Узы крови

      Кровь — солёная, как море, красная, как закат над бескрайними водами, вечная, как сам Мировой океан. Кровь всегда была и всегда будет. Всегда текла она в артериях и венах живых существ и всегда проливалась из смертельных ран. И до сих пор нет на свете уз крепче, нет цены и платы выше крови.       Руки Уилла Тёрнера грубо скручены за спиной, верёвка вгрызается в запястья, оставляя следы. Губы запеклись в сплошную тёмно-красную корку, один глаз заплыл уродливым фингалом. Он сплюнул кровь пополам со слюной, и изо рта посыпались осколки выбитых зубов.       Поймав беглеца, матросы «Летучего голландца» отколотили его так сильно, как только могли. Впрочем, предел их ярости положил приказ капитана. Дэйви Джонс, хоть и неумолим в своей жестокости, чётко дал понять, что пленник должен быть доставлен на судно живым. А каково искушение! Уничтожить, унизить, забить ко всем чертям этого негодяя, эту фальшивую гадину, из-за которой Морской Дьявол сурово наказал всю команду. Впрочем, быть забитым насмерть озверевшими пиратами для несчастного Тёрнера стало бы не таким плохим вариантом. Куда проще принять такую смерть, коль скоро она суждена. Куда проще… Уилл отдал бы многое, только бы никогда, никогда более — ни на этом свете, ни на том — не видеть Дэйви Джонса.       Теперь, на грани гибели, прошлое казалось Уиллу бредовым сном. Лорд Катлер Беккет, этот негодяй из Ост-Индской торговой компании, фактически захвативший власть в Порт-Рояле, посадил его и Элизабет в тюрьму за пособничество пирату. Позже он согласился выпустить Тёрнера в обмен на то, что тот добудет для него компас капитана Джека Воробья. Необыкновенная вещица имела дефект — не показывала на север, но зато могла указать путь к тому, чего обладатель жаждет всем сердцем. За компас Беккет обещал освободить Элизабет Суонн.       Когда Уилл всё-таки встретился с Джеком, возникла другая проблема: вредный капитан «Чёрной жемчужины» согласился отдать компас, если Уилл добудет ему ключ, хранящийся на зловещем корабле «Летучий голландец». Молодой Тёрнер, потративший немало времени на поиски Джека, не хотел терять более ни дня на пути к возлюбленной.       Уилл согласился. Наивный влюблённый балбес. Героический идиот, готовый верить всем подряд! «Якшаться с пиратами не в моих правилах», — сказал он как-то раз Воробью. Как же! Если бы Элизабет не попала в беду… Нет, он не винил невесту. Да и за что, в сущности, её винить? Виновна ли она в том, что сняла с шеи юного Уилла золотой песо, чтобы, как думала тогда сама, защитить его? Или в том, что отважно пыталась спасти город, не побоявшись вести переговоры с капитаном Барбоссой на его проклятом корабле? Нет. Нет.       Отвага самого Тёрнера принесла ему одно лишь горе. На самом деле коварный капитан Воробей не собирался помогать. Джек был должен Дэйви Джонсу сто лет службы за то, что тот достал со дна морского его обожаемый корабль, его «Чёрную жемчужину». Срок пришёл. Послав Уилла прямо в лапы капитана «Летучего голландца», Джек Воробей хотел избавиться от долга и не пойти на смертельное «свидание» с чудовищным кракеном.       Тёрнер понимал, что предстоит нелёгкая жизнь, но твёрдо решил добиться своей цели — найти ключ. Встреча с отцом лишь укрепила намерение. Может, не так и бедственно его положение. Юноша тешил себя подобными мыслями недолго. В одну беспроглядную ночь, чёрную и жаркую, капитан вызвал его в свою каюту. Тогда, уже стоя напротив Дэйви Джонса, уже обвитый его щупальцами Уилл смел ещё на что-то надеяться. Когда с него стащили одежду, он искренне не мог понять, что нужно Морскому Дьяволу. Когда понял, было уже поздно… Дэйви Джонс сначала насиловал его своими щупальцами, а потом втиснулся в доселе нетронутый задний проход собственной… персоной. Дикая боль. Дикое унижение. Дикое непонимание: за что?! Что я сделал?!       