От горькой надежды к сладкому сахару

Намджун задерживает дыхание на долгих 34 секунды и прикусывает щеку изнутри, когда понимает, что влюблён в Чон, мать его, Хосока. В Джей-блядского-Хоупа. "За что?.. " Намджун сидит в студии и не может выдавить из себя ни строчки, ни слова, ни единого звука, потому что Хосок танцует так, будто продал душу дьяволу, и невозможно отвести взгляда. Чертово интро проигрывается раз за разом, а Рэпмон всё не может наглядеться на это совершенство. И плевать, что Хосок занят, занят давно и надолго, на всю оставшуюся жизнь, и Хосокову, и Намджунову. Плевать, что в любой момент может ворваться Юнги или даже сам Хоуп, Мон просто не в состоянии остановиться. Стояк почти рвёт узкие джинсы, и сил сдерживаться или думать адекватно не остаётся. Их не было изначально, невозможно сопротивляться хосоковской магии, точнее, не имеет смысла - всё равно окажешься в его плену. Засосет в топь под названием "Джей-упругая-задница-Хосок" рано или поздно, и даже ойкнуть не успеешь. Джун высвобождает член, красный и напряженный, шумно выдыхая, ложится на стол и рьяно-отчаянно дрочит, не ставя на паузу. Кончает он быстро, пачкая пальцы и немного столешницу. "Вот блядь", - и поспешно вытирает следы своего мелкого преступления. А после ложится снова и скулит, как побитая собака. Потому что Хосок занят. Занят давно и навсегда. Пак-шлюхой-от-Бога-Чимином. И что только Хоуп нашёл в нем? Он лжец, и даже не пробует скрыть этот факт, он легко липнет к хёнами и тонсэнам. Когда он виснет на Рэпмоне, последнему хочется приложить Чимина головой об стену раз так сто, чтобы наверняка, и отрезать язык, потому что эта сука специально стонет так громко каждый гребаный раз. Чтобы все знали, что происходит. Как будто есть кто-то, кто ещё не в курсе. Но Джун лишь мягко улыбается и пытается отстраниться, и *Хён такой стеснительный" выбешивает неимоверно. "Да пошёл ты нахуй, Пак-огромная-дыра-Чимин." Намджуна ломает, трясёт всего и смотреть на него страшно. Со стороны кажется, что он подсел на запрещенные наркотики, и это в какой-то степени правда. Хосок - наркотик, яд, пьянящий сознание и отравляющий душу дурман, стоит задержать на нём взгляд дольше трёх секунд, и ты пропал, ты потерян для человечества. А Хосок улыбается так светло, он такой счастливый и радостный, и "Хоби-хён, ну не здесь же", и Намджуну хочется купить дробовик и расстрелять Чимина к чертям собачьим. А Хосок улыбается ещё ярче, и Намджуну, глядя на этот праздник жизни, хочется удавиться, иначе не спастись. Шуга и этот его прищуренный взгляд бесят не меньше. То ли жалость, то ли насмешка прячется на дне его угольно-черных глаз. Ясно лишь одно. Мин-вечно-недотраханный-Юнги обо всём знает. И вот это хуже всего остального, потому что Джуна поймали с поличным, и отвертеться и скинуть вину на другого не выйдет. Потому что и не виноват-то никто. "Скажи ему", - хриплый шёпот где-то под правым ухом, и внутри Намджуна всё рвется на миллиард частиц, и воедино уже не собрать и за тысячу лет. "Съебись, Юнги", - шипит Рэпмон, тихо и беззлобно, просто не хватает сил на лишние эмоции. Мин-дохуя-проницательный-Юнги хмыкает и отходит в сторону, продолжая наблюдать за безумным спектаклем с почётного первого ряда. До Хосока ситуация доходит молниеносно, он кожей чуствует вибрации, исходящие от Намджуна, и издевается над ним. Играет в дурака, притворяясь, что не замечает, как напрягается лидер, стоит им остаться наедине, мило воркует и смеётся, будто невзначай касается незадачливого Джуна, а тот кусает губы в кровь. Хосоку нравится эта реакция, эти трепещущие ресницы и преданный собачий взгляд. Чисто по фану. Непонятно как идея выпить приходит в умную (вроде бы) голову Кима. Шатаясь, он идёт в свою комнату и натыкается на Хоупа, выходящего из ванной в одном полотенце вокруг бедер. Джун звереет и швыряет своего (вроде как) хёна спиной в стену. "Я люблю тебя", и хочется реветь как школьнице. "Я люблю тебя", и неловкий поцелуй в сжатые нитью губы, которые не собираются отвечать. "Я люблю тебя, хён", и Намджун камнем летит в тёмную бездну. А Хосоку забавно. Он хихикает в ладошку и "Боже, Джуни, да ты в дрыбадан" выводит из себя всегда спокойного, сдержанного Монстра, рвёт в клочки его самообладание, срывает тормоза, и