Прозрачно

...Джим и Спок работали вместе. Сейчас, спустя много-много лет, Джим не помнит, где именно, и чем, собственно, они занимались. Возможно, в офисе, но кто знает. Спок точно носил костюмы. Облегающие такие. И волосы укладывал странно. И подстригали его тоже странно. Теперь Джим не понимает, почему странно, но воспоминание об этом чувстве очень яркое. Ну так вот, они работали вместе. И вместе ездили на работу. И с работы тоже. Джим мало что помнит о своей жизни, так как его смерть очень насыщенна и воспоминания о ней занимают почти всю его память, но последний день своей жизни он помнит кристально. Они ехали домой. На чем-то подземном, Джим не уверен. Там всегда много живых и тесно, но ему нравилось ехать в этом подольше и с музыкой. Сейчас ему все так же нравится музыка, но случаи послушать ее выпадают редко. Спок сказал, что Джим слушал музыку через наушники. Это такие провода и они засовываются в уши и там маленькие динамики, а другой конец засовывается в какой-то прибор, который есть у любого живого. Так вот, они вместе ехали домой. Кажется, они жили рядом, иначе зачем им вместе ехать домой. Но точно не в одной квартире, это бы Джим запомнил. И живых было так же много, как всегда. И Спок был очень красивым. То есть он всегда был, и, очевидно, всегда будет. Спок потрясающе красивый и Джим спустя много-много лет все еще не может перестать смотреть на него. До этих многих-многих лет он тоже постоянно пялился на него, он помнит. И в тот день тоже. Сейчас Джим не знает, что такое "жарко", но тогда было жарко. Спок стоял рядом с Джимом, держась за что-то, подняв руку. Там была такая маленькая петля для руки. И он держался за нее. И рукав рубашки сполз, оголив тонкое запястье с хронометром. В доме, где они со Споком сейчас живут тоже есть хронометры. Много и очень разные, но таких, как у Спока в их доме нет. Маленькие и с ремешком, обернутым вокруг руки. Дома у них большие, стоящие на полу и громкие. Еще на стенах есть, но поменьше. На всяких плоскостях стоят небольшие. И вот его рука, с тонким запястьем, с тонкими же пальцами и ухоженными ногтями, она держалась за эту петлю для руки. А вторая его рука держала пиджак. А рубашка, белая, была немного смята. И воротник расстегнут. Есть такие штуки в рубашках. Они не дают полам рубашек расходится в стороны. Маленькие. Вот несколько этих штук были расстегнуты и шея Спока и его ключицы были очень заметны. Жилки на этой шее напрягались при малейшем движении головой, а ключицы очень выпирали. А странные волосы Спока. Они были взлохмачены, что сейчас Джим не понимает, но тогда это его не хило так возбуждало. Взлохмачены и немного мокрые. Есть такая штука. Терморегуляция. А еще вода. И когда-то у Спока был организм. Ну, у Джима тоже, но речь-то о Споке. И вот терморегуляция, вода, организм и жарко. Это как-то связано, но Джим не помнит, и по этой причине волосы Спока были немного мокрые. И очень возбуждающие. А лицо. Лицо у Спока было спокойным. Он совсем немного улыбался, одними губами. И его глаза светились, не так, как светятся сейчас, но как-то по другому. Эти глаза Джим, впервые увидев, и полюбил. И любит по сей день. Любил, когда жил, любил так сильно, что было почему-то больно, и любит сейчас, когда умер, любит так сильно, что Спок любит в ответ. Так вот, Джим что-то говорил Споку. Что-то забавное, очевидно. Спок улыбался так ярко, но не ртом, а глазами. И ртом тоже, но только немного. Его голова была повернута к Джиму, и сам он весь был словно наклонен к Джиму. Чтобы не касаться других живых вокруг, должно быть. Джим помнит, что Спок не любил, когда чужие касались его. И вот он немного приоткрыл рот, собираясь что-то ответить. И Джим чувствовал такую бешеную любовь к нему в тот момент, он был таким красивым и он улыбался ему. И он начал говорить и, как в замедленном движении, Джим помнит, что живые начали кричать. Было громко. И Спок собрался что-то сказать но его красивая шея неестественно переломилась. Джим понял все в долю секунды, но в следующую