Не спится.

Не спится. Ким Тэхёну опять не спится из-за огромной усталости. Казалось бы, должно быть наоборот, но только не у него. У него вообще всё не как у людей. Остальные мемберы уже давно спят мертвым сном и видят десятый, а он… И ладно, что завтра у них выходной, но если бы это был обычный рабочий день? Киму пришлось бы ой, как несладко. Из окон через плотные шторы доносится тусклый свет уличных фонарей, и в комнате не то, чтобы светло, скорее, полумрак. И тишина, такая разрушающая, могильная, глушит барабанные перепонки. Ровно до тех пор, пока из соседних комнат не доносится приглушенный стенами страшный храп и чьё-то сонное, но разъярённое «Блядь!», вероятно, принадлежащее Юнги. На соседней кровати спит Хосок, и по выражению его лица можно чётко определить, когда в его сознании возникают приятные картинки, а когда и вовсе что-то ужасное. Тэ засматривается и невольно задумывается о том, какое лицо во время сна у него самого. Кажется, Чимин упоминал что-то об этом, когда он и Чонгук в очередной раз уснули друг на друге. Из раздумий выводит лицо хёна, по которому равномерно расползается умиротворение и счастье. Оно буквально начинает светиться. Или это всего лишь загоревшийся экран смартфона, уведомляющий о заряженной батарее. В любом случае, это заставляет выползти из-под мягкого нагретого одеяла и смотреть так внимательно и пристально, как может только Тэхён. Ну и Чонгук, ведь умение это именно от него и передалось. Он оказывается в десяти сантиметрах от лица Хосока, прикованный его выражением, и теперь ощущает тихое, размеренное и тёплое дыхание на своих щеках. Скрещивает руки рядом с чужой подушкой и ложится на них подбородком. Лицо хёна кажется таким хрупким и нежным, будто если даже легонько его коснуться или небрежно на него посмотреть, его мягкое выражение исчезнет, развеется, ускользнёт, словно напуганная бабочка, и навсегда затеряется в этом полумраке. И поэтому Тэхён смотрит несмело. Но внимательно. У хёна чуть надутые щёки блестят. Тэ всегда считал их милыми. Губы слегка раскрыты, и под ними виднеются выбеленные резцы. Уголки губ расползлись в легкой, почти неразличимой улыбке. Светлые волосы взъерошены и разбросаны по подушке. На вид такие мягкие… Тэ непредумышленно тянет руку и кладёт её на затылок хёна. А тот на такое движение хрипит что-то совсем невнятное, чем пугает донсена и заставляет отдёрнуть руку. Но выражение лица не меняет. Насмотревшись вдоволь и даже успев заскучать, Тэхён бросает взгляд на телефон под руками. Телефон Хосока. Тэ знает пароль, высмотрел однажды, выследил и запомнил, а хён и не подозревает. Поэтому он без раздумий берёт гаджет, разворачивается к спящему Хосоку спиной и начинает в нем шарить. Залезает в плейлист и удивляется огромному количеству аудио. Хотя это и не удивительно вовсе. Обшаривает галерею и обнаруживает огромное количество селфи, среди которых мелькают заснятые моменты их общажной жизни. Вот, например, сгорбленный Сокджин, явно задолбанный жизнью, сложив руки на груди, в пол оборота стоит рядом с Намджуном, держащим в руках электрический чайник с отломанной ручкой. Вот Чимин, рисующий маркером каких-то человечков, вероятно, от скуки. А вот спящий на коленях хёна Тэ с пальцами, вплетенными в мягкие локоны. Сердце парня пропускает удар, и губы расползаются в тёплой улыбке. Приятно до чёртиков. Вот закаты, рассветы, заснятые из окон. Некоторые Тэхён распознает, ведь встречали вместе. И немного пейзажей и теплых семейных фото, от которых улыбка совсем не желает сползать. Тэхён открывает видеозаписи и тянется за наушниками. Коллекцию видео Хосока составляют, в основном, короткие ролики. Тэ открывает самое последнее — репетиция перед концертом. Реп-лайн читают сайфер. «Повезло», — думает парень и мысленно подпевает, качая головой. Видео заканчивается, и Ким открывает следующее — Чимин импровизирует под разряженные басы танцевальной мелодии. Как всегда — превосходно. На следующем Намджун выполняет сложную связку. И, честно говоря, у него довольно круто получается, и Тэхёну непонятно, почему после этого он смущённо смотрит в пол и, прикрываясь ладонями, прячется за улыбающимся Юнги. Слышно, как Хосок за камерой и другие присутствующие мемберы поддерживают его, а тот стесняется и благодарит в ответ. Парень не может сдержать улыбку при виде счастливого лидера. На следующем видео, неожиданно для Тэхёна, оказывается он сам. Он в лёгкой желтой футболке сидит в машине у открытого окна, обдуваемый