Сгоревшие перья

      Туман заставлял зубы выстукивать дробь, поражая своей надоедливой бесконечностью. Никогда бы Зареница не подумала, что его молочно-серая пелена может приесться - обычно, наблюдая за серым маревом долгими осенними вечерами, девушка позволяла себе помечтать и представить, будто бы она лёгкой ленточкой летает между микроскопическими капельками, опускается на мысочки, разбегается - и в невесомом прыжке вновь отрывается от земли. Принцесса воображала добрых сказочных зверей, блуждающих в тумане в поисках чего-то потерянного, странных нелюдимых старичков-волшебников в малиновых широкополых шляпах и длинных плащах, а ещё тех существ, которых и рассмотреть-то можно только тут, в полотне преданий и мифов, ибо людям они предпочитают не показываться, но, зачастую, живут скрытно бок о бок с ними. Так, она воображала себе встречу с домовым Айсбурга, который гремел иногда ночью старыми доспехами на полутёмной летнице и ворошился в глиняных горшках и другой посуде; ей интересно было бы понаблюдать за резвыми струмышками и странными хатифнаттами, бредущими милю за милей без видимой, на первый взгляд, цели и смысла. Сейчас и состояние души девушки было схоже, если облечь его в видимую для глаз форму, с таким вот прозрачным хатифнаттом, затерянным во времени и пространстве - шли они с Карачуном уже довольно долго, а вот конца-краю их незримой воздушной дороге видно не было. Рука чародея никуда не пропала с её талии, но теперь девушка даже и не подумала бы отстраниться - слишком уж промозгло и холодно было вокруг, чтобы лишиться и этого источника тепла. "Как быстро меняются приоритеты," - усмехнулась в собственных мыслях, запутавшись в противоречивых чувствах. Разум совершенно не хотел дружить с интуицией и велениями сердца, а ещё, к тому же, уставшего и подрагивающего от напряжения тела. Но позволить себе приобнять его стан свободной рукой, чтобы прижаться покрепче и немного согреться девушка не могла - это было бы равносильно признанию собственого поражения и согласия со статусом собственности и предметом ненавязчивых исследований мага, что само по себе вызывало желание ненароком заехать пяткой тому в лоб и грациозно удалиться со словами: "А чёрные злючки гуляют сами по себе", или что-то в этом роде. Поэтому приходилось довольствоваться лишь тем мгновенно исчезающим теплом необоюдных объятий, да надеяться, что до почтенной госпожи, с которой и началось их путешествие, идти осталось совсем недолго.       Карачун витал где-то в своих мыслях, иногда улыбаясь воздуху и наблюдая, как с кончиков его пальцев медленно слетают пушистые снежинки. Причину такого хорошего настроения Зареница понять не смогла, поэтому и решила, что у странного мага семь пятниц на неделе и резкие скачки от яркого гнева до лукавого покоя для него вполне нормальны. Внутренне кивнув своим доводам, принцесса почувствовала, как пальцы на её талии сжались, а маг, не смотря на неё, закусил губу в попытке подавить улыбку. И тут девушка вспомнила, что во власти чародея была возможность гостить в её голове, считывая как чувства и эмоции, так и совершенно различные помыслы магини, впоследствии, разумеется, составляя в собственных глазах более детальный портрет её личности. Следовательно, рассуждения волшебницы для него были раскрытой книгой, адаптированной под читателя, чему Зареница повторно изумилась и праведно рассердилась. "Какая кристально-чистая, как осенний воздух, нахальность! - возмутился внутренний голос такому наглому созерцанию душевного мира хозяйки, - Второе счастье, как некоторые говорят. Кыш отсюда!" - скомандовала, слегка поразившись своей уверенности.       Непокорная улыбка прошлась по губам Карачуна, прежде чем колдун захохотал совершенно открыто, поглядывая на девушку с яркими искорками в глазах и заражая витающей вокруг него аурой внезапно вспыхнувшего веселья. Жаль, что Зареница не имела возможности взглянуть со стороны на свои удивлённо распахнутые глаза, в которых мимолётными змейками пробегал гнев, иногда замещавшийся недоумением - девушка никак не могла понять, что именно в ней рассмешило Карачуна. А того между делом всё больше веселило её положение Моськи, этот чёткий и ясный, мысленный от ворот поворот, но больше - те считанные мгновения трепета за сохранность своих скромных тайн, мгновения беззащитности перед ним. Видеть едва ли не сгибающегося пополам от переполнявшего его смеха чародея, который не в силах был сдерживать