напротив лишь смеющиеся глаза Хоби. Холодные и жестокие. Джуна затянуло в воронку смерча "Чон Хосок", снесло цунами "Джей Хоуп", растоптало и переломало все кости. И причина этому всему стоит напротив и гаденько так улыбается. "Тебе смешно, Хоби?", и ответа не следует, ведь вопрос риторический, без слов понятно, что Джей в восторге от такого представления. Ким Намджун звереет и, грубо сжимая тонкие запястья, заводит хосоковы руки за голову, ненароком ударяя его худыми лопатками о стену. "А теперь смешно?" - рычит куда-то в висок Джун, и до покалывания, до болезненной белизны сжимает запястья, второй рукой принимаясь исследовать чужое тело, так удачно оголенное и ничем не прикрытое. "Теперь смешно?" Хосок не может высвободиться, не может оттолкнуть, даже кричать не может, понимает, что лучше оставить всё между ними, между Хоби и Ким-озабоченным-ублюдком-Намджуном. Хосок цедит сквозь зубы "пусти, пока не натворил дел, Джун". Но Джун сгорел дотла ещё пару секунд назад. Он как-то лениво, смакуя, проводит языком по шее, собирая капельки влаги с холодной кожи, коленом разводит ноги Хосока, и "Хён, что ты делаешь?" омерзительным фальцетом Пак-ты-не-вовремя-Чимина вдребезги разбивает Намджуна. Рэпмон отстраняется и смотрит в пол, как побитая собака, пока Чимин за руку тащит Хоби в их комнату. Кажется, накрылось всё медным тазом. Хосок делает вид, что ничего не было, Чимин смотрит испепеляющим взглядом из-под розовой челки, а Намджуну всюду слышится пресловутый "реквием по мечте". Бог знает, сколько ещё времени это бы продолжалось, пока Юнги не мигает спасательным маячком недалеко от Рэпмона. У Юнги на удивление тёплые ладони, пахнущие мускатным орехом, когда тот кладет их так по-хозяйски на оголенные плечи Мона. "Хочешь, я помогу тебе? Думаю, твои чувства не так безответны, иначе почему бы ему пялиться на нас с таким напряжением?" - контрольный в голову от Мин-хуевого-помощника-Юнги, который оказывается прав только на половину. "Пусть поревнует" и звонкий чмок в моментально покрасневшую щеку Джуна. Хосок хмурится, он не ревнует совсем, он злится на Намджуна и на Юнги тоже. Ясно же, что без его науськиваний не обошлось. Вон как лыбится и ручной рысью льнет к лидеру, сука такая. Слишком довольная физиономия, слишком подозрительная. Всё проясняется четче и приобретает осмысленные формы, когда на всю аудиторию разносится звук влажного поцелуя в упругие щеки. Этот ублюдок с лисьим прищуром что-то задумал и не остановится, пока своего не получит. "Позаботился бы ты о своей заднице, Ким Намджун". Невинный поцелуй стал отправной точкой от станции "Джей Хоуп" к станции "Мин Шуга", события после которого приобрели ну совсем не то направление, на которое так отчаянно надеялся Джун. Юнги буквально не отлипает от него, разве что только младшего в туалет одного отпускает. Когда рядом Хоби, Шуга ведёт себя ещё более странно: складывает свои похотливые ручонки на колени или бедра Джуна, жмется так, словно хочет слиться воедино, шепчет что-то на ухо, от чего лидер вспыхивает моментально и стыдливо прячет взгляд. Хосоку интересно, что же такое Юнги нашептывает? "Джунни, улыбнись, твои ямочки - произведение искусства", "Мони, знаешь, твои ноги... Такие сексуальные. Бедра и ягодицы такие упругие", в подтверждение своих слов старший сжимает ладонь на бедре Джуна, который не понимает, что всё это - домогательства чистой воды, прикрытые благими намерениями. Джун наивный, Юнги знает это давно. Джун невнимательный и не умеет читать взглядов, а ещё очень доверчивый и его легко сбить с толку. Этим Юнги и занимается. Можно считать это подлым, мерзким или отвратительным, Шуге всё равно, плевать он хотел. Бесит, что Джун вот так вот смотрит на Хоупа, злит, что Рэпмон дрочит по ночам на фанкамы с Хосоком. Неимоверно раздражает, потому что Юнги занимается тем же, разница лишь в объекте обожания. Он водит за нос Джуна, говоря, что это отличное представление для Хоби, что дэнс-машина не отрывает взгляда от них, что он ревнует, совершенно точно ревнует, ведь "я тебе говорю, Мони". Лжет так нагло и умирает от такой запредельной близости с лидером, сводя ноги вместе и прикрывая стояк растянутыми толстовками. Всё случается слишком неожиданно. Снова непонятно для чего Намджун глушит прохладительные