***
Рея проснулась с первыми лучами солнца, девушка спала не у себя, не так уж часто ей приходилось просыпаться в хижине вождя, а если и приходилось, то в такие моменты она была тяжело ранена или истощена. В хижине горел огонь, над очагом висели пучки трав, из которых Истред варила целебные снадобья, и поэтому в комнате стоял удушливо-пряный запах, и девушке вдруг отчаянно захотелось на воздух. Она не любила это место, с ним было связано больше хороших воспоминаний, нежели неприятных, но, то молчаливое презрение, с которым вождь смотрел на неё в те короткие её пребывания в этом доме, когда он, ни разу не удостаивал её словом и чёрные ведьминские глаза Истред, взгляд которых неизменно казалось, следил за ней, уничтожали все причины, если они и были любить это место и заставляли сердце болезненно сжиматься каждый раз, когда взгляд невольно обращался к величественному строению посреди колонии. Она умылась из чаши с родниковой водой, стоявшей у её кровати, в другой раз она бы не дерзнула трогать вещи колдуньи, но сейчас ей овладело какое-то непреодолимое детское любопытство. Она коснулась корешков старинных томов на неотёсанном деревянном столе, склянок со снадобьями на полках, и только собралась было открыть одну из книг, как услышала шаги за спиной. Истред стояла у двери в длинном изумрудно-зелёном одеянии, на бёдрах женщины был туго затянут плетёный пояс коричневой кожи, к которому были прицеплены небольшие кинжалы с костяными резными рукоятками, каштановые, без седины, несмотря на возраст, волосы были собраны узлом на затылке. Колдунья внимательно посмотрела на девушку, от чего ту неожиданно бросило в дрожь, но так ничего и, не сказав, отвернулась к очагу и принялась помешивать что-то в небольшом чугунном котле, висевшим над огнём. Рея поймала в зеркале свой испуганный взгляд, несмотря на ту дурную славу, которой обладала Истред в колонии, она никогда не боялась колдуньи, отчасти потому, что никогда до конца в это не верила, но сегодня её охватил какой-то поистине животный страх, длилось это не более секунды, но за этот миг девушка увидела в глазах ведьмы, что-то тёмное, чего она раньше не замечала. Рея поспешила выйти из комнаты, ведьма не обернулась, но девушка почувствовала что, та заметила её уход. Постаравшись забыть странное наваждение, нахлынувшее на неё в удушливой обстановке хижины, девушка вдохнула пьяняще свежий горный воздух, солнце уже показалось из-за заснеженных вершин и теперь долина, озарённая его лучами, покрытая кристально-чистым сверкающим снегом вызвала у Реи до боли яркое воспоминание, искрой промелькнувшее у неё в голове, но погасшее прежде, чем девушка успела его заметить. В этом поистине диком краю, наполненном суровым очарованием первозданной природы, все человеческие инстинкты открывались с новой яркой силой. Сейчас чувствуя, как обострились все её ощущения, она поняла, как мудро поступили древние, выбрав подобное место для колонии этих людей со звериными глазами. Людей, в которых жили чуждые им инстинкты, но за долгие годы зверь и человек так тесно переплелись в них, что конфликт с собственной внутренней природой исчез, это отчасти объясняло их способность превращаться в любое время дня и ночи. После столетий борьбы они больше не зависели от лунного цикла и новая эра, эра величия этих людей неумолимо надвигалась. Она немного постояла у хижины Вождя, собираясь с мыслями, она смутно помнила события вчерашней ночи. Первое впечатление, состоящее из смеси ужаса с недоверием после слов Ральфа сменилось какой-то безотчётной злостью, она теперь вряд ли могла бы сказать чем она была вызвана. Теперь события той ночи представлялись ей какими-то отдельными кадрами, она не помнила, как затащила мужчину на спину Ральфа, помнила только пронизывающий холод бешеной гонки на спине у огромного волка и тяжёлое, рваное дыхание мужчины за спиной. Едва ли могла она сейчас сказать, в какой момент этой ужасающей скачки она отключилась, но она не помнила, ни как попала в дом вождя, ни вообще что-либо ещё. Она примерно представляла, где искать молодого человека и начала спускаться в долину, где утро давно вступило в свои права, уже почти оживший маленький город копошился вокруг неё, если что и отличало это место от других северных поселений, то это были волки, почти все белые или серебристо-серые, сидевшие едва ли не у каждой хижины. Кто-то из жителей кивал девушке, кто-то отворачивался, но большинство продолжало заниматься своими делами, не обращая на неё никакого внимания. Не сказать, что бы тут её очень любили, но к ней уже давно привыкли и относились, если не как к своей, то и не как к чужачке. Для неё же это место было единственным домом, который она знала последние восемь лет, а если и был у неё до этого другой дом, то его она не могла вспомнить, как не пыталась. Она нашла Ральфа в самом конце поселения, юноша сидел на корточках у большого камня и обтачивал маленьким ножичком деревянный брусок. На вид молодому человеку можно было дать 18-19 лет, но многочисленные шрамы, белеющие на его смуглом теле, выдавали в нём испытанного в боях воина. Рея опустилась на лежащий рядом камень, юноша не произнёс ни слова, но он не был против её присутствия рядом с собой. Сперва Рея хотела расспросить его про вчерашний вечер, но во всей фигуре юноши сквозила такая молчаливая сосредоточенность, что она не решилась его тревожить. Наконец он заговорил сам. -Вчера ты заснула на полпути до колонии, тяжеловато мне было тащить вас двоих - он невесело усмехнулся - по прибытии в лагерь, я послал часового к Ронгвальду, тот отправил меня в дозор, а альфу бросил в