Осторожно, двери закрываются

Двери закрываются. В пятый, десятый, стотысячный раз. Джесс устало прислоняется к металлической двери лифта и мысленно выдыхает. Где-то и когда-то все было, как сейчас. Словно злой волшебник отмотал часы назад, и она снова бежит от себя, в надежде больше никогда не вернуться. Джесс жмет на кнопку первого этажа. Совсем скоро она вернется в Портленд и решит… Что она решит, Джесс пока не знает. Подумает завтра, когда пересмотрит в миллионный раз «Грязные танцы» и испортит пару десятков носовых платков. Или попробует, наконец, стать взрослой. Три года назад двери лифта закрывались, чтобы быть решительно открытыми локтем Ника Миллера. Он нес ее на руках, в голове проносились строчки из песни Элли Голдинг, и весь мир вращался вокруг них двоих. Все ушло, испарилось в один не самый прекрасный день, чтобы чертово колесо где-то там наверху сделало круг, и она снова оказалась бы в металлической коробке между этажами. Джесс усмехается. Лифт как символ отношений — не самая удачная метафора, но, возможно, Ник как-нибудь использует ее в новой книге о Юлиусе Пеппервуде. Или нет. Двери открываются, и Джесс вскидывает голову, лишь для того, чтобы раздосадованно выдохнуть. Какой-то толстяк с кучей коробок заставляет ее вжаться в стену. Телефон вибрирует в кармане. Толстяк покидает ее на четвертом этаже, чуть не столкнув кого-то с лестницы. И этот кто-то — Ник. Чертов Ник Миллер, с которым придется ой как трудно, а без него — никак. Они смотрят друг на друга — и проклятые вечные двери едут навстречу друг другу. Ник привычно выставляет локоть вперед. Двери открываются.