он понял, что и сам уже мертв. Но все хорошо, ведь Спок с ним. Все случилось очень быстро. И ни ему, ни Споку не было больно. И они были вместе. Сейчас Джим понимает, что тогда он знал что-то, что сейчас просто не помнит, но это касается того подземного и других живых. Но ничего, что-то он забывает, что-то случается сегодня и заменяет это забывшееся. Вот не помнит Джим, где они со Споком работали, зато помнит, где впервые занялись слиянием. Это было в небольшом, по сравнение с домом, где они сейчас живут, помещении и живые там сидели за столами. Есть что-то... Джим очень любил это... ээ... Еда! Живые в том месте ели еду и сидели за столами. А Джим со Споком решили прогуляться. Они бродили по городу, где когда-то ходили на работу, говорили и молчали, а потом Спок сказал, что всегда любил Джима, а Джим сказал, что всегда любил Спока. Все не было так просто, но Джим не любит усложнять. У него была трудная жизнь, насколько он помнит, так что пусть смерть у него будет простой. Это он может устроить. Так вот они выяснили, что любят друг друга. Конечно, немного покричали, потому что оказалось, что Джим слепой идиот, но и Спок ведь тоже! И потом... есть что-то... у живых. Они делают это вдвоем, обычно... Ладно, можно вернуться к этому позже. И вот они выяснили свои чувства. Это случилось немногим позже их смерти. Возможно, через пару дней. И они еще хорошо помнили тогда. А!!! Свидание! Спок пригласил Джима на свидание! Потому что они любят друг друга, их двое, а это то, что живые делают вдвоем, когда любят. И свидания бывают разными, но Спок предложил сходить в место, где живые сидят и едят еду. Конечно, поесть они не могли, они же мертвые, но они сидели и говорили. И потом что-то случилось. Спок коснулся руки Джима и то, что осталось от его мозга немного закоротило. Потом Спок коснулся второй его руки. Потом они прижались друг к другу так плотно, как могли, трогали и сжимали. Плоть, бывшая живой и теплой, сейчас такой не была. Это не плохо, просто по другому. Они как-то избавились от рубашки Спока и рубашки-без-штук Джима. От того, что скрывало длинные ноги Спока, от такой же вещи Джима. Еще есть обувь. Под обувью обычно носки, это Джим помнит. Еще есть нижнее белье, и оно, вроде как, должно быть у каждого живого свое. Ну так вот, Джим прижимал Спока к полу под большими плоскими, но высокими штуками, на которых едят еду живые. Они были без того, что обычно есть у живых. Типа конечностей. Или кожи. Как-то получилось... Джим даже сейчас, спустя много-много лет, не может объяснить, как это происходит. Они сначала оказываются без рубашек и других вещей, а потом не мыслят, как отдельные мертвые. Поэтому Джим называет это слиянием. И это было так прекрасно, так больно и садняще, так ярко, так чувственно и счастливо и упоительно. Джим сейчас не помнит, что такое секс, но помнит, что любил это, когда был живым. В тот первый раз, когда он очнулся, лежа на Споке, на полу под столами, это называется столы, точно, он же помнил это мгновение назад, среди ночи, он еще помнил что это и как этим пользоваться или заниматься или что-то еще. И так же он понял, что это ни в какое сравнение с тем, что произошло только что. Слияние. С той ночи, когда они со Споком умерли и впервые испытали это прошло много-много лет, как Джим уже, возможно, говорил. И они занимались слиянием тоже много-много раз. Сейчас, при желании, они могут сделать это так же остро и сладостно, как в первый, но это очень выматывает. Мертвые не спят, но как-то набирать им силы нужно. Тогда они не-спали несколько дней, дрейфуя где-то высоко. Вместе. Осознанно. Опять же, сном это назвать никак нельзя. Так вот, теперь они могу делать небольшие слияния, просто касаясь друг друга не покрытыми вещами местами. Обычно это приносит чувство завершенности в их мысли, чувство полного счастья и защищенности. Но можно и углубить это и тогда чувства все выше и выше, больше и больше, пока Джим не вырубается. И Спок следом. Еще они целуются. Спок обожает целоваться. Надо