***
Солнце пробивается утренними и еще прохладными лучами в спальню, пробуждая от липкого и такого сладкого сна. Алек щурится от солнечных зайчиков, отблескивающих от блестящей рубашки мужчины и рукой проводит по пустующей и уже холодной части кровати. — Магнус? — Лайтвуд оборачивается в поисках любимого и вслушивается в легкие шорохи за дверью. — Ну и чего ты так рано, а? — Бейн заходит в комнату с маленьким подносом, что дымился сладким кофе со сливками и горьким шоколадом. Алек удивленно окидывает взглядом завтрак и первым делом впивается в губы мужчины. — Я люблю тебя. — Алек закидывает кубик шоколада в рот, запивая горячим напитком, вгоняя Магнуса в легкий ступор. Они давно знают друг друга. Они давно вместе, давно делят одну постель. Но отчего-то, никогда не говорили друг другу самых главных слов. И не то чтобы никто из них не чувствовал этого перелива эмоций и всего спектра ощущений, когда видишь улыбку на губах любимого или блеск в глазах. Легких спазмов возбуждения в животе, когда прохладная рука касается разгоряченного тела под теплыми струями воды. Или в самый неожиданный момент, когда ревность охватывает темной вуалью сердце и спустя мгновение ты вбиваешь любимое тело в дверцу туалета, заглушая поцелуями громкие стоны. Но «люблю»…это слово… Им всегда казалось, что оно не для них. Оно связывало, обязывало, поэтому всегда было под семью печатями. И не то чтобы Магнусу не нравился такой порядок вещей, но порой, когда возвращаешься домой и прижимаешь к себе родное тело, когда в руках лицо любимого, а губы ищут взаимного тепла, кажется, что «люблю» — единственное, что сейчас важно. Единственное, что может достойно звучать в такие моменты. Бейн делает маленький глоток, давая возможность мальчишке переварить и осознать сказанное. Он дает ему возможность забрать свои слова назад, потому что… А вдруг это не то, что бы он хотел сейчас сказать. — Сегодня вечером домой, — как-то с грустью произносит Лайтвуд, натягивая мешковатые штаны и протягивая руку за футболкой. — Даже не смей, — Магнус угрожающе смотрит на своего человека, вырывая из рук любимого вещицу и проводя пальцем по голому торсу. — Поверь, с таким телом, тебе совсем не обязательно таскать этот ненужный хлам. Алек заходится смехом, заражая улыбкой мужчину и согласно уходит на кухню, забирая грязную посуду. Бейн давится водой, когда слышит с кухни громкий звон и ругательства любимого. — Что случилось? — мужчина вбегает на кухню, разглядывая побитые кружки и черные лужицы. — Я разбил посуду, — испуганно цедит мальчишка. Опускается на колени и собирает осколки и уже через секунду заливается смехом. — Ты чего? — удивленно выдыхает Бейн, вытирая с пола уже остывший кофе. — На счастье же! — подмигивает Александр, целуя недоумевающего любовника. — Ты в это веришь? Серьезно? — Магнус удивленно смотрит на мальчишку, вспоминая скептичные взгляды любимого, когда кто-то из его семьи упоминал по мнению Бейна абсолютно глупые приметы и обычаи. — Ну это же ты. С тобой по другому и никак. Осколки так и остаются на полу, мокрые салфетки, брошенные, лежат рядом. В комнате пахнет счастьем. Пахнет любовью и теплом. Стоны доносятся из-за закрытых дверей. Стоны и мягкое: «Я же говорил, на счастье».***