легким ветром, и мутными глазами смотрит куда-то в даль, то и дело лениво моргая. Словно засыпает. В окне пейзаж вроде зелёного поля или леса, Тэ не рассматривает. Он предполагает, что это из далёкой эры Самого прекрасного момента в жизни. И оказывается прав. Но никак не может вспомнить. И даже не понимает, как это видео здесь затесалось. Хосок мягким и тихим голосом спрашивает, в порядке ли он, но тот точно не слышит его совсем и наклоняет голову ближе к окну. Затем камера опускается и на экране — сцепленные в замок руки Хосока и Тэ. А потом Хосок расцепляет руки и нежно, медленно проходится по тэхёновому локтю и предплечью, после поднимается до плеча и чуть приподнимает висящий рукав футболки. — Ты чувствуешь это? — Заставляет поток крови в жилах усилиться. Дыхание перехватывает, в груди щекочет, и Тэхён перестаёт понимать себя и свои мысли. Он откидывает голову на кровать и снова поворачивается к Хосоку. Всё так же спит. Взгляд ползет чуть ниже, и парень замечает торчащую из-под одеяла руку. Это ему и нужно. Он робко протягивается и подушечками пальцев легко дотрагивается ладони хёна, вновь смотря на его лицо. Указательным пальцем водит круги, рефлекторно прикрывая глаза, а Хосок и усом не ведет. Решившись, Тэхён осторожно, но жадно сжимает чужую кисть в замок, как было на видео, и придвигается еще ближе, оставляя лишь сантиметры расстояния. Чувствуешь это? — Хён… — чуть ли не в губы шепчет он Хосоку. А тот отворачивает голову к потолку и медленно открывает глаза. Не ожидая такого поворота событий, Тэхён опешит и намертво застывает в этой позе, по прежнему сжимая «замочек». — Тэхён-а? — Сонно выпаливает Хосок, замечая «капкан» из рук, и приподнимается на локтях. Он приближает «замочек» к лицу и непонимающе смотрит на сию работу, кривя физиономию. А затем опускает взгляд на донсена, успевшего состроить «щенячьи глазки», и неуверенно спрашивает, разжимая руки, — что, не спится? Ответом служит едва различимый кивок. Для всепонимающей Надежды всея Бантан достаточно уже и этого. Он лениво поднимается на кровати, освобождая место для донсена, и садится в позу полулотоса, похлопывая по матрацу рядом с собой, указывая, куда следует сесть Тэхёну. А тот юрко запрыгивает, куда его приглашают, и придвигается ближе к хёну. Хосок накрывает его ноги своим одеялом и приобнимает со спины, а Тэхён ластится, как котёнок — поближе, поуютнее, потеплее. Ведь ночной холод не жалеет никого. Хосок запускает теплые пальцы в мягкие волосы донсена, а Тэхён вот-вот начнёт мурлыкать, как настоящий кот. Хосок целует крепко в висок, а Тэхён кладёт голову хёну на плечо, подставляя ещё и темя, и счастливо улыбается, когда получает ещё один поцелуй. — Хё~н, — тихо тянет Тэ, стараясь не спугнуть звездный мир Морфея Чимина, спящего в той же комнате. — Да? — так же тихо отвечает Хосок. — Прости, что разбудил тебя. — Всё в порядке, дурашка. — Хё~н, — снова зовёт Тэ. — М? — Я люблю тебя, — шепчет почти беззвучно. А в груди всё сжимается. То ли от радости, то ли от страха, Тэхён не понимает. А Хосок всё понимает. И, переводя всё в шутку, улыбается младшему, взъерошивая его волосы. Он и сам испытывает к Тэ что-то (практически незаметное и буквально самую малость) большее, чем любовь к донсену или мемберу их братского коллектива. Просто он этого ещё не осознал. Просто когда дело касается своих чувств, ей богу, в высшей математике разбираться проще. Хосок медленно вытягивает руку из-под пригревшегося Тэхёна, аккуратно откидывает одеяло, встаёт и уходит куда-то за пределы комнаты с кратким: «Сейчас приду», оставляя удивленного донсена наедине с собой и своими мыслями. А когда возвращается через несколько минут с кружкой теплого молока и пачкой овсяного печенья, замечает его, сидящего на полу перед большим окном с открытой шторой. Тэ смотрит куда-то вдаль, в небо, будто поймал там какой-то силуэт и не хочет его отпускать. Он совсем не обращает внимания на Хосока, который достаточно громко копошится, чтобы не заметить не спящему. А Хосок подходит, шаркая стопами по холодному паркету, и плюхается рядом. — Это тебе, — произносит он в пол голоса, ставя перед Тэхёном молоко с печеньем, и откидывается на руки. Параллельно изучает черты лица младшего и его профиль. «Повезло, — думает Тэ, — с хёном», и отпивает из кружки. Ведь тот не поленился, сходил за вкусняшками для донсена. Не от каждого хёна такого дождешься. А этот заботится искренне. Оттого и любить хочется, и принимать, и отдавать. И обнимать