Call me Scott. Andrew Scott...

Кофе медленно томился на огне. Прямо, как я сейчас. И не то, чтобы это было так уж неприятно. Это было неожиданно и волнительно, а самое интересное я не совсем понимала, как дальше себя вести. Ну, пока Эндрю в душе – я варю кофе. А потом? Эндрю Скотт в моём душе. Волосы назад: мокрые и блестят. Длинные, влажные ресницы слипаются, пугающе большие глаза закрыты, чтобы в них не попала вода. Интеллигентные пальцы накрывают лицо в таком привычном жесте: размазывают влагу от лба до подбородка, ложатся на шею. Тонкий рот в капельках воды, пена течёт по спине-лопаткам и пар. Везде пар от горячей воды. Я встряхнула головой. Да. Всё очень плохо. Плохо. Не надо было его к себе приглашать после озвучки… *** Мы стояли у киностудии. Только что закончился дождь и город блестел лужами. Эндрю был одет очень просто: серая грубоватая футболка, белая лёгкая куртка, синие джинсы в облип. Он рассказывал о репетициях в театре, мы обсуждали ужасную пробку на втором кольце и безобразия граффити в районе Ламбета. Всё было нормально. Скотт стоял у края бордюра. Рядом с огромной лужей. После проехавшей машины у моего коллеги был менее нарядный вид. Распялив руки в разные стороны и хлопая глазами, Эндрю очень напоминал намокшего голубя. - Вот чёрт… - Прокомментировал ирландец. Я хихикнула. Он поднял на меня взгляд и тут… Это не глаза – это две круглые плошки наполненные горячим какао. Нарисованные угольно-чёрной тушью брови, чей крылатай изгиб придаёт глазам большую выразительность, и сконфуженная улыбка. Милый, трогательный ужасно волнующий. Именно из-за этой милой трогательности, будь она трижды проклята, я предложила ему зайти ко мне, поскольку живу в пяти минутах ходьбы от студии. Так всё и началось. *** - Заходи! И, извини, но у меня не прибрано. Совсем нет времени на уборку. Эндрю протестующее вскинул руки: - Лу, какие извинения могут быть? Ты меня просто спасаешь! Представляешь заголовки «Sun» вроде: «Прогулки мокрого Мориарти по Лондону: что за этим стоит?» и фотографии. Я боюсь подумать, какие обсуждения ходили бы по инету. Я повернулась, чтобы предложить кофе, но фраза застряла в глотке. Грязная намокшая ветровка уже лежала на полу моего коридора, а футболка с влажным пятном на спине уже стаскивалась с рук. Гладкое, белое тело - сухое и крепкое. Натренированные руки, плечи и изящная шея, на которую нестерпимо захотелось положить руки. Крепко сидящие на бёдрах тёмно-синие джинсы, контрастировали с кожей и выгодно подчёркивали талию мужчины. Раньше я не замечала, насколько модельного типа был Эндрю. Он рождён для того, чтобы его фотографировали на фоне кожаных диванов и красной ткани. - Луиза, всё в порядке? Голос. Мягкий, вкрадчивый, с заметным «курлыкающим» выговором. От него идёт тепло и пахнет ирландским кремом. Хочется, чтобы он прозвучал тише и ближе. На ухо, по секрету. - Всё в порядке, - пролепетала я. – Машинка в ванной, полотенце я тебе сейчас дам, а халат висит у раковины на крючке. Он простой – белый, махровый. Справишься со стиралкой? - Вполне. *** Я разливала кофе по чашкам и пыталась привести разгулявшиеся мысли в порядок. В порядок они не приводились, а продолжали витать под душем, по соседству со Скоттом. Я обозлено топнула ногой. Что я – девчонка-фанатка? Или старая дева, изголодавшаяся по мужскому обществу? Да мне всегда нравился Камбербэтч больше! Хватит! Я сунулась в посудный шкафчик, где была припрятана бутылка виски, ирландского виски, чёрт побери – на чёрный день. Чёрный день наступил – я отвернула пробку и сделала глоток. Ауч! Как же крепко! Дверь ванны хлопнула, я выглянула в коридор, старательно пряча бутылку за спиной. Он скромно улыбался и заинтересованно оглядывался по сторонам, изучая помещение. Узкие ладони тёрлись друг об дружку. Виски обожгло желудок и заметно расслабило, мозг совершенно неожиданно смог мыслить. - Проходи в гостиную, - попросила я. - Это туда? – Указал он в другой конец коридора. - Да. Так, расставить на подносе чашки с кофе, поставить тарелку с крекерами и… да – возьму на всякий случай бутылку с виски. Я зашла в гостиную и поставила поднос на журнальный столик, стараясь не смотреть на кресло, занятое мужчиной. Но взглянуть всё же пришлось. Мокрый после горячего душа, в белоснежном халате и взъерошенными волосами – он вальяжно устроился в плюшевом фиолетовом кресле и улыбался, как чеширский кот. Халат чуть распахнулся, и я увидела порозовевшую кожу. Тёплую, покрытую испариной… - Кофе? – Спросила я, стараясь не смотреть на открывшиеся перспективы. Эндрю поджал губы, и на подбородке тут же появилась ямочка. - Ммммм, не откажусь. Спасибо, что заботишься обо мне. – Прокурлыкал мужчина, хлопая ресницами. Чёрт, он специально? Я судорожно схватилась за бутылку виски, ловко отвернула крышку и сделала большой глоток. Скотт замер с чашкой кофе. Его глаза выражали высшую стадию