Александр засыпает на плече у Магнуса, пока рейсы то отменяют, то откладывают из-за плохих погодных условий. Бейн надеется, что их самолет скоро прибудет на взлетную полосу и они наконец смогут отдохнуть. Мальчишка недовольно щурится от очередного объявления и открывает глаза. — Ну что, еще не известно? — хриплым ото сна голосом спрашивает Алек. — Через 30 минут посадка. Пока не отменили, а значит все в порядке, — Магнус одобрительно кивает и целует теплый лоб. — Скоро будем дома. Мальчишка сжимает чужую ладонь, разглядывая мельтешащих туда-сюда людей. Ему нравится наблюдать. Нравится представлять чужие жизни: чем живет каждый из прохожих. Кто ждет их дома. Кого ждут они. Что радует, а что заставляет плакать и падать на колени от бессилия. Именно так они и познакомились с Магнусом. С его Магнусом. Почему-то Алеку было безумно интересно наблюдать за манерными жестами и светлой улыбкой. За челкой, что темными прядями падала на лицо, оттеняя великолепные, абсолютно волшебные глаза. Лайтвуд понял, что слишком долго рассматривал незнакомца и красный, словно закатное солнце, поспешил на выход из кафе. Бейн поймал его через пару дней возле кофейни через дорогу, с чашкой латте. — Здесь твое имя, — глупо пробубнил мальчишка, теряясь от пристального взгляда карих глаз и рассматривая свой стакан с чужими инициалами. — Если скажешь как тебя зовут, я буду заказывать тебе кофе с твоим именем, — мужчина обезоруживающе улыбается, выбивая остатки воздуха из легких. — А если дашь свой номер, мне не придется надеяться на авось и высматривать тебя у каждого близлежащего кафе. И Алек сказал. Сказал имя, продиктовал номер и ждал. Ждал смс, потом, через пару недель, звонка. Когда терпение было на исходе, он сам назначил свидание. Глупо, конечно, назначил, просто выпалил в трубку, что очень хочет встретиться и было бы неплохо, если бы Магнус тоже этого хотел. И Магнус захотел. Еще больше. Больше, чем когда увидел голубые глаза, цвета весеннего неба. Квартира встречает родной тишиной и тусклым светом уличного фонаря, словно расплавленное золото. Александр облегченно вздыхает, падая на диван. — Вроде отдыхать ездили, но я так устал… Магнус тихо смеется, закрывая за собой дверь и ложится рядом с мальчишкой. — В следующий раз мы останемся дома и не вылезем из кровати. — Бейн улыбается, наблюдая за попытками любимого разуться и снять с себя штаны без помощи рук. — Обещай! — Обещаю. — Мужчина утвердительно кивает, устало стягивая с любовника штаны и укрывает одеялом.***
— Привет, Макс! — Алек подхватывает под руки маленького человечка и подбрасывает в воздух, счастливо смеясь. — Когда вы приехали? — Вчера вечером. Но мама не захотела звонить, было слишком поздно и мы решили прийти сегодня. — Макс широко улыбается, отстраняясь от старшего брата и начинает мотать головой, когда слышит знакомый голос. — Где Магнус? Он в спальне? — Да, поднимай его с кровати. Уже практически обед. — Старший Лайтвуд провожает взглядом маленькое, непоседливое существо, довольно забегающее с криками в комнату и переводит взгляд на вновь открывающуюся дверь. — Здравствуй, мама. — Алек нежно обнимает свою мать и подставляет щеки под теплые поцелуи. — А где Изабель? — Она не смогла приехать на эти выходные, приедет на следующие, — теплая улыбка, такая же, как и поцелуи, расползается по губам. — Так, смотри. Вот это тебе, а это Магнусу. Женщина протягивает два красивых пакетика. — А это на завтрак, — из бумажного пакета восхитительно пахнет сладкими пончиками и вафлями. — Купила в соседнем магазине. Они долго сидят за столом. Долго, совсем не спеша завтракают. Не обращают внимание на быстро пролетающее время и солнце в зените. Макс играет с Председателем Мяо, мама убирает посуду, Магнус рассказывает младшему Лайтвуду о их путешествии и ловит добрые, завистливые взгляды от мальчишки. Алек наблюдает за ними и чувствует тепло в груди. Чувствует свободу, которую испытывают самоубийцы или парашютисты. Но он тут, и он жив. Он не падает с небес и не умирает. Он просто счастлив и просто свободен. Когда черная смола расплывается по небу, роняя золотую