурдные предположения? Может Вы просто так сильно возжелали меня, раз пришли сюда среди ночи, оставив все Ваше хваленое гриффиндорское благоразумие и осторожность? Он приблизился к ней вплотную и буквально заставил нервно упереться спиной в стену. Дикое предположение. Дыхание сбилось, было сложно, или даже просто невозможно поднять на него глаза. Его давление было невыносимым. Слова были просто унизительными, вероломно бестактными, оскорбительными, непристойными. Но от чего-то в сознании начинали закрадываться подозрения в их правдивости, что заставило девушку еще больше раскраснеться, и, отбросив их, снова укрепить свой "панцирь". - Вам не удастся запугать меня. - Я еще даже не начал. Впрочем, а где же протесты? Да как я вообще смел такое предположить? Ведь гриффиндорки не могут испытывать вожделение к своему профессору, тем более предателю ордена? - он растягивал и смаковал каждое слово, наслаждаясь ее смятением, - Что же Вы не брызжете слюной в отрицании этого чудовищного предположения? Или... может, я оказался прав? Он приподнял ее подбородок самодовольно заставляя наконец взглянуть ему в глаза. Там, вместе со смущением и растерянностью, ему удалось разглядеть что-то большее - то что ему явно понравилось. Сомнения. Гермиона поспешила отдернуть его руку и рывком освободилась из своего плена. Она хотела что-то сказать, но все слова, приходящие в голову, казались ей глупыми и неуместными, недостаточно весомыми. Ее хватило только на громогласный хлопок дверью. Сбегая, как спугнутая лань по коридору под его раскатистый жуткий смех, она только и думала, чтоб свернуться клубком где-нибудь как можно дальше от этого ужасного места.