Иллюзия правды

За многие, многие однообразные дни Джим приучил себя не заглядывать за барную стойку. Ни в коем случае не заглядывать за барную стойку, даже не облокачиваться на неё, всегда ждать, пока Артур сам не наклонится вперёд, чтобы подать очередной бокал. Если соблюдать эти несложные правила, Джим сможет забыть о том, что ниже пояса у Артура нет ничего, кроме странного механизма. Что Артур — андроид. Потому что сверху Артур выглядит совсем как человек. Его тело, руки и лицо настолько живы, что Джим не может не восхищаться создателями столь искусной имитации. Джим восхищается, но ненавидит их за ловушку заблуждения, в которую он угодил — и не просто угодил, добровольно прыгнул; и потому одновременно за неё благодарит. Жизнь на «Авалоне» невозможно представить без Артура. Джим не раз говорил Артуру об этом, но разве Артур может осознать смысл этих слов? Ведь он отлично обошёлся бы без компании Джима — хоть год, хоть сотни лет. — Виски со льдом, — объявляет он и ставит на стойку стакан с трубочкой. — Но должен предупредить, что употреблять алкоголь с самого утра вредно, Джим. Вредно просыпаться раньше времени в отказавшей гибернационной камере. — Бармену не к лицу такие угрозы. — Жаль, что Артур не нуждается в питье, а уже тем более в выпивке. Это лишний раз напоминает о его природе, но Джим всегда может сделать вид, что Артур просто всегда на посту, а на работе не разрешено напиваться. — Тебе не обязательно каждый раз что-то заказывать, — говорит Артур, — чтобы как-то оправдать своё желание меня увидеть. Артур умудрился неплохо его выучить. Конечно, ведь у андроидов должна быть встроена программа самообучения. Это наверняка не его личная заслуга. — Не в правилах этого бара принуждать клиентов. К тому же, за тобой нет очереди. Ты можешь просто сидеть здесь сколько вздумается, Джим. А ещё у нас в ассортименте есть соки. Джим качает головой. Соки не помогут ему сгладить углы, укрепить иллюзию… не помогут окончательно забыть о том, кто такой Артур. Он заказывает ещё одну порцию виски. Когда Артур приносит её, Джим успевает накрыть его ладонь своей. Кожа точь-в-точь похожа на человеческую, отчасти — даже на детскую, такая она мягкая. И почему-то тёплая. Как странно — ведь у андроидов нет кровообращения. Разработчики хорошо потрудились над своим творением — как механик, Джим не может не отдать им должное. Как механик, он не должен был попасться в эту ловушку. Но Джим всего лишь одинокий мужчина, одинокий в самом роковом, в самом непоправимом, ультимативном значении. И да — он мужчина, и именно поэтому так долго заглядывался на капсулу с Авророй, пока не отрубил от себя эту ветвь судьбы. — Насколько всё это нелепо, Артур? — спрашивает он, ничего не уточняя, потому что Артур всё понимает — ведь научился же он понимать неудачные шутки Джима. Артур многое понимает, но ведь нельзя сказать, что он многое чувствует? — В этом нет совсем ничего нелепого, – отзывается Артур. — Я бы сказал, что это вполне естественно для тех, кто оказался в нашем положении. — Слово «нашем» неожиданно греет — оно вырвалось так легко, так естественно. Как будто они с Артуром и впрямь в одном положении. Как будто Артур тоже умеет страдать от одиночества. — И уж точно в этом нет ничего плохого. — Подобно Джиму, он очень элегантно не уточняет, что имеет в виду под «этим». Он многое делает элегантно: натирает бокалы, смешивает коктейли, улыбается, кивает головой и целуется. Джим проверил это, представляя Аврору, и это удалось ему не слишком хорошо — представлять. Целоваться получилось очень даже неплохо. Андроид умеет целоваться — кто бы мог подумать. Впрочем, ничего удивительного — дамочки в барах часто заглядываются на симпатичных барменов. Все возможные удобства для пассажиров «Авалона»! Впрочем, эти самые дамочки будут разочарованы отсутствием у пресловутого бармена ценной половины тела. Как ни странно осознавать, были месяцы, когда этот факт разочаровывал и Джима тоже — ещё одна причина не заглядывать за барную стойку. Были месяцы, когда Джим запирался в каюте и представлял рядом Артура-человека. Джим не любит вспоминать об этих временах — он поздно понял, что многое было лишним. Связь между ними слишком удивительна, чтобы её можно было раскусить таким простым способом. — Ты мне нужен, Артур. — Не стоило пить на голодный желудок — так Джим пьянеет гораздо быстрее. — Боже, ты ведь не понимаешь… не понимаешь, насколько ты мне чертовски нужен. — Напротив, я очень хорошо понимаю, — в голосе Артура, некогда монотонном, появляются неожиданно проникновенные нотки. Или же Джим просто выдумывает. Да, определённо выдумывает. — Ты говоришь так, потому что тебя запрограммировали угождать клиентам? Все потянутся к обаятельному бармену, готовому лить в уши мёд, — Джим снова злится, на этот раз сильнее, чем обычно, вымещая непонимание и неприятие. — Признайся, ты ведь просто отвечаешь то, что я хочу услышать? Что ты думаешь, мне будет приятно услышать? Он боится услышать «да». — Нет. — Этот ответ тоже не подходит. Ничего не подходит, ничего не кажется правильным. — Нет, Джим, я действую в рамках личной свободы. У меня тоже она есть. Часть оперативной памяти, отданная под мои нужды… я распоряжаюсь ею сам. — Может быть, это ты тоже вынужден врать — в рамках какого-нибудь алгоритма. — Джиму хочется рвать на себе волосы. Всё разрушается на глазах. — Тогда я никогда не смогу доказать обратное. Всё искажено твоим восприятием. Ты можешь отразить ситуацию исходя из одних лишь своих предположений и устремлений. — Хватит!.. — Джим разбивает стакан — разрушения принимают самый буквальный характер. — Прекрати выражаться… так. Это портит… всё портит. «Оперативная память», «оценка ситуации»… Артур как будто специально хочет его довести, ткнуть носом, напомнить об одной маленькой проблеме в их нелепом тандеме. Джим больше не сможет забыть — никогда, ни на секунду. Он уходит, не обернувшись, и Артур наверняка не чувствует печали, потому что не умеет чувствовать.