крошку звезд, Магнус завязывает глаза любовнику и счастливо целует того в губы. Руки нервно дрожат, ноги ватные, сердце адским механизмом дробит ребра, но Бейну хорошо. Ему хорошо и счастливо. Он крепко сжимает родную ладонь в своей, ведя за собой на крышу, усыпанную маленькими пухлыми свечками. На крышу, где расстелен теплый плед и бокалы вина. У Магнуса дыхание застревает на выдохе, прорывая трахею рваными криками счастья. Ему не верится. Не верится, что этот день настал. Что он наконец настал. И Александр послушно, доверчиво ступает за любимым по бетонным ступеням, удивленно вскрикивая, когда теплый ветер мягкой периной бьет по лицу. — Магнус…где мы? — Потерпи, — шепотом сквозит мужчина, сдерживая порывы сорвать все задуманное, разорвать терпкое ожидание, упасть на колени и просить, умолять, заставлять никогда не уходить. Остаться с ним навсегда. Навсегда-навсегда. До самого конца. Лайтвуд садится на мягкий плед и пальцами осторожно нащупывает тонкую ножку бокала, смеясь, когда тот падает на ногу любимого и разливает алый напиток по темным брюкам. — Прости, я… — Алек закрывает рот рукой, стараясь сдержать смех, но он предательски срывается с губ, заставляя Бейна влюбленным мальчишкой разглядывать родное лицо. — Все хорошо, — Магнус улыбается, снимая повязку с глаз. — Я люблю тебя. Я чертовски тебя люблю, милый. И мне не нужны отступные пути, не нужна возможность забирать слова, потому что я этого не хочу. Я люблю тебя. Слова маленькими искорками слетают с губ мужчины, разъедая тонкую ткань души мальчишки. Алек слушает открыв рот, губкой впитывая каждое слово, каждое признание, доныне страшась никогда не услышать, не узнать любим ли. Нужен ли. — Я люблю тебя, Александр. — Магнус обхватывает ладонями родное лицо и с упоением выцеловывает каждый миллиметр, каждую клеточку и морщинку. — Будь со мной, хорошо? Навсегда, ладно? — в самые губы — самое сокровенное. — Буду! Я буду! — восторженно, почти с испугом быть неуслышанным или не до конца понятым вскрикивает мальчишка, вновь краснея до самых ушей. Не от стыда, стеснения. От счастья, разгоняющего кровь по венам и артериям шумным водоворотом. И они живут. Долго и счастливо, как в тех мелодрамах, что по вечерам не давали покоя своей слащавостью, разъедая солнечное сплетение сладкими спазмами желания такой же жизни. Их окна выходят на центральный парк в Нью-Йорке, а по утрам их будят солнечные зайчики, зарываясь в волосы наглыми лапами. Магнус в такие утра щурится и прокладывает новые тропы до самого сокровенного, под симфонию стонов. Когда дожди бьют по окнам, застилая прекрасный вид пеленой, Алек идет на кухню и готовит горячий чай с мятой. Бейн ворчит, что хочет кофе ну или хотя бы какао, но Лайтвуд сетует о здоровье. И Магнус все равно пробирается на балкон, затягиваясь горьким дымом, отрезвляя реальность. Алек кусает его за плечо, накидывая халат на худые плечи и щурит нос, когда мужчина звонко чмокает в переносицу на шутливо-злобное: «Прекращай себя убивать, черт тебя дери!» И Магнус покорно выкидывает сигарету, целуя своего мальчишку с терпким вкусом сигарет на губах. — Пойдем в кровать, я тебя согрею, — Бейн многозначительно заглядывает в небесные глаза уже мужа и тянет к спальне, захлопывая дверь.***