напитки с крепким градусом, а рядом сидит Мин-ебаный-сталкер-Юнги и облизывает губы. Хосоку нравятся минеты, говорит он тихо, но отчётливо. С ума сходит от них, говорит. И Джун снова ведётся. Он придвигается ближе, заставляя старшего довольно и победоносно усмехнуться. Я хорошо делаю минеты, выдыхает Джун, кое-как ворочая свинцовым языком. Юнги смеётся во весь голос, а пьяный Намджун повторяет настойчиво, я первоклассно отсасываю, хённим. Шуга давится своим смехом, поперхнувшись, ощущая, как в паху всё стягивает до боли, наполняя жгучим желанием. Докажи. Дважды повторять не нужно, Ким-типа-опытный-минетчик-Намджун на удивление плавно опускается на колени перед старшим, загадочно улыбается своей безумной пьяной улыбкой и, задрав белую футболку, припадает губами к груди, смыкая их на сосках, немного тянет на себя, посасывая. Наигравшись вдоволь, поцелуями спускается вниз, к животу, ощущая сладострастную дрожь в теле хёна, снова улыбается и теплыми поцелуями осыпает впалый живот, облизывая слегка солоноватую кожу и несильно прикусывая её местами. Шуга шипит, откидывая голову назад, это лучше в сотни тысяч раз, чем он мог себе представить, и где только Джун нахватался этого? Тем временем Рэпмон продолжает изводить своими поцелуями и посасываниями, пока стягивает боксеры, высвобождая крепкий член, немного оттягивает крайнюю плоть и целует головку, дразня языком, берет в рот только её, посасывая и надрачивая член своими аристократичными длинными пальцами. У Юнги перед глазами простирается необъятный космос, настолько хорошо справляется лидер, все пестрит и искрится, хочется стонать в голос от таких манипуляций, но он лишь рвано вдыхает-выдыхает, сжимая волосы Мона в своей руке. Ну же, Джун, возьми его в рот. Младший наконец берёт в рот всю длину члена, головка которого упирается в стенку нежного горла, задыхается, но совершает поступательные движения. Юнги тает и растекается, стараясь не терять сознание от поистине райского наслаждения, так любезно даримого горячим влажным ртом. Намджуну дышать трудно, и он останавливается, чтобы перевести дух, во время чего жадно и нежно целует ствол, вылизывая его обжигающе жарким языком. Член у хёна, кажется, больше намджунового, и так приятно пульсирует во рту. "Джун, не останавливайся" шипит Юнги и сам не узнает своего голоса. Младший в ответ гортанно хрипит что-то невнятное, запускает руки под ягодицы Шуги и слегка приподнимает его таз, изменив таким образом угол входа, старательно двигает головой, то ускоряясь, то замедляясь, получая рваные сиплые стоны в благодарность. Юнги, почувствовав тянущее напряжение внизу живота, понял, что долго не продержится, и, напоследок подмахнув бедрами навстречу теплой глотке, вытащил член, не переставая тыкаться в намджуновы губы. Джун, принимая правила игры, снова покрыл напряженый орган поцелуями от основания до головки, надрачивая рукой, пока хён не излился горячим семенем, пахнущим тем самым мускатным орехом, на пальцы младшего и сквозь них, немного пачкая и себя. "Чёрт, Ким Намджун... Ты не врал", а в следующую секунду оба вздрагивают от громких апплодисментов, идущих от двери. Зато врал ты, говорит Хосок, и смотрит как-то зло на Шугу. Ты, говорит Хоуп, тыкая пальцем, никто иной, как Мин-лживая-блядина-Юнги. Ты воспользовался Моном, тварь, его чувствами ко мне, цедит Джей-какого-хрена-ты-тут-забыл-Хоуп. Счастлив? Да, счастлив. Конечно, счастлив. Юнги и представить не мог, что всё так обернется. А пьяный Мон озирается по сторонам, с трудом сдерживает слёзы и не знает, куда спрятаться от прожигающего дотла взгляда Хосока. Ответ приходит на удивление быстро и поражает своей гениальностью. Джун на карачках перебирается за спину Юнги и жмется, как нашкодивший котёнок, лишь бы не чувствовать тяжелого взгляда на себе. Он не заслужил. Хосок хмыкает, когда Юнги смотрит из-под сбившейся челки и заводит руки за спину, вероятно, чтобы погладить Джуна по голове. Хоуп закатывает глаза, не дожидаясь ответа, вновь хмыкает и оставляет этих двоих безумцев. И, может, оно и к лучшему. Как для Джуна персональный ад находится в хосоковских изгибах тела, так и для Юнги его собственное чистилище прячется под футболками Намджуна, где-то меж его ребер или ресниц. Так что, оно к лучшему. Непременно.