Да иди ты нахуй, Неред.

      Новый год — прекрасный праздник, когда люди собирают вокруг родных, с которыми им всегда приятно проводить время. Поздравления, подарки, общение — все это греет душу.       Небольшая гостиная таилась во мраке, освещаясь только лампочками, висевшими на елке, которые постоянно перемигивались друг с другом, поочередно меняя цвета. Сама ель величественно высилась в углу комнаты, отражая свет от лампочек стеклянными игрушками. Рядом с ней стоял телевизор, который не включался в этой квартире уже очень продолжительное время. А смысл, если правды там столько же, сколько и котов на Луне. По устройству передавался какой-то концерт, который, наверное, старше твоей мамы и бабушки вместе взятых. Такой родной запах мандаринов наполнял комнату своеобразной свежестью, а звук отрывания очередной шкурки от фрукта вызывал вырабатывание слюны во рту.       Уже предвкушая этот приятный вкус, Дима разламывал очередной мандарин на дольки, откладывая несъедобную кожуру на бумажную салфетку. — А не много ли ты мандаринов сожрал, Маслина? — раздался издевательский голос Лизы, которая медленно ела картошку из своей тарелки. Картошка и оливье — главные блюда, без которых не обходится новогодний стол. Ну, и бутерброды с красной икрой, конечно. — Пусть ест, они только зимой покупаются, — подал свой голос миролюбивый Даня, тоже взяв фрукт со стола, — мандарины вкусные.       Девушка презирающе фыркнула, вернув взгляд на серо-голубые глаза Малины. — В конце концов, я их покупал, — пожал плечами Дима, закидывая в рот дольку. — А что, у тебя все в деньгах измеряется?       Парень недовольно поморщился, подавив появившуюся боль в груди. Не такой уж и злобный стеб, но все равно обидно. Он конечно знал, что Лиза придет к ним домой отмечать новый год, но никак не ожидал, что та будет ему грубить. Миша устало вздохнул и закатил глаза. Кому-кому, а темноволосому уже давно надоела постоянная ругань этих двоих.       Дима промолчал.       Тишина, которая наступила в комнате, напрягала каждого. Малина не осмеливался взять еще одну дольку фрукта, который он так тщательно отчищал, Даня не мог выпить бокал шампанского, внимательно следя за действиями двух поссорившихся, чтобы в случае чего кинуться разнимать. Ну, а Миша… Миша — это просто Миша. Он без интереса вглядывался в экран телевизора, наблюдая за постоянной сменой певцов народной эстрады.       Преждевременный салют нарушил молчание, возникшее в комнате. Дима медленно встал из-за стола и подошел к окну. Маленькие искринки летели в небо, показывая себя желтым свечением, потом, долетая до определённой высоты, разрывались, оставляя после себя оглушительный грохот, писк сигнализации автомобилей и разноцветные вспышки на небе. Малина упёрся руками на подоконник и улыбнулся, наблюдая за представшей картиной. — А сколиоз у тебя ужасный, — еще одна колкая фраза Лизы, которая била парня.       Кривая спина — это была одна из причин низкой самооценки Димы. Малина, часто будучи в ванной, поворачивался к зеркалу и рассматривал сгорбившуюся спину. Он обреченно вздыхал, пытался выровнять ее, но сразу же возвращался в исходное положение. С прямым позвоночником было непривычно. Каждый вечер он устало падал на кровать, думая, что от боли в пояснице он больше не встанет. Парень даже хотел записаться к массажисту, но лень, да и иногда плотный график часто лишали его этой возможности.       Дима тяжело выдохнул и опустил голову. Еще больнее было то, что Лиза знала о чрезмерном волнении малинового к своей спине.       