Началась жуткая жизнь, наполненная гадкими шуточками команды, сочувствующими взглядами отца, тяжёлой матросской работой и регулярными изнасилованиями. Уилл чувствовал себя отвратительно, мерзко и гадко, но скоро понял, что, сопротивляясь и на все лады проклиная Дэйви Джонса, этого осьминогоподобного ублюдка с крабьей ногой, он делает лишь только хуже собственную участь. Нужно сломать себя, чтобы выжить и найти ключ.       С этого дня юный Тёрнер делал всё, чтобы угодить капитану: отлично справлял службу, покорно удовлетворял ненасытную похоть, участвовал в грабежах и убийствах. Неожиданно для себя самого, юноша открыл, что когда-то Дэйви Джонс был человеком. Человеком, любившим искренне, сильно и трепетно, но коварно преданным возлюбленной.       Вскоре Тёрнер почувствовал на себе, что щупальца и член могут приносить не только страдания, но и удовольствие. Должно быть, привык. Или же изменилось отношение капитана к своей прелестной игрушке.       Но от своей цели Уилл не отступил. В одну из ночей он решился. Отведя щупальца в сторону, он обнаружил ключ. Рука сама потянулся к заветному предмету. Сундук с сердцем, который в то время хранился на «Голландце», Тёрнер заприметил уже давно. Когда же открыл его и увидел живое трепещущее сердце монстра, в памяти юноши встали все зверства, что сотворил с ним капитан. Уилл схватил со стола кинжал и хотел ударить, но… Он не смог этого сделать. Спящее чудовище показалось ему несчастным и беззащитным. А ведь он когда-то был человеком… Он доставил ему неописуемое наслаждение. Он обещал ему место старпома на своём легендарном корабле. А те моря иного мира… Увы, Уилл не увидит их никогда.       Впрочем, к чёрту сомнения! Он должен исполнить свой долг. Иначе и быть не может. В последний раз взглянув на капитана «Летучего голландца», Уилл вышел из каюты.       Дежуривший в ту ночь Прихлоп Билл помог сыну спустить на воду шлюпку. Сердце Дэйви Джонса билось под рубашкой напротив его собственного сердца, и это волновало. Уилл упрямо сжал зубы. Хотелось как можно скорее порвать, уничтожить связь, что помимо его воли образовалась между ним и зловещим бессмертным капитаном. А когда Джек Воробей или кто-то другой пронзит его, нужно забыть, навсегда забыть Дэйви Джонса, это морское чудовище.       Не обнаружив на борту Уилла, капитан «Летучего голландца» пришёл в неописуемую ярость. В своей каюте он открыл заветный сундук с сердцем, не обнаружил его и всё понял. Он содрогнулся всем телом. Щенок, коего он облагодетельствовал так, как никого на свете, кого хотел сделать вторым после себя, коварно предал. Впрочем, чего же было ожидать от человека, с которым он поступил даже более, чем жестоко?       — Я убью тебя, Уильям Тёрнер, - злобно прошипел Джонс.- Клянусь преисподней, ты покойник!       Но нет! Убить мальчишку — это легко. И слишком простое избавление для такой презренной гадины. Лучше вернуть его на корабль и подвергнуть таким мукам, каких он не испытывал никогда в своей жизни.       Дэйви Джонс, бессердечный, жестокий и коварный, чувствовал себя круглым идиотом. Вот только оставаться идиотом не хотелось. Он не любил проигрывать. Что б Тёрнер, эта вонючая крыса, оставил в носом бессмертного хозяина морей и океанов! Нет! Этому не бывать! Ценою страшного усилия превозмогая дикую боль в том месте, где когда-то было сердце, Морской Дьявол отдал приказ подчинённым.       Тёрнеру тяжко пришлось в открытом море без пресной воды и пищи. Пришлось причалить к острову. Там, в тени тропических деревьев обнаружился ручей — совсем крохотный, но юноше вполне хватило, чтобы освежиться, придти в себя от изнуряющей жары и наполнить пустую фляжку, найденную на дне лодки. На деревьях висели фрукты — почти зелёные, но он был рад им, и немного утолил терзающий голод.       