Он просто Ринго

      Джон всегда вызывал у Ринго восхищение. Несмотря на то, что они знали друг друга слишком хорошо, и восхищение, под влиянием длительного времени, по сути, должно было давно закончиться, оно не прекращалось ни на секунду. 1964-й год. Пол Янг, журналист.       После длительного интервью с соло-гитаристом и барабанщиком, он обратился к последнему, с весьма безобидным вопросом: - Ринго, кто самый интересный человек, которого Вы встречали в жизни? - Джон Леннон, - Старр тут же рассмеялся так, как он умеет: искренне и непринужденно. Только вот он сам и не заметил, как стыдливо опустилась его голова, как быстро взгляд устремился в пол, прячась от взоров журналиста и рядом сидящего Джорджа.       Хоть и ответил он без раздумий, хоть и приняло это облик безобидной шутки, что-то смутило его в собственном ответе, что-то странное произошло во время этого самого первого интервью.       Наедине четверку оставили лишь в гримерной, и Ринго тут же принялся истерично искать в карманах упаковку сигарет. Огонь зажигалки быстро подпалил тонкую белоснежную сигарету, и барабанщик менее напряженно приподнял голову вверх, крепко закрыв глаза, через момент выпустив светло-серый дым, живописно поднимающийся высоко к потолку. - Самый интересный человек, которого Вы встречали в своей жизни?       Ринго малозаметно вздрогнул, когда Леннонская рука крепко опустилась ему на плечо. - Не знал, что я настолько хорош, - Джон тут же засмеялся своим «Джоновским» смехом: прерывистым, слегка безумным, но таким уютным…       Ринго широко улыбнулся, оголяя свои «британские» зубы. Он медленно отвел взгляд с Джона на пол, повторяя то же, что и менее часа назад в интервью, так же смеясь, но вместо смущения ощущая некую благодарность, что так предательски отображалась в вечно искренних голубых глазах.       Ринго нисколько не сомневался в своем ответе. Он всегда безгранично удивлялся таланту Джона. Ему слишком сильно повезло, что он попал в эту группу, что смог познакомиться с таким талантливым человеком. И он понимал это.       Леннон вдохновлял Ринго тем, что делал, тем, что говорил, тем, как подходил к своему делу, тем, что он просто был. Рядом с Джоном он чувствовал себя другим. И хоть сам Джон ни разу не упускал возможности злобно пошутить над навыками барабанщика, Старр все равно смеялся над его шутками. Он всегда смеялся над ними, когда никто больше этого не делал.       В эти моменты он начинал чувствовать себя особенно. Он чувствовал свою близость с Джоном, что таилась в этом же юморе, которого никто, кроме него, особо понять не мог. Ехидность и остроумие всегда добавляли изюминку в Джоне, тем самым возвышая его в глазах такого скромного и безобидного барабанщика как Ринго. Они были близкими друзьями, и Старки всегда был счастлив в те моменты, когда Леннон акцентировал это, не уделяя особого внимания некой печали, что оседала в его сердце, объяснения которой он найти не мог.       Джон всегда был бабником. С его характером и очаровательностью, было бы удивительно, будь это не так. На вечерней прохладе, следя за тем, как дым от сигарет скрывается в листьях деревьев, как он уходит в глубокую небесную синеву, Ринго никогда не спрашивал себя, почему сейчас с ним не стоит Джон. Он всегда замечал, когда женатый, вроде бы, Леннон находил за соседним столом ливерпульскую очаровашку. И кто он такой, чтобы мешать Джоновским Любовным Похождениям? Он просто Ринго.       И он никогда не считал себя чем-то большим, чем собой.