Александр еще долго ругает Магнуса за кофе и сигареты. За бессонные ночи и крепкие напитки. Магнус долго отмахивается и улыбается своей обезоруживающей улыбкой. Очень долго. Пока утром Бейн не натыкается теплой рукой на холодную простынь рядом с собой. Долго вслушивается в размеренное тиканье секундной стрелки и жалобный вздох из ванной комнаты. Сон, словно та молния, быстро проскакивает, отпуская затуманенный рассудок. Мужчина слетает с постели, громко тарабаня в хилую дверку и Алек открывает. Открывает, улыбаясь кровавыми губами и опухшими от слез глазами. — Может…наверное, стоит поехать в больницу… Реальность бьет по лицу, отправляя в нокаут. Магнус сдерживает страх. Старается быть сильным. Не давать волю чувствам. Не сейчас. Больничная палата теплая, чужая и…больничная. Но Лайтвуд обнадеживающе улыбается своему мужчине, давая понять, что все не так плохо. Но оно плохо. И Магнус чувствует это. Видит. Он нежно целует своего человека, молясь всем богам, чтобы он остался с ним. Чтобы он остался с ним… Квартира холодная и непривычно пустая. Одинокая. Бейн включает фильмы, заваривает чай с мятой и давится горьким дымом сигарет. Звон посуды разрывает тихое, размеренное существование квартирки. Кружка с чаем рассекает комнату пополам, со звоном разбиваясь о стену. Бейн мотает головой, отчетливо слыша слова любимого: « — На счастье же! » Он видит его улыбку и счастливые глаза, пока боль разливается черными венами по телу, словно яд, отравляя все счастливые воспоминания страхом потери. — На счастье… — Магнус с шепотом опускается на колени, впиваясь короткими ногтями в кожу до кровавых полумесяцев. — Где счастье?!***
Он проводит с ним каждый день и каждую минуту. Проводит в его кровати — нежно целуя и рядом в кресле — ободряюще держа за руку. Он видит как осунулось тело. Как впали щеки, а под глазами залегли густые тени боли и страха. Как тускнеют глаза. Как худеет тело, превращая любимого в живой скелет. Магнус закрывает глаза и каждый раз видит счастливого Александра, покупающего в аэропорту смешную панамку. Видит робкого паренька у кафе и слышит просьбу о встрече. Слышит первое «скучаю» и первое «люблю», вздохи и стоны. Ссоры и скандалы. А еще громкие перемирия и томные взгляды. Он открывает глаза и встречается взглядом с тающим призраком своей любви.***
А потом приходит врач и говорит, что ему стало лучше. Его Александру стало лучше. Магнус не верит своим ушам. Не верит, когда заходит в палату и видит одетого мальчишку. Не верит, даже когда они переступают порог своей квартиры и в ней снова становится уютно и совсем по-домашнему. Теперь все так, как должно быть. Все правильно. И они живут дальше. Живут и любят. Бейн, со временем, перестает так тщательно оберегать любовника, но по-прежнему сдувает пылинки с хрупких плеч, оглаживая длинными пальцами тонкие ключицы. Перестает просыпаться ранними утрами в страхе не застать любимого в кровати. Боится найти бездыханное тело, лежащее посреди комнаты. И когда страх отступает, впуская робкую, застенчивую надежду в размеренное существование, когда кажется, что все должно быть идеально, Алек подходит к своему Магнусу и нежно поглаживая гладкую кожу запястий, тихо просит отвести в больницу. Мужчина не понимает почему и зачем, но послушно срывается с места, хватая ключи от машины и дома. — Все будет хорошо, ты только…только потерпи, хорошо? — Бейн сжимает руль до побеления костяшек, выворачивая на поворотах и стараясь не сбить пешеходов. — Все ведь было так хорошо… Почему опять? Почему… Алеку больно. Больно видеть мужа, такого беззащитного и озлобленного на весь мир. Больно видеть, как в глазах потухает свет и надежда. Он снова лежит в палате. Снова смотрит кабельное и бесцельно щелкает пультом, пока Магнус не возвращается с работы и не берет его за руку, рассказывая что-то интересное. Это длится долго, очень долго. Пока Магнус не приезжает в больницу и не обнаруживает пустую, застеленную кровать, словно тут никого и не было. Убранную комнату и холодные лилии на подоконнике. «Где он?» Бьет нервным импульсом по сердцу и конечностям, заставляя нестись к регистратуре. Он задает вопросы, он кричит и спрашивает, где его Александр, но медсестра лишь смотрит. Магнус знает этот взгляд. Она просто смотрит, но этого достаточно. В голове дробью звучат слова: «Нам очень жаль».***
