люблю сильнее, чем хочешь ты

      У Арчи Эндрюса сердце не кровоточит, не разодрано в клочья и не разъято ядовитой смесью любви и ревности. Оно стучит быстро и биение это громом отдается в ушах, вибрацией в костях. Чувство новое и не болезненное, горячее и совсем не имеющее шансов. Влюбиться в лучшего друга трагедией не кажется; не ощущается, что вообще влюбился.       Все происходит постепенно, и Арчи не понимает, какой именно момент послужил началом этого жгущего изнутри чувства. Он улыбается Джагхеду на поле перед игрой, когда только залатали разорванную дружбу, и чувствует укол разочарования от отказа в объятиях. Обнять хочется дико, потому что не делал этого давно, потому что почти забыл запах волос Джонса и ощущение его рук на спине. Арчи ничего не делает, хотя; смеется, кивает и уходит, думая о том, что, наконец, чувствует тепло на душе.       На выступлении Кошечек, куда Эндрюс зовет Джагхеда, теплота в груди с долгими взглядами и робкими улыбками разрастается до пылающего жара, до желания протянуть руку и коснуться, впитать в себя полностью. Нескольких минут, что Джаг уделяет ему, Арчи катастрофично не хватает — душит, когда тот поднимается и уходит. Это чувство колет в нем досадой, но единственное, о чем может думать сейчас Эндрюс — недостаточно наладили все, все еще не на том уровне дружбы, раз Джонс сбегает.       Арчи накапливает в себе это тепло, собирает все взгляды и занимает себя всего Джагхедом, тянется к нему, когда видит возможность. Он предлагает свою помощь, совсем не понимая того, чем Бетти с Джонсом занимаются, и, получая ответ резкий, почти рассыпается — вновь далеко, вновь недостаточно зашитая дружба. Арчи винит себя постоянно, что разломал этим летом с Джагхедом все в крошево, и с каждой минутой погружает себя в это пылающее огниво в груди, не видя пути к спасению.       От известия о том, что Джонс уже которую ночь проводит в школьной кладовой, на душе паршиво и хочется иначе. Он зовет к себе, предлагает жить вместе так легко, будто иного выхода нет, и огонь внутри расползается по плечам и рукам от улыбки Джагхеда на предложение. Когда он все же отказывается, говоря, что справится сам, и просит не рассказывать ни о чем Бетти, Арчи запутывается — делиться подобным ни с кем из друзей не собирался и так.       Осознание сразу нескольких вещей бьет Эндрюса в грудь после обеда, когда они всей компанией обсуждают пропажу сестры Бетти. Джагхед сидит к Купер слишком близко, кладет руку ей на плечо и получает от девушки ответное касание, а весь пожар в Арчи затухает в одно мгновение. Внутри сердце будто обрывается, с глухим стуком падает в ноги и не остается ничего кроме пустоты. У Эндрюса не больное, не разъедающее ядом и совсем не губительное, но тоскливое и протяжное, почти смиренное. Понимает, что влюблен капитально, но безответно.       В коридоре он нагоняет Джонса, окликает его и спрашивает о Бетти, получая ответ туманный; такой, что смущает своей неуверенностью, но шанса все равно не дает. Арчи кивает, говорит, что понимает и иного выбора, кроме как уступить, не находит. Дорожит Джагхедом так, что разрушать то, что у них с Бетти есть, не хочет.       Рядом с Джонсом тепло; пожар внутри не обжигает так, как делает это, когда они на расстоянии. Джаг холодный и колючий, остужает и цепляет собой Эндрюса, привязывает, и отрезать его не хочется. Арчи понимает и смиряется с этим фактом, пока они ужинают с отцами у Попса. Джагхед сидит рядом, плечом к плечу, и действует на Эндрюса как холодный компресс — потоком свежего воздуха в легкие, прохладой по сожженному сердцу. У Арчи гордость распирает, когда говорит об увлечениях Джага, когда смотрит украдкой на его профиль. С Джонсом, переводящим разговор о Бетти в русло иное, подальше от отца, у Арчи иголками скребет внутри.       К середине недели становится хуже — Арчи ощущает это промеж ребер, в горле и под кожей. Все кипятится и пылает, выжигает изнутри, потому что Джагхед тонет, но цепляется лишь за Бетти. Сидя в участке, он держится за её руки и делится страхами с ней, а Арчи остается стоять снаружи вместе с отцом и вытягивать Джонса из-под ареста.       У Эндрюса безумное желание испепеляет все внутренности; хочется, чтобы Джаг остался рядом, чтобы, наконец, задышал с ним в унисон, но Джонс уходит под руку с Бетти, оставляя Арчи вновь позади, вновь думать о том, что делает недостаточно.       Жить под одной крышей с Джагхедом не просто: забываются слова, путаются мысли и ком в горле, что не сглотнуть. Его близость Арчи не убивает, не растаптывает, а действует лекарством, залечивает раны и вытягивает из огня удушающего. Эндрюс Джагхедом дышит, проводит с ним все свое время и держит ближе к себе и дальше от Бетти, потому что так легче и совсем не болит. Он отдает Джагу свою кровать и не спит ночами — говорит с Джонсом, потому что тот уснуть не может, потому что у того кошмары хронические.       