себя и пусть даже притвориться, что он тут так, не при чём, просто мимо проходил, было невероятно странно и откровенно интересно. Главное было не зайти в своих наблюдениях слишком далеко. "Так, стоп. Серьёзно?! Мне теперь вообще не думать что ли?", - спрашивала у себя принцесса, замечая, как тень улыбки скользнула и по её губам, неумолимо приподнимая их уголки вверх, - "Но я не умею..." В этот момент засмеялись оба, выплетая из низкого и высокого голосов кружево медово-жемчужного подрагивающего сияния, перестреливаясь прищуренными глазами и цепляясь за плечи друг друга. Отдышавшись, Зареница подвела итог: "Встретились два недоразумения", лёгкими полупрыжками преодолевая туманные метры. Улыбка с привкусом веселья всё ещё гостила на губах девушки, а волосы игривой волной подпрыгивали вслед за ней, щекотали щёки. И как-то вылетело из головы, отошло на второй план то обстоятельство, что теперь её не ведут, а сама она ищет свою дорогу в этом иллюзорном, изгибающемся туманной дымкой мире. Пританцовывая, девушка покружилась, встав на носочки, и улыбнулась небу, с восторгом замечая, как щекочет колени лёгкое платье, наполненное мелкими синими цветочками - такой узор показался принцессе очень изящным и подходящим к приятной невесомой ткани. Расправленные руки чувствовали белое кружево на рукавах-колокольчиках, и от этого сердце наполнялось счастьем, устремлялось куда-то ввысь, к солнцу и звёздам. Между тем в сознании Зареницы рождалась нежная и крылатая песня о месяце и свободе, звенящая синеющими колокольчиками и серебряными монистами. Ночные колосья гнулись на ветру, перебираемые струнами небесной лиры, а сквозь них проносился голос яркой, трепетной флейты, идущий из самой глубины естества природы. Травы шептали о тяжести копыт и пересвисте стрел, о том, что не бывает мира без войны, а звёзд без ночи; они помнили, как ржали златоуздые кони, вплетая пышные белые гривы во встречный ветер, как воин со звучным, неизвестным ей именем скакал по вечерней степи. Оно срывалось с языка перекатами камушков по черепичной крыше и глушилось мелодичным отзвуком удара по широкому гонгу, принося привкус золы сожжённого дерева и горькой полыни в ответ, но, увы, не запоминалось, а лишь красным драконом проносилось в потоках песни, неуловимое и неузнанное.       Подобно серому морю, под ногами колыхался неслышный туман, разбиваясь о выступы скалы, будто бы отделённой от длинного горного хребта - как девушка оказалась на вершине осталось за гранью важного, имеющего значение. Сейчас, стоя на этом величественном, монументальном каменном нагорье, принцесса чувствовала слишком много - её переполняли тихая гордость и возвышенность, некая отдалённость от всего мира, ей чудилось, что это место является скоплением древней, непочатой силы, приятно вибрирующей при соприкосновении с её магией. Дева чувствовала лёгкость, необыкновенное желание творить и созидать: казалось бы, весь туман вдруг расцвёл яркими, переливающимися красками, которые вились и колыхались, подобно тончайшим полосам ткани и так и манили вытянуть какую-нибудь одну за хвостик, укутаться ею, вдохнуть наверняка невероятный, очаровывающий аромат. Но сильнее всех переживаний девушки было то ощущение всеобъемлющей внутренней гармонии и счастья, к которому стремятся люди на протяжении всей жизни. Зареница немного смутилась - ведь каждый проходит столь длинный путь, достигая этого, а она тем временем получила его абсолютно нечаянно и незаслуженно. Однако, если подумать, и её путь был долгим, даже очень долгим - пара сотен лет не шутка. "А ожидание - тоже пытка, и, как оказалась, она для меня. Но оно того стоило - этих полных, прекрасных мгновений." Нотки песни всё ещё витали в воздухе, вспыхивая быстротающими искорками в молочном тумане и создавая симфонию светящихся звуков. Повинуясь необычному порыву, девушка раскинула руки в стороны, вольной птицей представая перед серебристой туманной пустошью, тёмными уступами осколка гор из чьих-то воспоминаний. Сердце забилось гулко и слишком громко в груди - кончиков её пальцев коснулись тёплые ладони и расправили руки чуть вольнее, свободнее, чем требовалось для того, чтобы не переходить за грань ощущений, порога насыщенности и возможности. Выдохнув, Зареница положила голову на безусловно надёжное и неотступное плечо за её спиной, растворяясь в резонирующим с заснувшим разумом доверии и без остатка исчезая в пьянящей и чистой, как эссенция... любви.