Квартира холодная. Чужая. Это не его квартира. Что-то ушло. То, что делало их квартиру особенной. Магнус знает. Знает. Он обводит взглядом фотографии, расставленные по комоду и всем тумбочкам, словно карта скорби. — Но я хочу чтобы они все стояли тут! Мы же не просто так фотографировались! — Алек смешливо щурится, разглядывая молочные рамочки с фотографиями. — Смотри. Красиво же! Он оборачивается на своего мужчину, мило улыбаясь своими ямочками на щеках и Магнус теряет дар речи. Плевать ему на эти рамки и сколько их будет в квартире. Только пускай улыбается. Не прекращая. Всегда. Навсегда. Воспоминания холодной испариной ложатся на лоб. Магнус задыхается от накрывающих с головой и глубже. Царапины на стене от когтей Председателя, когда довольный Магнус притащил кошку и сказал, что это его лучший друг, пьяно покачиваясь на ногах после вечеринки. Пробоина в потолке от счастливого шампанского в день переезда и неугомонный Алек, бегающий по дому в поисках бокалов для искрящегося напитка. Подушка его мальчишки, что еще пахнет его шампунем с ментолом. Рубашка на спинке стула в спальне и тапочки всегда стоящие в самом проходе. Бейн оглядывает квартиру еще раз, убеждаясь, что не вынесет этого. Она похожа на кровоточащую рану. Рану, что никогда не затянется и не даст затянуться его ранам. Он просто хватает любимую фотографию своего мальчишки и уходит, оставив все на своих местах.***
Холодные хлопья звезд падают на землю, разливая по венам и улицам праздник. Люди бегают по магазинам, раскупая горячую выпечку и дымящийся кофе. — Как тебе такая зима? — высокий парнишка с черными, как смоль волосами смотрит в небо, ловя ртом снежинки. — Очень волшебная. И в этом году как-то слишком холодно. А как твоя учеба? — мужчина делает глоток спасительного чая с мятой и поправляет черную челку, усеянную белой паутиной седины. — Неплохо. Очень даже неплохо. Я получил стипендию и все кажется таким, как нужно, — парнишка улыбается знакомой улыбкой, поддевая тонкие швы в душе мужчины. — Мне пора, Магнус. Мама будет переживать. — Конечно. Удачи тебе, Макс. — Бейн улыбается своей лучшей улыбкой, благодаря небеса, что оставили ему хотя бы Макса. Хотя бы его. Пустой стаканчик летит в мусорное ведро, снег хрустит под ногами, связка ключей звенит в кармане. Магнус вытаскивает ключ от машины, роняя со звонкой трелью воспоминания. В давно забытом пальто, с давно забытой связкой ключей. Пальцы оглаживают гладкий холодный металл. Сердце в предвкушении бьется о ребра, умоляя сделать задуманное. Бейн мчит по заученной наизусть дороге. Поднимается по знакомым ступеням и щелкает ключом в замочной скважине родной двери. Он открывает дверь, замирая на пороге оставленных, запертых воспоминаний и чувств. Магнус Бейн стоит на пороге квартиры. Стоит спустя 15 лет, с замиранием сердца разглядывая не застеленную кровать с клубящимся облаком одеяла и подушек, любимую рубашку его Александра на спинке стула. Комод и тумбы, усеянные фотографиями и ситцевой вуалью пыли. Слезы горьким комком собираются в горле и волной бьются о стиснутые зубы. Он с тягучей тоской переступает порог и медленно плетется на кухню. Чайник, забытый на плите и любимая кружка на краю стола, оставленная Магнусом в тот день. В тот самый день. Мужчина ведет пальцем по столу, оставляя чистую дорожку и со звоном роняет еще одно воспоминание. — На счастье же!— Слышится эхом, заставляя еще раз окунуться в черную бездну боли.