Спокойствие.

Персиваль Грейвс ведет себя так, будто плена у Гриндевальда не было вовсе. Он держит спину прямой, сохраняет ровный и вежливый тон и будто не замечает, как его знакомые вздрагивают или отводят глаза. Они каждый раз напоминают себе: этот Персиваль настоящий. Персиваль не уверен, что что-то настоящее осталось в нем самом. Стоило только копнуть поглубже, и оказалось, что под маской образцового аврора и хорошего руководителя ничего нет. Иначе маскировка Гриндевальда не оказалась бы столь успешной. А потом в его жизни появляется Ньют Скамандер. Сначала он робко просачивается в кабинет, стремясь выяснить, что сделали авроры с пушишками, и осторожно предлагает забрать их в свой чемодан. Волшебные звери - это последняя проблема, которой хочет заниматься Персиваль, и он дает добро. Ньют заглядывает чаще, все время насчет каких-то зверей. Он - не коллега или подчиненный и, в отличие от них, он узнал Гриндевальда в чужом облике. Это примиряет Персиваля с его присутствием. Однажды Персиваль спрашивает, как у него вышло. Ньют отвечает удивительно тактично: говорит о скоропальном приговоре, о невиновной Тине, о чужой оговорке. Мигрень сегодня удивительно сильная, и Персиваль морщится. Ньют, кажется, впервые смотрит ему в глаза и негромко говорит о том, что в одном из своих путешествий научился делать массаж. В его голосе нет ни жалости, ни сожаления, он даже не предлагает помочь, просто констатирует факт. Персиваль соглашается. Со временем встречи становятся более частыми, общение - близким. Ньют оказывается неплохим собеседником, он многое повидал. Он как-то умудряется найти общий язык, при этом Персиваль вовсе не жаждет компании. В их первую ночь Персиваль целует Ньюта, долго, сладко, касается его шрамов - губами, языком. Ньют оказывается отзывчивым, податливым, и в какой-то момент он спрашивает: "Позволишь?". Персиваль сначала не понимает, а когда понимает - кивает и переворачивается на спину. Он обнаруживает, что Ньюту он может отдать контроль, и впервые эта мысль не вызывает внутреннего дискомфорта. Персиваль до последнего не думает об этом как об отношениях. Все происходит постепенно, без романтической чуши: Ньют коротко улыбается ему, кивает и уносится в свой чемодан, выхаживать очередного зверя. Персиваль хорошо его понимает: у него у самого работа, от которой зависят жизни, и он зачастую пропадает в МАКУСА. Сегодняшним вечером они оба дома. Ньют рассказывает об очередном путешествии - "ты не поверишь, Перси, они приручили пушишек!" - а Персиваль думает о том, что тираж его книги обязательно разойдется за несколько дней. Потом Ньют расстегивает на нем рубашку и начинает массировать плечи, и Персиваль мгновенно расслабляется. Только здесь он может себе позволить не держать прямую осанку и отложить в сторону палочку, не ждать беды. По телу разливается знакомый жар, и Персиваль ловит чужую ладонь и прихватывает губами пальцы. Ньют выдыхает более явно, чем обычно, целует в макушку, и Персиваль поднимается. В постели ведет Ньют - Персивалю хватает руководящей роли и на работе. Он окончательно снимает рубашку, просит завести руки за спину и смотрит в глаза, спрашивая без слов. Персиваль кивает, соглашаясь. Ньют призывает к себе его шарф и связывает руки - умело, крепко, но так, чтобы не доставить дискомфорта. Персиваль чувствует, как мягкая ткань обхватывает запястья, и дыхание сбивается уже от этого. Персиваль чувствует себя беззащитным, и ему мгновенно становится жарко, а чувства обостряются в несколько раз. Сейчас Ньют движется по-другому, исчезают неловкие жесты и нервная улыбка. У Ньюта грация дикой кошки, он кажется _опасным_, и от этого по телу проходит дрожь. От контраста захватывает дух, и при всем этом Персиваль чувствует себя в абсолютной безопасности. Ньют оглаживает плечи, приспускает штаны - Персиваль переступает на месте, помогая снять их окончательно. Просит лечь на кровать, ложится рядом и прихватывает зубами за загривок. Персиваля ведет с этого - со своей уязвимости, с того, что Ньют может сделать с ним что угодно, но никогда не причинит вреда. Ему жарко, Ньют жадно дышит в затылок, оглаживает спину. Персиваль стонет, подается назад, навстречу ласковым рукам. Ньют не торопится, выцеловывает шею и плечи и не спускается ниже. Персиваль двигает бедрами, трется о простыню, потому что невозможно вот так, слишком жарко. Ему хорошо - до сорванного дыхания и хриплых стонов. Сейчас он - просто Персиваль, не мистер Грейвс, у него нет ни ответственности, ни власти, и в голове блаженно пусто. Потом Ньют наконец погружает в него пальцы, наносит смазку, и этого много и катастрофически мало. Персиваль подается назад, насаживаясь на пальцы, без слов просит продолжать. Он слышит сорванное дыхание Ньюта и понимает, что скоро у него не хватит терпения. Так и происходит: Ньют просит его встать на колени. Он берет размеренный темп, входя короткими толчками. Руки по-прежнему связаны за спиной, и Персиваль грудью трется о простынь. Ньют держит его за бедра, крепко, и ему нравится ощущать на себе его руки. Жар новой волной прокатывается по телу, у Персиваля стоит так, что прикоснуться к себе хочется нестерпимо, и Ньют наконец обхватывает его член рукой. Ему хватает минуты, Ньюту - немногим больше, он стонет, сжимает бедра сильнее и кончает. Потом Ньют развязывает руки - на них даже нет красных полос - улыбается, целует, использует Очищающее заклинание. Персиваль засыпает, склонив голову ему на плечо. Ему спокойно.