***

      Её, упирающуюся, мягкой, но действенной силой вытянули из затянувшейся иллюзии. Всё ещё не желая просыпаться, Зареница невидящим взглядом сканировала близлежащее пространство, ощущая, как в груди по чуть-чуть, преимущественно от сердца, разрастается болью огненная чёрная дыра. "Почему? Откуда она взялась?" - пыталась понять девушка, сжимая зубы и сдерживая руку на полпути от места скопления стальных иголок мысленным "нельзя". Нельзя показывать свою слабость, она же не маленькая девочка. Нужно успокоиться и разобраться с этой в миг нахлынувшей пустотой и чувством утраты чего-то важного, до этого от неё не отделимого. Ах да, может, того самого человека за её спиной?       Жест волшебницы - её робкое и незаконченное движение руки - не остался не замеченным: сидящая в кресле особа, до этого существующая в понимании девушки исключительно как расплывчатый силуэт, хмыкнула выразительно и так знакомо, что по загривку мурашки побежали, при этом удовлетворительно кивая ей за спину: - Ловко!       "...ты её," - зависло в воздухе окончание восклицания, от которого колдунья едва заметно нахмурилась. Интуиция уверенным молотом пыталась додолбиться до сознания и донести истину - настолько простую и понятную, что додуматься до неё без чувства наития было бы невозможно - но пока что безрезультатно. - Не без твоей помощи, дорогая сестрёнка, все пути для меня теперь открыты, - уверенно и прямо, с нотками новопокорённой высоты в голосе ответствовал Карачун, игриво потрепав Зареницу по плечу. "Да он издевается, что ли?" - вспыхнула девушка изнутри, будто бы чёрная дыра вмиг обратилась едким пламенем спички. - Вот уж не намеревалась угодить тебе, братик, - прошептала магиня последнее с лёгкой улыбкой и взглядом затаившегося чеширского кота, натягивая тонкие перчатки цвета слоновой кости чуть выше локтя. Сначала на левой руке, а потом на правой.       Улыбнувшись не менее обворожительно, чародей в три прыгучих шага покрыл дистанцию между ними и сжал казалось бы хрупкую женщину в чугунно-крепких объятиях, заставив её ртом ловить воздух. Но та бездейственностью не страдала - хитрюще блеснув глазами, ведьма закинула локоток на шею мага в попытке, наверное, придушить любимого братца, а другой рукой взлохматила его длинные белые волосы до состояния некоего вороньего гнезда, вызывая в душе Зареницы неосознанный проблеск симпатии к собственной персоне. Чертовски захотелось как следует помочь ей и довершить начатое, но Карачун уже приглаживал творческое безобразие на своей голове, подавив бунт сестры щекотанием, против которого, как известно, нет приёма, когда руки заняты. Та, отсмеявшись, вновь стала поправлять свои перчатки, что было скорее предлогом скрыть любопытные и изучающие взгляды, против воли колдуньи охватывающие брата, и кроткий румянец на щеках от ещё не прошедшей улыбки и осознания того, что день прожит не зря, чем необходимостью. - Ты ничуть не изменилась, - маг шутливо поцеловал кончики её пальцев, не забыв при этом глянуть на Зареницу, которая уже начинала чувствовать себя третьей лишней среди семейного воссоединения этих беловолосых бестий, - Достопочтенная Серая Мышка с духом камикадзе. - Угу, духом, духом, - охотно подтвердила она, тоже обращая внимание на девушку, решившую заняться рассматриванием интерьера дома, - Прямо сейчас вот с ним говорю. Сам-то прошёл сквозь хитросплетения моих заклятий - это ладно, допустим. И не такие барьеры, пожалуй, преодолевал. А вот подружку свою