Отдыхая, беглец вытащил из-под рубашки сердце Джонса. Где сейчас Джек Воробей? Нужно любым способом найти его! Он отправил Уилла за ключом — Уилл принесёт ему само сердце. Козырь. Золотой козырь. Хотя… Взгляд упал на кинжал. Чем отчаянно бежать, ежесекундно подвергаясь опасности, не лучше ли решить дело самому? Монстр умрёт, отец обретёт свободу, вместе они отыщут капитана Воробья, возьмут его компас, освободят Элизабет… Так просто — всего один удар, и дело будет кончено. Он отомстит Морскому Дьяволу за все пытки и унижения.       Бедняга не знал, что в действительности случилось бы, пронзи он сердце. Мутанты, что в тот миг уже шли по острову, застыли бы соляными столбами, а затем гулким рефреном раздались слова: «Часть корабля — часть команды, часть корабля — часть команды…». Они схватили бы Уилла, вырезали бы из его груди сердце, а чуть позже он, омытый солёными волнами, вновь открыл бы глаза совсем другим существом. Не живым. Не мёртвым. Не шлюхой, не пленником, не матросом и даже не старпомом. И тогда команда «Голландца» поклонилась бы своему новому капитану и отправилась бы с ним на корабль вечно бороздить моря и океаны. Уилл не знал всего этого.       Юноша занёс руку с оружием и… бессильно опустил. Ветер предательски щипал глаза. Он вновь поднял кинжал. Не замешкайся он, всё случилось точно так, как описано выше, но…       — А чем это мы здесь заняты?       Издевательский вопрос старшего помощника с головой в форме рыбы-молота пронзил, точно молния. Пираты! Они нашли его! За фразой последовал оглушительной силы удар, а затем мир слился в сплошное месиво из песка, ударов, крови и боли.       Наступила тяжёлая жаркая ночь, когда пираты вернулись на корабль, таща с собою Тёрнера. «Голландец» едва светился тусклыми огнями бортовых фонарей. Такелаж отбрасывал уродливые и жуткие тени. Дэйви Джонс сошёл с капитанского мостика. Смотреть на него было невозможно. Собственная команда, эти матёрые морские волки, боязливо отворачивалась от почерневших щупалец-бороды, от глаз, наполненных такой злобой и болью, что, казалось, любое живое существо упало бы мёртвым от их взгляда.       — Так-так, вернулся, значит? - голос капитана дрогнул, но удалось скрыть это насмешкой. - Как прогулялся?       Юноша молчал. Кто-то из матросов больно ткнул его в спину по направлению к капитану. Все, пусть неуверенно, но захохотали.       — Мы поймали его, сэр.       — Вижу, не слепой! Ты боишься смерти, Тёрнер?       Уилл упрямо сжал зубы. Из пустой груди Морского Дьявола послышался рокот, подобный рёву прибоя. Острая клешня сцапала жертву за подбородок, ранив, насильно подняла голову.       — Я с тобой говорю, падаль сухопутная! Как ты смеешь молчать, когда спрашивает властелин морей?!       Уилл молчал. Рывком отпустив его и круто развернувшись, Джонс сжал зубы.       — Вы славно потрудились, парни, - сказал он команде. - Кок!       — Здесь, сэр.       — Поставь всем рома по такому случаю, а этого, - он указал на Уилла. - Этого мерзавца — ко мне в каюту, быстро!       — Есть!       Уилл вновь оказался в той самой каюте, откуда недавно сбежал, как ему казалось, очень ловко. Каким он был непроходимым кретином, чтобы поверить в успех провального предприятия! Но Уилл Тёрнер не был бы Уиллом Тёрнером, если бы не рисковал. В его жилах текла кровь дерзкого пирата, а не дрожащего булочника. И эта кровь привела его, в итоге, к ужасающему финалу. Нет, не так, Боже, не так представлялся юноше конец его земной жизни! «Элизабет», - подумал он. - «Неужели я больше никогда не увижу тебя?». И он был прав. Часто подлинная жестокость заключается именно в том, что жизнь не даёт тебе скидок на чувства и мечты. Ты можешь любить, кого угодно, желать, чего угодно — это не имеет смысла. Ты можешь всем сердцем хотеть жить, а умрёшь совершенно внезапно. Ты можешь безумно рисковать, желая погибнуть, но, как назло, будешь жить долгие-долгие годы.       