клетку, мы пока не знаем, что от него ожидать и лучше соблюдать осторожность. А тебя хотели сначала отнести в хижину, да только Истред сказала, что поднимется много шума и они уложили тебя там. Ральф повернулся к девушке, видимо ожидая вопросов. После недолгого молчания Рея, наконец, подняла глаза и спросила: -Он, правда, альфа? -Ты мне не доверяешь? Рея покачала головой. -Слишком всё это странно, что он делал там один? -Сомневаюсь, что он был там один, - юноша сунул ножик в карман, а деревяшку бросил на землю, она подпрыгнула, покатилась и упала у самых ног девушки. Рея протянула руку и подняла дощечку с земли, на неё смотрела красивая, детально вырезанная на хрупком дереве морда волка. Она сжала деревяшку в руке и спросила: -Но если он там был не один... почему они ничего не предприняли? -Не знаю, может, испугались, а может им приказали не высовываться, во всяком случае, нам повезло. Им и двух минут бы не понадобилось, что бы перегрызть нам глотки, у альфы наверняка недурная свита. Рея пожала плечами и встала, теперь ей надо было взглянуть на мужчину, а заодно заглянуть в собственную хижину. -Я пойду - обронила девушка, затягивая пояс на талии и заодно пряча дощечку в небольшом кармане на его внутренней стороне. Уже уходя, она вдруг услышала, как Ральф тихо сказал: -Будь осторожна. -Что? - девушка обернулась, при этом распущенные волосы с плеч упали на спину, открывая лицо девушки на котором уже второй раз за это утро отображалась смесь недоверия и беспокойства. Молодой человек внимательно посмотрел ей в глаза и произнёс: -Неужели ты думаешь, что они не запомнили, кто ранил альфу?***
Мысли назойливыми осами роились у неё в голове. Девушка не могла забыть предостережения Ральфа. Несмотря на то, что день ничем не отличался от предыдущего, не считая, разумеется, пробуждения в хижине Ронгвальда, её не покидало смутное ощущение тревоги. Она заглянула сегодня в невольную темницу альфы, где несколько девушек-помощниц Истред промывавших его раны, недобро посмотрели на неё, но все же пустили, успев уже узнать обстоятельства при которых мужчина попал в колонию. Как оказалось позднее, рана, нанесённая Реей, была далеко не единственной свежей раной на теле мужчины. Как она узнала, Истред боялась непроизвольного превращения, оно могло, как спасти его, на сильном волке раны затягиваются куда быстрее, так и погубить, для ослабленного организма подобная трата энергии могла стать смертельной. Тогда в лесу, не зная о других его ранах, она дала ему на восстановление два дня, теперь же в лучшем случае требовалось не меньше пяти. Перед глазами одна за другой вставали картины, на лице альфы застыли прозрачные капли пота, он всю ночь провёл в бреду, лицо его то и дело искажалось гримасой боли. Но даже сейчас чувствовалась в нём глубина и сила свойственная вожакам, Рея не могла чувствовать в нём альфу, как чувствовали его волки, но даже она ощущала необыкновенно сильную энергетику, исходившую от него.***
Ронгвальд сегодня находился не в лучшем настроении духа, в Западной стае наверняка уже прознали про ранение и про "захват в плен" их альфы. Случись что с мужчиной, это грозит крупным конфликтом, если не войной. Для вождя, подобного Ронгвальду решать такие проблемы было не впервой, и всё же на этот раз дело было серьёзное. Вожак непроизвольно злился на девчонку, доставившую ему столько проблем, он понимал, разумеется, что если чья вина в этом есть, то не её. И окажись любой другой его воин в подобной ситуации, он вряд ли поступил бы по-другому, и всё же... Он проявил несвойственное ему великодушие, впустив её в свою стаю восемь лет назад. Его воины нашли тогда её на обрыве, она не помнила ни кто она, ни как здесь оказалась, только все повторяла имя "Рея". Было ли это её имя, или же чьё то ещё неизвестно, только с тех пор оно прочно закрепилось за девчонкой в колонии. Несмотря на то, что она была человеком, он позволил ей жить и воспитываться на равных с детьми колонии. Надо отдать ей должное, к пятнадцати годам, девушка превосходно стреляла и владела оружием, несколько раз помогала в охоте, даже на разведку он её посылал, вместе с Ральфом и всё же она не была незаменимой. Она была иногда полезной только и всего, а иногда как сейчас отравляла ему жизнь. Он пару раз подумывал выкинуть её из поселения куда подальше, но так и не решился, Рея слишком много знала, да к тому же была сиротой, всё прошлое которой было тесно переплетено с прошлым его колонии и с него собственным. Он стал альфой почти тогда же, когда девчонка появилась в колонии и с тех пор он изредка, со стороны, но всё же наблюдал за её жизнью. Вожак устало провёл рукой по волосам и опустился на низкую спартанскую кушетку, укрытую медвежьей шкурой, в своеобразной роскоши его хижины подобная постель казалась лишней. Ронгвальд подошёл к стене и уткнулся лбом в холодный камень, вся эта стена была увешена оружием, красноватые блики огня отражались в холодной стали, казалось, что мечи со старинным эльфийским узором и тонкие лёгкие сабли, которые так удобно ложатся в руку в трудном бою, раскалены до тела. Ронгвальд вышел из хижины, обнаженный по пояс, он представлял собой ту яркую смесь величия и силы, которая выделяет настоящего вождя. Мороз едва успел коснуться его горячей кожи, как на дороге уже стоял волк, громадный серебристо-серый зверь издал глухой дикий рык, пронзивший тишину ночи. Волк осмотрелся, втянул в себя воздух и вдруг рванулся в сторону леса, бесшумный, с натянутыми, как струна нервами вожак издал длинный протяжный вой и тут же сотни других голосов, подхватили его, не в силах противится зову альфы.