Хотелось что-то ответить, что-то очень колкое, что заставит девушку чувствовать себя подавленной. А еще не хотелось рвать тоненькую ниточку ничтожно маленькой дружелюбности. Хотя, о существовании последнего он с каждым днем сильнее сомневался.       Дима отошел от окна и, понуренный, сел обратно за стол. — Да отстань ты от человека, Лиз, — обратился к девушке Даня. — Пусть оскорбляет, если так нравится, — задумчиво произнес Малинов, вертя в руке дольку чертового мандарина. Есть перехотелось. — Да кому ты нужен! — воскликнула светловолосая, от чего парень поджал губы и сглотнул. Гнев, вперемешку с обидой, накатывал с новой силой.       Громкий двухразовый хлопок. Это был Миша, привлекая таким образом внимание к себе. Жестом указав в сторону телевизора, темноволосый начал наливать шампанское в бокалы друзей.       На экране показался кремль, а после вечный президент, который, слегка прокашлявшись, поздравлял жителей страны с наступающим годом.       А тем временем ладонь Миши добралась до бокала Димы, который тут же спросил: — Ничего покрепче нет? — Агал, — прошептала Неред. — Что? — Ты ведь сам меня отучал от алкоголя. — Отучал, — Малинов кивком головы поблагодарил темноволосого за предоставленный коньяк и стакан, — а теперь отучать надо меня, — парень рывком залил в себя алкоголь. — Еще рано, Малин, — Даня укоризненно взглянул на друга. — Ну, я же говорю — алкаш.       Дима тяжело выдохнул и налил в стакан новую порцию коньяка. «Ну сама же прекрасно видишь, почему я напиваюсь. Ну, зачем же ты еще хуже-то делаешь, Лиза?» — думал Малинов, воздерживаясь от желания выпить еще.       Немного оглушительный бой курантов разлился по комнате, что заставило Совергона понизить громкость телевизора. По их традиции каждый должен был встать и сказать пожелание всем присутствующим, а также дать отчет своим достижениям в уходящем году.       Первым встал Миша. — Вот и наступает новый 2017 год. Надеюсь, что в нем все гавно, которое свалилось на меня в этом, уйдет, заменяясь чем-то более приятным. Для меня 2016 был провальным не только, как в жизни, но и для канала — именно в этом году я съехал по наклонной. Ну, смешарики меня поднимут обратно, — с усмешкой произнес Миша, — желаю всем удачи в новом году! — парень сел, уступая монолог Дане. — Для меня этот год не запомнился чем-то необычным, показался обыденным и очень быстрым. Хотя, нет. Зимне-весеннее проживание было клевым, — Рэнделл запнулся. — В общем, не умею я строить такие же ораторские речи, как Миха, просто пожелаю в новом году всем счастья. — Ну, а я же в свою очередь рада, что нахожусь сейчас в круге близких друзей, — Лиза обвела взглядом компанию и, остановившись на Диме, добавила, — и неприятных мне людей. Теперь я жалею, что провожу новый год с таким, как ты. Более того, я жалею, что познакомилась с тобой…       Следующее действие Малины было шокирующим для всех. Парень залпом выпил стакан коньяка, громко стукнув стеклом по дереву, вскочил из-за стола, близко подойдя к Лизе. Он хотел что-то сказать. Что-то ужасное, что точно ранит девушку, но заметив ее безразличный и с вызовом глядящей взор, Дима плюнул на нее в своих мыслях и рывком подошел к входной двери, наспех надевая куртку и кроссовки.       Еще секунды и светловолосый покинул квартиру.       