обалдения. Я, изрядно скривившись, проглотила напиток и поняла, как это странно выглядело. Нужно срочно исправлять ситуацию: - Не хочешь виски? – Спросила я, протягивая ему бутылку. Бинго, Луиза! Бинго! Эндрю растерянно хохотнул: - Знаешь, я конечно, как ирландец не откажусь, но прости за мой вопрос: ты себя хорошо чувствуешь? Просто у тебя очень взволнованный вид. Мужчина поставил чашку на блюдце, поднялся, взял из рук бутылку и положил мягкую ладонь мне на лоб. Шоколадно-горькие глаза оказались в опасной близости, в висках запульсировало, и я начала оседать в ближайшее кресло. - С тобой абсолютно точно не всё в порядке. Ты вся горишь. Ирландец склонился надо мной, его аккуратные пальцы перекочевали на шею, сосчитывая возбуждённый пульс. Я же задыхалась от тёплого запаха кофе, взбитых сливок и полевой травы, который исходил от кожи мужчины. - Проблем с давлением никогда не было? – мягко прожурчала его речь. Теперь есть. Я подалась вперёд и на глубоком вдохе приникла к губам Эндрю. Он замер, но спустя несколько секунд, я почувствовала чуть заметное движение, лёгкий толчок. Его руки обхватили мои плечи, а рот приоткрылся, губы неспешно заработали, умело лаская – мягко, бережно. Неожиданно, он отпрянул: - Лу, наверное, нам не стоит, - начал он, но осёкся. Я решительно расстегивала блузку. С каждой новой пуговицей, вырез блузки делался всё глубже, я не сводила глаз с его лица. Он же не сводил глаз с моих пальцев, которые распахнули тесную ткань. - К чёрту, - утробно мурлыкнул он и вцепился в мои губы, одновременно обхватывая талию и приподнимая меня из кресла. Неуверенность в нём пропала, появилось что-то сумасшедшее, чуть наглое, развязное. Не зря ирландцев считают отвязными хулиганами… Шаловливые руки нырнули под пояс моих бридж, заскользили по спине вверх, собирая за собой кожу и остановились на застёжке лифчика. Пальцы быстро справились с ней, и тёплые ладони совершили волнующее путешествие с лопаток по рёбрам, на живот и накрыли мою грудь. Отлепиться от манящего рта сил не было, и я застонала в его кофейные губы. Мои дрожащие пальцы развязали узел пояса халата, он тотчас же распахнулся. Нежно-розовая кожа, покрытая испариной, напряжённые плечи и вздымающаяся грудь, стройные бёдра и упругие ягодицы. Боже мой, Скотт, Боже мой… Он уверенно наступал на меня, подводя к дивану, стоящему в гостиной. Его руки ласкали, мяли, сжимали, очерчивали, вырисовывали замысловатые узоры на теле. Толчок – и я лежу на диване. Одним махом с меня были сдёрнуты бриджи, как и стильные плавочки Calvin Klein. Мужчина опёрся руками по обе стороны моих плечей, словно захватывая меня в плен. И это потрясающее, возбуждающее чувство, заставляет низ живота ныть и горячо пульсировать. Я обхватила за шею ирландского хулигана, покрывая его подбородок, губы страстными поцелуями. Другая моя рука легла на напряжённую спину, лопатки, по которым ещё двадцать минут назад текла воздушная, пахучая пена. - Эндрю, Эндрю… - Дыхание сбивается, и я не могу продолжать. - Да. Это я. – Ответил он, целуя мою шею после каждого слова. – Зови. Меня. Скотт. – Бесстыжие губы опустились к груди. – Эндрю. Скотт. Я просяще выгнулась и прошептала в полустоне: - Эндрю Скотт… Мои ноги обхватили талию мужчины и тут же, уверенным движением – он вошёл в меня. Скользяще-влажно, горячо и безудержно фатально, и это так естественно, так правильно. Главное научиться дышать заново, после того, что произойдёт. Научиться дышать без его запаха, без его жизни внутри себя. Простые, но такие волнующие движения, которым хочется вторить, повторять вновь и вновь. Я беспорядочно гуляю руками по податливому телу. Каждое моё случайное прикосновение имеет свою отдачу, и я утопаю в нём. Кажется, что ощущать ещё больше, ещё ярче нельзя, но он переубеждает меня каждым новым движением, мягким толчком. Он сладко дышит в мою шею, мажет влажными поцелуями кожу, иногда накрывает губы. Я кричу, безвольно извиваюсь, скребу руками по обивке дивана. Движения становятся сильнее, пульсация ускоряется, сердце выстукивает ритм безумия. Мне кажется, что я взлетаю. Мир взрывается яркими искрами, и мой полёт ломает тело, выбивает из меня душу. Я ослаблено падаю вниз, и спасают меня лишь заботливые, нежные руки, лучше которых - нет ничего на свете. Скотт. Эндрю Скотт… *** Я неловко повернулась на бок – диван узкий, и уместиться на нём вдвоём тяжело, но у нас получилось. Глубокие коньячные глаза светятся нежностью и умиротворённостью. И опять эта улыбка, в которую сложились тонкие губы… Прислушиваюсь к вязкой тишине, витающей в квартире. - Машинка закончила стирать. – Замечаю я, чуть севшим голосом. - А я опаздываю на репетицию. Тишина. - И? – Тихо спрашиваю я. - И есть смысл позвонить в театр, и сказать, что я заболел. Мужчина испытывающе заглядывает в мои глаза: - Ты же не против? - Совсем нет… Проклятый ирландский хулиган…