очень контролировать, чтобы это не переросло в полноценное слияние, потому что Спок ну очень заводится от поцелуев и Джим, следовательно, тоже. Ну так вот, они живут в этом огромном доме. Уже довольно давно. Они вообще уже очень давно живут. И иногда видятся с другими мертвыми. У них даже есть своя компания. Они собираются не так часто, иначе живые уезжают из этого места и им со Споком становится плохо. Они давно поняли, что селится надо близ живых. Есть что-то в их жизни, что не дает сгинуть им со Споком. Наверно, именно так мертвые и существуют. Века за веками. Как Паша. Он умер еще во время Чумы. Что такое эта Чума, Джим не уверен, но знает, вещь - страшная. Так вот, Джим абсолютно не понимает, как Паша смог. У него-то, у Джима, есть Спок. А у Спока есть Джим. Им легко делать вид, что они живут. Потому что они вместе. Если бы Джим был без Спока, он уверен, давно бы ушел в самое глухое и безживое место. И сгинул бы. Добровольно. Жизнь у Джима, он помнит, была сложная и трудная. Спока в ней не было. То есть был, конечно, но мало ведь. Будь его в жизни Джима больше, и жизнь его стала бы легче. Но зато смерть у него замечательная. Спок с ним. Всегда. Они не отлучаются друг от друга ни на секунду. И от других мертвых Спок иногда очень устает, но от Джима никогда. Ну так вот, Паша. Он живет уже просто невероятно долго, дольше многих-многих лет Джима. Но в последнее время он часто бывает с другим мертвым, с Сулу. Сулу, кроме Сулу, еще и Хикару, почему-то. Это странно. Он Хикару Сулу. Правда странно. Джим вот всегда только Джим. Как и Спок. Хотя так их не называют. Только Джим и Спок или Спок и Джим. Так правильнее. И над этим всегда смеется Боунз. Боунз это не то, что он есть, но Джиму нравится так его называть. Спок вот зовет только "Леонард". Так вот, Леонард смеется над тем, как Джим неразлучен со Споком. Это потому, что Леонард грустный, говорит Спок. Джим верит. Боунз очень грустный. У него было что-то в жизни, что он не хотел оставлять. Но он даже не помнит, что именно. Джим вот до мельчайших подробностей помнит жизнь, где был Спок. Ухура говорит, что это от большой любви. От огромной, добавляет Ухура. Еще она завидует им со Споком. У нее есть Скотти. Они с ней почти как Джим со Споком. Только встретились уже здесь, мертвыми. И гораздо менее неразлучны. А завидует она потому, что у Спока с ним, Джимом, есть слияние. Она не зло завидует, нет. Ухура классная мертвая. Она так и говорит, смотря на их сцепленные ладони, "Я вам завидую". Прямо говорит, не зло. По этому Джиму она и нравится. Ему вообще все в их компании нравятся, абсолютно все. Сулу вот рассказывает потрясающие вещи. Об оружии и цветах. Спок сказал, что это иронично. Джим не понял. Спок напомнил, что такое оружие. Джим понял, почему иронично. Джим посмеялся. Спок поцеловал его. Споку нравится цветы. В их доме их полно. Особенно в той комнате, где никто не спит. Там вообще только пара человек из семейства и бывает. Сулу сказал, что это оранжерея. Джим важно покивал. И Спок любит бывать в этой комнате. Они занимаются глубоким слиянием там очень часто. Чаще, чем в остальном доме. И цветы от этого лучше растут. А Скотти редко что-то рассказывает, он все больше слушает Ухуру. Внимательно слушает, как Спок иногда Джима. По этому Ухура его и любит, этого Скотти. А вот Паша травит байки. Он среди живых дольше их всех. И память у него феноменальная. Он словно знает все на свете, что ни спроси. Правда, спрашивать Джим не любит. От новой информации он может забыть что-то о Споке. Сулу говорит, что это вряд ли, но Джим слишком боится. Спок вся его жизнь и вся его смерть, он не хочет забыть ни секунды проведенного вместе времени. Но ему нравится то, что Паша рассказывает. Выглядит он только почему-то ребенком. А с Сулу они время проводят все больше. Хорошо, наконец, найти друга, Джим уверен, что Паша рад. После веков в одиночестве. Джим правда, правда не понимает, как Паша смог, но он это уже упоминал, да. Так вот, со Споком они живут в огромном доме...