Ребята удивленно сидели за столом, укоризненно смотря на Неред. — Тебе нужно извиниться, — сказал уже Миша, хотя фраза больше бы подошла Дане. Дима раздраженно шагал по снегу, слыша под ногами привычный зимний хруст. Его трясло. Трясло от гнева, от ярости, от ненависти к Лизе, к самому себе. Хотелось прикурить или выпить пару стаканов крепкого алкоголя, но ни того, ни другого под рукой не было. Именно поэтому парень продолжал идти по истоптанному белому покрывалу. «Ты ведь сам отучал меня от алкоголя». Ладонь сжалась в кулак, а шаги стали быстрей. Малинов не знал, куда держал путь, просто шел. Это можно было назвать прогулкой, но обычно с таким настроением люди сидят дома. «Да кому ты нужен!». Дыхание все сильнее спирало, непрошеннный ком горечи подкатил к горлу. Дима перестал вглядываться в даль, переведя взор под ноги. Руки спрятались в карманах теплой куртки, которая согревала светловолосого только снаружи. Внутри была Антарктида. Слова девушки болью отдавались по всему сердцу парня, так и норовя лишить его этого органа. «Я жалею, что познакомилась с тобой​».       Кто-то схватил Диму за локоть, поворачивая к себе. Лиза. Неред бегло изучала лицо «друга», которое видела буквально несколько минут назад. Малинов невольно прищурил глаза и скрестил руки на груди. — Ты куда ушел, ебоклак? — Если ты намерена и дальше меня оскорблять, то я пошел, — Дима раздраженно отдернул локоть от ее руки. — Извини.       Лиза никогда не извинялась раньше, разве что только за пустяки. Слово вырвалось из ее уст случайно, с каким-то шипением и злобой. Не то, как хотела светловолосая. Она хотела нормально извиниться, по возможности обнять Диму и сказать, как она была не права.       Но слово — не воробей. Едкость фразы и ее, как показалось парню, лицемерность были последней каплей самоконтроля. В глазах Малины блескнул гнев, который заметила светловолосая и сделала маленький, неуверенный шаг назад.       Ярость начала душить Диму, не давая тому ни малейшего шанса на отступление, на раздумывание над последствиями. Жалость к девушке пропала так же, как и его самообладание. А оно ему очень было нужно. В такие моменты голос парня становился чересчур грубым, дрожь пробивала до костей, а его колкий язык мог выдать такие пропитанные ненавистью слова, о которых он будет долго жалеть. Однако, терпение кончилось. — «Извини»? Ты серьезно?! После всего, что ты мне наговорила — «ИЗВИНИ»?! — Дима начал тяжело дышать, судорожно подбирая новые слова. Он чуть ли не рывком приблизился к девушке. — Я терпел твои унижения ебучие три месяца. Три, блять! Я принимал попытки помириться, я писал тебе, я искренне извинялся, хотя кроме тебя никто не был виноват. С твоей стороны ноль активности. Я интересовался твоим самочувствием через Мишу. Мишу, блять, который никогда не любил влазить в чужие разборки, — Дима пытался не заорать, продолжая только грозно хрипеть. — А твои нынешние друзья… Знаешь, да я твоего Юлика на хую вертел, — Онешко был хорошим человеком, но под горячую руку сейчас мог попасть любой. Мимолетно затуманенный гневом взгляд Малинова упал на лицо Лизы. По ее щекам стекали маленькие слезы. Слезы обиды и… И чего-то еще, что парень не мог различить, — и Кузьму тоже. Нашла, сука, подмену. Хотела меня пооскорблять на «семейном» празднике? Наоскорблялась?! Я никогда не хотел тебе зла, даже в мыслях такого не было. Понимание, что с тобой все хорошо, ты жива и здорова, грело мне душу. До сегодняшнего момента. Тупая, блять, шлюха.       Мгновение и лицо Димы рывком отворачивается на 180 градусов. Лиза умела давать сильные пощечины. А когда ее доводили до слез, удар становился в два раза сильнее.       Парень медленно повернул голову обратно, пелена злости слезла с его глаз. Осталась только жалость и обида.       Дима приложил ладони к щекам девушки, небрежно вытер большими пальцами слезы. Сильнее притянул её к своему лицу.       Боль в грудине усиливалась так же быстро, как и боль от пощечины. Голос парня сменился на грустный, ненавистный шепот.

— Да иди ты нахуй, Неред