Дэйви Джонс, ступая тяжело, будто на его плечи свалились все горы мира, обошёл пленника. Клешня щёлкнула, заставив Уилла вздрогнуть. Руки стали свободными от пут. С запястий вниз по кистям текли струйки крови, занемевшие пальцы кололо, словно иголками.       — Посмотри мне в глаза, - голос Морского Дьявола был глух и страшен.       — Моя участь известна, - отозвался Тёрнер. - Зачем эти игры?       — Посмотри мне в глаза.       — Это что-то изменит?       — Посмотри. Мне. В глаза.       Юноша поднял голову и бесстрашно взглянул на почерневшую осьминожью морду. Вот, как нужно поступать с самого начала! Не прятать взора от опасности, не уклоняться от верной гибели! Именно так должно поступать мужчине, а не…       — Шлюхе пристало стрелять глазками. Лживой шлюхе, которая воспользовалась ситуацией и предала своего хозяина.       — Ты никогда не был мне хозяином, - к Уиллу вмиг вернулось былое мужество. - Я никогда не давал клятвы служить тебе.       — Ты бы мог служить мне, - в злобном взгляде мелькнула… мольба? Сожаление? Сложно сказать.       — Не мог. После того, что ты сделал.       — На моем корабле я делаю, что хочу!       — Не со мной! Легко же я обвёл тебя вокруг пальца! Всего-то немного смирения, несколько бедолаг с торгового судна, зарубленных при абордаже, пара слов, пара поцелуев… Ты идиот, Дэйви Джонс.       Казалось, дерзкие слова уничтожают Морского Дьявола буквально физически. Щупальца его вздыбились, плоть, искорёженную проклятьем, крутило и ломало, в груди разверзлась гулкая, пульсирующая невыносимой болью, пустота. Он не смел признаться даже самому себе, что до сих пор способен на то, что после предательства Калипсо, частенько называл ужасным недостатком. Тысяча морских бесов! Он зарекся, он поклялся, он вырезал собственное сердце, не желая чувствовать больше ни за что и никогда этого ядовитого, самого поганого и отвратительного на свете чувства! Он желал посвятить себя грабежам и убийствам, вкусить сполна от пиршества крови, похоти и жестокости. Сама судьба круто пошутила над бессмертным капитаном.       В этот момент захотелось отпустить пленника, что причинил ему столько горя, на все четыре стороны света. Только бы его не видеть! Нет… лучше просто заколоть его — вонзить острие в самое сердце. Легко и быстро. Джонс выгнал из головы глупые мысли.       — Идиотом меня пытался сделать ты! Безуспешно. Ну, а теперь ответь на главный вопрос…       — Опять твоя чушь про смерть? - Уилл криво улыбнулся разбитыми губами. - Давай же! Чего молчишь? Смерти я не боюсь, если ты о ней. Убей же меня, это всё, что ты можешь. Я жду.       — Глупый, глупый мальчишка, - издевательски-благодушно сказал Джонс. - Ты умрёшь, да. Но сразу — и не надейся!       Щупальца монстра в одно мгновение разорвали на пленнике одежду. Одним сильнейшим ударом несчастный Уилл был сбит с ног на грязный пол. Тёрнер предполагал, что произойдёт, но на сей раз это было в тысячу раз больней. Отчаянней. Безжалостней. Беспощадные кожаные тиски захватили его, сжали, заставляя хрипеть. Клешня один за другим ломала пальцы, выкручивала суставы. Крик — ужасная музыка для чудовища, разорвал пахнущий гнилыми водорослями воздух.       — Сладкая музыка, сладкая кровь, - зло ухмыльнулся Джонс. - Помнишь? Помнишь, ты, поганая тварь?!       Но юноша мог ответить всё новыми и новыми криками. Когда же сразу два твёрдых щупальца вторглась между его ягодиц, он едва не откусил собственный язык. Солёная кровь заполнила рот, потекла по подбородку и шее. Монстр разрывал его изнутри, причиняя дикую боль.       — Ты отдашь мне должок кровью, - прошипел мучитель. - Кровью, слышишь? Никто ещё не предавал меня безнаказанно.       Уилл слышал, но не отвечал. Он не грезил о спасении, и хотел одного — быстрее умереть, лишь бы больше не чувствовать, как сокращаются в нём мерзкие орудия пытки, продвигаясь все глубже и глубже в тело, разрывая ткани. Уже неясно было, какой орган несчастной жертвы облепили и терзают ненавистные присоски, как вдруг щупальца убрались. На их место вторглась целая клешня. Когда-то у Морского Дьявола был и такой вариант для ужасной смерти предателя, теперь он им воспользовался. Кровь лилась из разорванного тела красной рекой, заливая пол, щупальца, чудовище и его жертву. Юноша не мог уже кричать, из его груди вырывались только какие-то мучительные сиплые звуки.       — Глядите, не сдох ещё, - проговорил Дэйви Джонс. - Не окажись ты такой падалью, всё могло было быть по-другому. Всё. Было бы. По-другому. Я любил тебя.       На миг в карих глазах Тёрнера за пеленой невыносимой боли будто бы сверкнуло понимание, но тут же пропало. «Нет. Не имеет значение то, что твоя похоть в какой-то момент переросла в нечто иное. Не думал ли ты, мерзавец, что я полюблю тебя? Тебя, бессердечную проклятую тварь, насильника, извращенца, чудовище, убийцу? Почему я должен полюбить тебя? Что ты сделал для этого? Отодрал, точно последнюю портовую шлюху, во все отверстия тела? Заставил грабить и убивать невинных людей? Что ты сделал, Дэйви Джонс? Из мужчины превратил в девку для удовольствий? Унизил всё, что было во мне человеческого? Отвечай! Нет, молчи. Я и сам всё знаю. Нет. Я никогда не полюбил бы тебя. Никто никогда не полюбил бы тебя. Никто и никогда не полюбит тебя. Никто. Никогда. Не полюбит. Тебя», - вот, что мог сказать бы Уилл, если бы ещё мог говорить.       Выдернув из разрушенного тела клешню, стряхнув с неё сгустки крови, ошмётки мяса и органов, монстр смотрел, как умирает тот, кто похитил его сердце. Истерзанный юноша испускал дух нестерпимо долго, словно нечто вопреки природе и здравому смыслу поддерживало в нём жизнь.       Дэйви Джонс вздохнул, почувствовав, как из его глаз по щупальцам бегут едкие капельки. Прозрачные солёные капельки. Не кровь. В последнем прощании он склонился над Уиллом. Щупальца проворно залезли в нос, рот, глаза и уши умирающего, вздымаясь, перекатываясь. Один слабый хрип и… тишина. Всё было кончено.       Уродливый мешок из мяса и костей, каюта, утопающая в крови — вот, что осталось от былой любви, захватившей капитана так нежданно, так внезапно, наполнившей его на краткий срок… счастьем? Сложно сказать. Счастье столь мимолётно, а кровь… кровь вечна. Тёрнера не было, но кровавая драма, произошедшая в ту ночь в капитанской каюте навеки связала Морского Дьявола с Уиллом.       Пьяные матросы даже вздрогнули, когда их капитан, с ног до головы запятнанный кровью, появился из каюты.       — Уберите там всё, живо.       — Кэп, а… его?       — За борт.       Почти все из команды «Голландца» были жестокими монстрами под стать своему хозяину, но многие не смогли сдержать вскриков и ругательств, когда увидели то, что осталось от пленника. Останки пришлось уложить в мешок. Его притащили из каюты к борту, оставляя широкий кровавый след, и скинули в чёрные морские волны.       Команда проклятого корабля угрюмо разбрелась. Капитан вернулся в вычищенную каюту, грузно повалился на колченогий табурет. Он разрушался изнутри, и даже ром, выпитый прямо из горлышка, не мог хоть чуть-чуть приостановить процесс. Итак, он вернул сердце и отомстил предателю. Итак, он жестоко убил того, кого любил… даже сейчас любил. Что дальше? А дальше была пустота. Нет, всё-таки хорошо, что этой крысы, этого проклятого юнца больше нет.       