зачем впутал - это остаётся для меня загадкой. Неужели ты настолько доверяешь ей? - нисколько не смущаясь присутствия предмета разговора в соседнем плетёном кресле, спросила женщина, - В случае неудачи ни одну сотню лет бродить бы этой беспечной по туману, в поисках неизветно чего, да и найти выход лишь с моего позволения и с потерей памяти обо всём произошедшем, - взгляд колдуньи посерьёзнел, пальцы сложились в замок с тихим шуршанием перчаток, - Правила, мною установленные, неизменны ни для кого, и ты это знаешь, братик. - Прекрасно знаю, о великая и ужасная, - усмехнулся Карачун, жестом предлагая сестрице вернуться на свои места за столом и сделать вид, будто бы ничего чудесатого между ними только что не произошло, - И именно поэтому во всей красе засветил перед твоим всевидящим оком отпечатки наших магий, и, как вижу, не зря.       Помолчал немного, взвешивая в уме, о чём можно поведать прямо сейчас, а с какими сведениями придётся повременить, одновременно не отводя проницательного взгляда от тёмно-кофейных очей сестры. Колдунья же, милостиво прищурившись, переняла инициативу и протянула немного растерявшейся девушке руку в знак приветствия и благожелательного расположения. - Пока мой милый родственник вынашивает в своей голове грандиозные планы, мы с тобой можем немного поболтать, или хотя бы представиться друг другу. Меня зовут Сив, - волшебница улыбнулась и дождалась нерешительного пожатия прохладной ладони девушки, - В народе известна как Её Величество Серая Мышка, и всё благодаря ему, - женщина повела глазами в сторону Карачуна, с облегчением отмечая смешинки в глазах своей гостьи. "Чего это она у тебя такая зашуганная?" - спросила мысленно у чародея, но уловила золотистый проблеск на конце установившейся связи - явный признак чужого вмешательства. - Ничего это я не... - вспыхивая щеками, засопротивлялась девушка, но тут же, поняв, что несколько зашла за рамки негласного этикета, спрятала глаза за пушистыми ресницами. - Зареница, - вскоре прибавила она, на мгновение сверкая очами и вновь скрываясь за надёжным слоем внутренней защиты, прибавляя про себя: "В народе неизвестна, слава печенюшкам, ни под каким титулом." - Да, сестрёнка, и не удивляйся так, - с удовольствием разглядывая недоумение на лице Сив, бархатным голосом сообщил чародей, - В Заренице таятся огромные, непробуждённые пока ещё силы, иного чем у нас характера и предназначения, но по энергетике схожие. - Соглашусь, - кивнула магиня, - Далеко не каждый вот так вот запросто мог бы услышать моё сообщение. Защищённое, между прочим. Ты - огненная? - спросила женщина, вспомнив мелькнувший перед внутренним взором золотистый кончик фразы. - Да. И ещё... - принцесса деланно запнулась, будто бы вспоминая, о чём хотела сказать, а потом окинула собеседницу прищуренным недоверчивым взглядом, - Хотелось бы уточнить у вас кое-что совсем неинтересное: как я здесь оказалась, и, собственно, где это - здесь? "Окончательно проснулась теперь," - с радостью рок-гитариста решила решила Зареница, поудобнее усаживаясь в кресле и одновременно не спуская глаз с сестрицы Карачуна, которая неторопливым шагом обошла стол и предсала перед ней, держа в ладонях туманно-серую сферу. Под стать гостье, и её тёмные очи теперь смотрели скептически и несколько свысока, что нельзя было объяснить даже тем, что ведьма стояла перед сидящей Зареницей. Губы сложились в прямую линию, а серебристые волосы каскадом спадали с открытых плеч, на одном из