бессонными ночами. Хосок тянется и касается теплой мочки уха кончиками пальцев. Захотелось вдруг. Тэхён от неожиданности сначала вздрагивает, а затем поворачивается и уверенно смотрит своим пронзающим взглядом. Обычный человек точно не выдержал бы. Хосок мягко ведет по шее до ворота футболки, а затем, вырисовывая спирали, поднимается до краевой линии роста волос на затылке. А Тэхён закрывает глаза и наклоняет голову, чтобы было удобнее и приятнее. Хосок полностью вплетает свои пальцы в волосы цвета молочного шоколада и массирует макушку. А Тэхён запрокидывает голову и в конце концов ложится на сильное плечо хёна. Хосок приобнимает его за талию и в ответ получает то же самое. Но Тэхён обнимает чуть крепче, обеими руками, будто боится, что хён снова уйдёт. Хотя, казалось бы, куда он вообще мог уйти? Тэ отворачивает голову и утыкается носом в шею Хосоку, а Чон поднимает его с плеча. Тэхён сразу устанавливает зрительный контакт. Хосок бессознательно перемещает руку на затылок донсена, закрывает глаза и притягивает младшего к себе, ловя влажные и теплые приоткрытые губы вкуса молока. У Тэхёна, кажется, сердце падает в желудок. И на фоне этого — боль в груди, нехватка кислорода, жар в щеках и, как следствие, головокружение. Он сидит зажатый перед хёном и боится сделать лишнее движение. Глаза по пять рублей и желание пробить дыру в своей грудной клетке, лишь бы унять эту чёртову боль. А на губах приятно. Так приятно, что Тэхёну кажется, будто сам ангел наградил его этим поцелуем. И через несколько секунд это ощущение расползается по всему телу, оставляя за собой лишь легкие щекочущие покалывания на месте сердца. Тэ расслабляется и прикрывает глаза, поддаваясь вперёд. Хосок нежно скользит по губам донсена своими, оставляя влажный горячий след. Нехотя отстраняется, но через мгновение вновь ощущает мимолётное соприкосновение влажных губ и руки на своей шее. У Хосока в голове пусто. То есть не совсем, конечно. Крыша не уехала, мозг не убежал вместе с ней, и даже какие-то зачатки мыслей наподобие: «Мы правда это делаем?», «Зачем?», «Как-то это неадекватно, неправильно» и «Это чертовски приятно» — мелькают под корой головного мозга, но места себе найти не могут. Парень не желает думать о плохом, и потому заранее опускает мысленный шлагбаум для всех и вся. Чтоб уж наверняка. Сердце колотится сильно, но медленно, отчего в груди тесно, дышать трудно, а делить сантиметры воздуха с Тэхёном, прижимающимся лбом ко лбу, ещё трудней. Поэтому он чмокает донсена выше губ и садит меж ног поперёк себе, укладывая его голову на своё плечо. А тот кладёт дальнюю руку на надплечье старшего и водит большим пальцем по горячей коже шеи. — Хён, — выдыхает Тэ, прислушиваясь, — у тебя сердце сильно стучит, — поднимает взгляд на Хосока и улыбается. А у Чона уже начинает сводить живот, и он обеспокоенно смотрит на Тэ. И как бы ничего не произошло — он аккуратно подхватывает донсена, издавшего тихое и испуганное «Воу», под плечи одной рукой, под колени — другой и перекладывает его на свою кровать. Задвигает шторы, ставит молоко и печенье на тумбочку рядом и подсаживается, облокачиваясь на стену. Сидит так недолго, перебирает пальцы, видно, что-то обдумывает, а Тэхён наблюдает. И когда ему наскучивает, что происходит очень скоро, выходит в наступление — приближается и первый начинает поцелуй. А Хосок отвечает, не раздумывая ни секунды. Тут же надвигается на Кима, заставляя того лечь на спину и раздвинуть ноги, оказываясь в проёме, и нависает. Крыша всё-таки уехала. Он сразу понимает, что делает, и отстраняется. Смотрит сверху вниз на уже готового, тяжело дышащего Тэ, и осознаёт, что всё, вот она, точка невозврата. Прописав себе мысленный подзатыльник, слезает, но не упускает возможности как бы невзначай провести руками по тэхёновой талии, захотелось, почему нет, отчего последний шумно выдыхает. Хосок пугается и клянёт себя больше не касаться злосчастного Тэхёна. Хотя бы сегодня, сейчас, при спящем Чимине в комнате. С каких пор ему вообще есть дело до прикосновений к своему донсену? В том-то и суть, что дело было всегда. Но отличие с тем, что было раньше, заключается лишь в том, что раньше он не обращал внимания на такие вещи. Это всегда было как само собой разумеющееся. Но сейчас Тэхён просто-напросто разрушил вселенную человека и построил в нём свою, новую, в которой шоколадные горы, молочные водопады, персиковые ночи, ягодные созвездия и свежий ветер с легким ароматом постели хёна.