зеркала.

— Какая же ты глупая, Леша. Ненависть к своему отражению — это пиздец. Точнее, последняя стадия пиздеца. Хочется кричать, утонуть в несбывшихся мечтах, потеряться среди звуков. Сидя на кухне, тонешь в звуках тишины, которую нарушает лишь тиканье часов. — Ты не заметила, что тебе уже не помогают те таблетки? Хочется кричать. Но это не поможет. Не помогут таблетки, давно лежащие под кроватью. Не поможет несуществующий бог. Хотя, если бы он помог, Леша бы уверовала. Не на минутку, нет. Она бы всю ебанную жизнь ходила бы в храм, молилась, сдавала бы деньги на реконструкцию церквей и прочую хуету. Огромное зеркало, в котором видно отражение невыспавшейся Шевцовой. Она добрых пять минут полоскала своё лицо в раковине, где-то в глубине души надеясь, что сейчас она захлебнется в этой отвратительно чистой воде, потеряет смысл существования. Но нет, ничего не может дастся так легко. — Тебе не надоело ещё жалеть себя? Серёжа сидит в ванной, закинув ногу на ногу, с глуповатой ухмылочкой. Всё ещё пиздец какая жирная. Волосы струятся по плечам, глаза бегают по телу Леши. Уже месяц как она ходит за Лешой хвостом, постоянно рассказывая что-то невнятное, вроде какие-то истории из их с ней жизни. Хотя, сейчас она всё чаще повторяет одно и тоже. — Сходи уже к психиатру, блять. Уже как месяц Сережи нет.