которых таинственно сверкал тяжёлый серебряный браслет. - Здесь - значит здесь. Название этого места было и будет известно лишь только мне. Чтобы любопытные не шастали, - поведала, изящным жестом приподняв левую бровь, - А попала ты сюда прямиком из моей сферы, да ещё и переходить не горела желанием, как я вижу. Это, - она указала на уменьшенную копию того самого утёса, преспокойно разместившегося в центре шарика с туманом, - Сосредоточение силы и магии, обычно действующие пагубно на наткнувшихся на него странников. Постепенно их волшебство впитывалось в камень и те становились обычными, ничем не примечательными людьми, но с тобой произошло абсолютно противоположное - скалы вдруг изъявили желание поделиться накопленной силой, что чрезвычайно странно. Какие такие особенные качества разглядела в тебе Мать-магия - ума не приложу, недальновидная девчонка. - Подальновиднее вас буду, - рассерженно пробурчала принцесса, всё же отводя взгляд и встречаясь с изучающими и цепкими глазами Карачуна. "Сговорились они, что ли? Из огня в полымя, то ещё удовольствие." - И в чём же? - с нотками льда в голосе поинтересовалась Сив, придвинув к себе стул и облокотившись о гладкую столешницу. Локон молочно-белых волос соскользнул на аристократически-бледную шею, однако тотчас же был ловким движением перекинут обратно за спину. - Да хотя бы в том, что в свой собственный дом незнакомцев не впускаю. - Если бы не то комичное обстоятельство, что и сама-то ты зайти туда больше не можешь, я бы последовала совету и выпроводила твою сиятельную персону в туманные пустоши воздухом дышать. Без возможности нахождения благодатных скал, - усмехнулась женщина, лукаво посматривая на источающую гнев и обиду Зареницу, - А так - тебе всё одно, моя милая. - Так вы в ... доле, - прошипела девушка, - Что ж, мне не стоило удивляться. - Именно, - подтвердила Сив, повернувшись к брату, и, как видно, больше не желая удостаивать её своим вниманием, - И, мне кажется, ваше сегодняшнее посещение напрямую взаимосвязано с походом в неприступный замок, не так ли? - Я постараюсь обойти дальнейшие любезности и расскажу саму суть, если ты не возражаешь, - ответствовал Карачун, - Многим едва ли не достоверно известно, что в Айсбурге спрятано некое сокровище, клад. Иными словами, одинокая башня из серого камня пусть и не была из ряда вон выходящим сооружением - люди знали, иногда даже видели собственными глазами такие на отшибах да утёсах - но зарождала в душах любопытство, будто бы звала, притягивала, подкидывая в сознание красочные образы из давних легенд. И манила крепость чаще всего, - уголок губ Карачуна едва дрогнул при этом, - тех, в чьих жилах спала магия. Как видишь, Зареница, я - не исключение. И знаешь, почему? - спросил, топя в своих мглисто-чёрных, невозможных глазах. - Потому что ты маг, рискну предположить? - прикрыв веки и скрестив руки на груди сказала Зареница. "Какой смысл в том, чтобы задавать глупые или же неоднозначные вопросы, а затем дожидаться моих слов, объяснять свои гениальные мысли и смотреть так, будто глупая тут я? А может быть..." - Не только, - подтвердил её размышления чародей, глядя всё ещё на девушку, но уже куда более интересуясь собственным внутренним состоянием. Тугим клубком в горле свилась чёрная, безумная мысль, та самая причина, которая побуждает деятельных людей перешагивать через обившие их рамки общества, действовать вопреки сложившимся стандартам, выпадать из насильного анабиоза. Гулкие удары