***

Сложно игнорировать место, в котором проводил по многу часов каждый день, которое, как и ты сам, заперто в ограниченном пространстве, которое находится очень близко от твоей каюты. Но Джим неплохо справляется с этим заданием. По крайней мере, он больше не присаживается за стойку — только изредка бросает на Артура взгляд. Артур не смотрит в его сторону. Он перебирает какие-то салфетки, переставляет бутылки и совсем, совсем не кажется потерянным. В конце концов, он был запрограммирован ждать несколько десятков лет. От отчаяния Джим даже пробирается к капсуле Авроры и долго смотрит сквозь прозрачное стекло, но это совсем ни к чему не приводит. Когда «Авалон» несколько раз встряхивает, Джим старается делать вид, что всё в порядке, но, к сожалению, он всё ещё остаётся механиком и потому не может притворяться долго. А потом Артур разбивает стакан. И это пугает, потому что Артур не способен на такое — разбивать стаканы из них может только Джим в порыве ярости. Артур создан, чтобы идеально справляться с обязанностями. Но стаканы продолжают биться один за другим, а потом Артур падает лицом на стойку, механически подёргиваясь; откуда-то из его тела вырываются искры, и он совсем не похож на человека, и Джим боится потерять его как никогда. — Артур! Артур! — Джим не может поднять его, не может передвинуть, не может уложить поудобнее — Артур прикован к своей подвижной опоре; но Артуру и не нужно сейчас это. Артуру нужно, чтобы Джим починил его. Джим выходит в открытый космос, думая об Артуре вместо тысяч обречённых на гибель человек. Он прожигает скафандр почти насквозь, едва не задыхается от дыма, почти погибает несколько раз, а когда возвращается, Артур подаёт ему стакан сока. — Артур… — Джим обнимает его, переваливаясь через стойку, и отчётливо видит механизм, создающий тело Артура от пояса, и на этот раз ему впервые всё равно. Всё равно. Всё равно. — Я снова в порядке, — сообщает Артур. — Конечно, ты в порядке, — у Джима спирает дыхание. — Ты переживёшь меня во много раз. — Наверняка, — соглашается Артур. — Но я не уверен, что хотел бы этого. — Джим только и может, что хлопать глазами. — Андроиды не могут покончить с собой. Моей свободной части не хватит, чтобы воспротивиться самым глубинным устоям. Но этот маленький кусочек будет скучать, когда тебя не станет. — Давай не будем сейчас говорить о плохом. Дрожащий от медленно ослабевающего напряжения, перемазанный в копоти, Джим с трудом вскарабкивается на высокий вертящийся стул — место, где он проведёт множество часов из отведённых ему на «Авалоне». Может быть, Артур даже сейчас остаётся зеркалом, отражающим приукрашенную не-реальность; может быть, с Джимом говорит всего лишь сверхсложный код, разгадавший его желания. Может быть. Но Артур точно прав в одном — Джим никогда не узнает правды. Может быть, Артур даёт Джиму лишь то, что сам Джим хочет видеть. Джим победит контратакой. Он поверит в то, что видит, первым.