Джонс резко обернулся: ему показалось, что кто-то вошёл в каюту. Но никого не было. Внезапно послышался голос:       — Я так давно не спал ночь на настоящей кровати, а не на палубе или в матросском гамаке. Я желаю поспать в постели, сэр.       Морской Дьявол вскочил, сделал несколько шагов и замер, глядя на свою кровать. Там кто-то был. Полупрозрачные простыни поднимались, словно под ними переворачивалось стройное тело.       — Я хотел поблагодарить вас, давно не спал так хорошо.       Иной раз на «Летучий голландец» попадали призраки, капитан их не боялся и попросту игнорировал, но теперь… он доподлинно помнил, чей это голос, при каких обстоятельствах говорились фразы, и это было невыносимо.       — Ты и после смерти решил сводить меня с ума?! Не выйдет! Пошёл вон отсюда!       Дэйви Джонс рывком содрал с кровати бельё. Пусто. Абсолютно. Совершенно. Пусто. «Не так-то просто, сэр», — прозвенел в голове капитана голос Тёрнера. Уилл был мёртв, но в сознании убившего его Морского Дьявола он парадоксальным образом был жив.       — Эй, капитан! - прозвучал уже другой голос.       — Кто посмел придти сюда?       — Я, - ответил Прихлоп Билл.       — Чего тебе, Прихлоп?       — Ты не заслуживаешь того, что я хочу сделать, но я не могу и не хочу плавать вечность под командой ублюдка, превратившего моего единственного сына в кровавую кашу.       — Твой сын сам во всём виноват! И ты это знаешь.       — Я не хочу, чтобы ты был моим капитаном.       — Так иди, - неожиданно сказал Джонс. - Не мозоль мне глаза вечность вечным воспоминанием об его подлом предательстве. Я отпускаю тебя и освобождаю от клятвы «Летучему голландцу»! Иди — умри и ответь за грехи или живи и делай новые грехи. Видишь, я могу быть великодушным.       — Ко мне? - зло и хладнокровно усмехнулся Прихлоп. - Или к себе? Годы каторги на «Голландце» я жил лишь мыслью о том, что у меня есть сын, которого я люблю. Нет уз крепче и священней, чем узы крови. Ты убил моего Уилла.       — Я не желаю видеть тебя на своем корабле.       — Есть другой выход. Вот он, в моей руке.       Прихлоп Билл вышел из полумрака. В одной руке он держал сердце капитана, в другой — кинжал.       — Ты, гадкая каракатица! Не смей, Прихлоп!       — Кто же меня остановит?       — Не так-то просто, сэр, - ядовито улыбнулся Уилл с кровати. - Я вечно буду здесь, вечно буду вашим, как вы и хотели.       — Тебя не может здесь быть!       Капитан затравленно поглядел на постель. Юный Тёрнер на ней был, словно живой, только весь израненный. Раны открылись, и на простыни и подушки, пузырясь, потекла густая красная кровь.       — Прихоп! Если уж ты взялся, так бей.       — Твоя жестокость не достойна этой милости.       — Пронзи сердце. Не будь жесток, как я. Ты же добрый малый.       — Хорошо.       Лезвие глубоко вошло в трепещущее сердце, и капитана со всех сторон охватила звенящая пустота. Он ощутил холод, он шагнул вперёд, к Уиллу, но оказался один. Юноши не было. Просто не было. Тёмной кучей Дэйви Джонс повалился на пол. Его сердце в руке Прихлопа не билось.       В двери уже врывались матросы «Голландца». Они не обратили внимания на прежнего капитана. В этом не было значения. Одно сердце пронзили, и ныне ритуал требовал, чтобы его заменили другим, и новый капитан встал к штурвалу. У «Летучего голландца» всегда должен быть капитан.       — Часть корабля — часть команды, часть корабля — часть команды, часть корабля — часть команды…       Когда те, с кем много лет он трудился в море бок о бок, вырезали из его груди сердце, Прихлоп Билл думал только об одном: как можно скорее найти душу своего сына и отвезти её вместе с сонмом других бедных потерянных в море, душ, за горизонт, в лучший мир.