сердца отдавались в ушах, а губы сами улыбались как-то сумасшедше-грустно, обнажая зубы в усмешке над собой, над миром... - Мне просто стало... скучно! - Ой, ну заканчивай сентиментальничать, Ватсон! - возвела очи к потолку неугомонная сестричка, - А то скучно скоро станет нам всем. Даже подружка твоя того и гляди заснёт. - Да что вы, смею уверить, что собственная судьба мне не настолько неинтересна, - парировала Зареница, желая узнать об их планах на ближайшее будущее как можно больше, если выдалась такая возможность, - А, кстати, о ней. Какова вероятность моей смерти при условии, что не найдётся иного выхода пройти в замок без участия магини-хранительницы? - 80/20, - пожевав в раздумьях губами, прикинула Сив, - Быть может, ты - богиня, или же носитель давно забытого тайного знания, способного перевернуть или хотя бы пошатнуть представление людей о настоящей и главной цели жизни, решить некоторые философские вопросы, поднять уровень социального обеспечения, граммотности населения... Тогда - салют, овации, танцовщицы в коротких шортах. Ты входишь в те 20%, которые теоретически могут выжить. Но, уж извини, по-моему, шансы на это совсем... небольшие, - притворно-грустно выдохнула чародейка, накрутив на пальчик серебристый локон. - Да по-вашему мои шансы на существование в идеале вообще должны сводиться к нулю, - откинувшись на спинку, в расстроенных чувствах пробурчала Зареница. "Что же делать... Да бежать надо, ясен феникс, и давно уже. Правда, не в ближайшее время, это уж точно - сразу же станет понятно, что я пришла к этому выводу. Можно попытаться и прямо сейчас, но... Некуда, к величайшему сожалению. В сферу свою эта мышь белая сейчас не пропустит - голову на отсечение, а исчезнуть в завихрениях снежинок, как Карачун, я и подавно не смогу. Единственное что, в моём случае, умей я так делать, это были бы, скорее всего, не снежинки. Интересно, а что тогда?" - Тебе ягодный или чёрный? - сквозь пелену мыслей расслышала девушка, переводя взгляд, устремлённый в одну точку, на изящную фарфоровую чашечку кипельно-белого цвета, летящую по направлению к ней откуда-то справа. Дышать стало чуть легче, да и чувство юмора наконец-таки проснулось. "Благородная госпожа оказала честь в последней чашечке чая, прежде чем играючи подтолкнуть в пропасть. Забавно." - Кофе, крепкий и без сахара. Любого чая лучше, - улыбнулся Карачун, в то время как Зареница сомкнула губы, на полуслове, внутренне поклявшись больше вообще не разговаривать с преспокойно попивающей какао мучительницей. "Бесподобно жестоко, браво. Предположим, я не выживу - это неоспоримый факт, мотив которого можно хоть понять, пусть и не простить. Но чай... Это война!" - обрывок мыслей девушки убеждал мага в необходимости двух действий, которые обязательно нужно будет совершить по прибытии домой: во-первых, (и это самое главное), посмеяться от души над её детской непосредственностью, ибо сейчас общая зыбкая атмосфера за столом несправедливо мешала сделать это, а уж потом... погладить по голове и вручить ту самую чашку чая, окутать в плед и заставить считать звёзды. Для него.       Дотронулся до холодившего палец чёрного кольца с двумя маленькими молочно-парафиновыми лунами, окинул взглядом её борющуюся, но уставшую уже фигурку, и проговорил, пока она распадалась на солнечные искры: - Побудь пока дома, нам с сестрой ещё многое нужно обсудить. Сбежишь - отыщу и непременно сделаю так, что сама меня за руку к крепости потянешь. Будь умницей.

***

      Возник за плечами традиционно сзади, неожиданно-ожидаемо, через долгие пол-с-хвостиком-часа, проведённые возле убегающих вдаль, свободных и независимых туч. - Соскучилась?        "Издеваешься, да?"       Её выдох был равносилен фразе: "Ну, конечно, нет, мне же чрезвычайно интересно сидеть тут одной и думы думать о грядущем, от которого не уйдёшь, как не пытайся." Довольно улыбнулся, прижимая к себе эту внешнюю непокорность холодной спины, согревая прохладные костяшки пальцев сжатых кулаков. Изо всех сил сдерживаемое воедино крошево в центре стекла её характера завораживало, вызывало тень мимолётного уважения. Сильная слабая девочка. - Моя сестра ошиблась, - прошептал на ушко, уловив расширение зрачков, бешеную паузу между ударами сердца, отчаянно прогрызающуюся сквозь кокон неверия мысль. Последний канат, вернее, ниточка. " - А какая ниточка, Маш? - Волшебная!" Отогнал эти тёплые, но посторонние воспоминания о недавно минувшем, увиденном случайно из-под маски серого зайца. Сейчас он не был зайцем, ведь в лапах безобидных зверьков не водится острых, мёртво чирикающих ножниц. - На твоей стороне 21 процент.       Птичьи плечи опустились под расползающийся стеклянный звон. Напряжение в кулачках спало, но лишь для того, чтобы переползти в упрямо сжавшиеся челюсти, не позволяющие вырваться из груди звериному вою. Или же обычному человеческому плачу, что, в общем-то, не совсем помешало горячим незваным слезам, капающим на джинсы и тёмный, гладкий пол. Прошелестев по тунике, ладонь чародея завела за ушко прядь золотистых волос, мягко обвилась вокруг плеч, заставляя расслабиться и положить голову на собственное плечо в единственно возможном положении. Аккуратно переместил руку на пояс магини, заключая в кольцо её трепетное существо, практически истратившее всю свою непокорность. - Ты долго сражалась. Гораздо дольше, чем я мог бы изначально предположить. И дело совсем не во времени, а в масштабах твоего персонального катарсиса, к которому ты была совершенно не готова. И до сих пор, невзирая ни на что, ты продолжаешь бороться за место под солнцем. Настоящая отважная принцесса-воин. Горжусь тобой, - полушёпотом куда-то в загривок, удобнее притягивая к себе и досадливо замечая незасохшие дорожки беззвучных слёз. Открытая книга на вымершем языке - смотри, ломай голову, сколько хочешь, а говорить она с тобой не станет, похоронив в себе тысячи неиспетых мелодий, миллиарды нераскрытых загадок. - Зареница, - как жаль, что вымерших языков для Карачуна не существовало, - Открой глаза, пожалуйста. - Если ты так хочешь, - шёпотом сорвалось с губ, прежде чем принцесса выполнила просьбу, - Надо же, можно прибегнуть к любым средствам, чтобы достичь желаемого. Но тебе не идёт... просить. - Сам знаю, спящая царевна. Но с тобой по-другому, - чародей усмехнулся, - Не представляется реальным.       На колдуна глянули две погасшие звезды. Без интереса или каких-либо чувств, просто запоминая, впитывая его образ, как, возможно, последнее, что удастся рассмотреть так детально и близко. - Твой космос, - тёплая ладонь стёрла слёзы с щеки, невесомо погладила подбородок, - Будет угасать и разгораться вновь несчётное число раз, и каждый новый - равносильно первому. Неужели ты думаешь, что наблюдать со стороны не столь же увлекательно, как непосредственно участвовать в этом? В моём случае было бы непростительно опрометчиво потерять такую возможность и пустить всё по течению, которое и вынесет неизвестно куда. Понимаешь? - Я понимаю лишь то, что твои желания основываются на извечном прошении толпой "хлеба или зрелища", вот и всё. А остальное - пространные намёки на намёки. - И только? - улыбаясь уголком губ спросил у играющую в Айсбург Зареницу. - И только, - подтвердила та, вновь закрывая глаза в попытке уйти от разговора. - Тогда намекну менее пространно: ты будешь жить вне зависимости от того, как выпадет карта. Мне совсем не улыбается ещё несколько тысяч лет провести в одиночестве, - повёл бровью Карачун, щёлкая пальцами свободной руки. - Несколько тысяч лет, - неуверенно повторила девушка, поёжившись в руках чародея. "Вот тебе и нашла загадочного почтенного старца в тумане. Берегись своих желаний! Хотя посчитать его старцем было бы по меньшей мере абсурдно." Чашка крепкого чёрного чая, неожиданно очутившаяся у неё в руках, отодвинула на задний план все посторонние, тягостные мысли и позволила улыбнуться тепло и раскованно, так, как она, казалось бы, уже сто лет не улыбалась.