У Арчи любовь горит огненной лавой; обжигает, превышает градус и переливается через край во взгляды долгие и улыбки глупые. Она топит Эндрюса в себе, когда они сидят в холле и обсуждают вновь Полли.       — Мне, правда, нужно туда идти?       Арчи свыкается, старается не смотреть и поддерживать так, как может, но весь его контроль летит к черту, стоит Веронике сказать очевидное.       — Конечно, ты ведь парень Бетти.       Ревность задевает иголками, забивается под кожу и саднит болью, когда Арчи слышит слова. От взгляда Бетти на Джагхеда хочется уйти, сжаться в каком-нибудь углу от ответной улыбки Джонса девушке и расколупать клетку ребер, вывернув все и разодрав в клочья. Хочется задохнуться от боли и избавиться от неё в равной степени.       Арчи вспыхивает по причине смутной, обвиняет громко, потому что в груди болит уже давно и хочется, чтобы у Джонса тоже резануло. Он оставляет Джагхеда наедине с Бетти, потому что иначе никогда не будет, и задыхается от того, что вновь рушит все. Мысль о том, что ссора поможет и вытащит Арчи из этого болота чувств, дает надежду слабую, почти несбыточную. По-другому у него не получается, избавиться от этой отчаянной любви не выходит и смириться получается легко, потому что уже ничего не помогает.       Их ссора убивает, уничтожает и забирает все то, что спасало Арчи от пламени адского в груди. Он пишет песни об этом, каждую оставляя незаконченной и с пропастью в текстах. В каждой признается, что задыхается, но ни одну не показывает, пряча глубоко в себе и под матрасом кровати.       Джагхед приходит мириться первый, ступает в комнату осторожно и присаживается в кресло почти беззвучно, но Эндрюс слышит все равно — кожей чувствует Джага постоянно. Они говорят по душам и шанс идеальный, чтобы признаться, чтобы, наконец, избавиться от груза и облегчить сердце — Арчи видит этот шанс, бежит к нему стремглав и не может дышать:       — Джаг, ты для меня… — слова не идут совсем, потому что Джагхеду они не нужны, потому что у того есть Бетти, а портить все между ними не хочется, и Арчи задыхается, говорит с трудом то, чего не хочет, — ты мне как брат.       Руки трясет мелкой дрожью, потому что было близко, потому что одним словом решил свою судьбу и пути назад не будет, по крайней мере, сейчас. Арчи взгляд поднимает и смотрит почти побито и уничтожено, с агонией в душе и пустотой в голове.       — Отличная братская речь, Арчи, — Джонс смеется натянуто, подбадривает улыбкой и режет словами по живому, едва ли осознавая это, — ты тоже мне как брат.       У Арчи внутри не разбивается вдребезги и не сгорает больше — он улыбается в ответ, ждет привычную шутку про объятия и почти не дышит. Он не сжигает себя, не задыхается от гари в душе из-за нехватки и не тянется больше, чтобы затушить, ведь тушить и ничего больше — все сгорело и угли дотлели.       Они засыпают рядом друг с другом, потому что Джаг до сих пор не справляется со сном, а Арчи, уже привыкнув, не справляется без Джагхеда рядом. Арчи спит недалеко от кровати на матрасе; старается уснуть, повернувшись спиной к Джонсу и устаканивая свои разболтанные к чертям чувства. Потерял, не успев заполучить.       Арчи Эндрюс оступается и делает ошибки; влюбляется не в тех, делает не то и целует тоже не тех. Он выжат на максимум любовью безответной и тянется к другим людям, пытаясь отвлечься. Он уделяет внимание Шерил и совсем не видит недовольного взгляда Джонса, когда та дарит поцелуй в щеку и выскальзывает шустро из дома.       Арчи затягивает себя в водоворот других людей; кого угодно, но только не Джагхеда, потому что рядом с ним уже не так, рядом с ним теряется дар речи, путаются все мысли. Он утопает в Валери, целует Шерил и смотрит на Веронику, но никогда не чувствует того же пожара в груди, не ощущает всего калейдоскопа чувств с ними, какой у него рядом с Джонсом.       Ко дню рождения Джагхеда, у Арчи силы сдают, разрушаются все ограждения, и скрывать больше не хочется. Подарок он не планирует, совсем ничего не подготавливает, потому что Джонс отмечать не хочет. Бетти же все равно носится юлой, готовит праздник с поддержкой Вероники с Шерил и о помощи Арчи не просит, но тот все равно присоединяется. Он делает пустяковую работу и не чувствует в груди ничего, потому что Бетти рядом постоянно, потому что смотрит на Джагхеда так, как никогда не будет позволено смотреть на него Эндрюсу. Празднику Джаг все же не рад, на торт в руках Купер смотрит равнодушно и качает головой, отказываясь. Передумать убеждают все, и с вечеринкой, устраиваемой Шерил, все кажется проще.       Это только начало, а Арчи уже хочет уйти — Джагхед в углу на софе с Бетти, с пальцами её на его щеках и улыбками, что рвут на лоскуты сердце Эндрюса. Горький ком в горле не проходит после стакана с соком, не проходит и позже вообще никаким образом, и Эндрюс винит во всем давнюю подругу. Он наблюдает за ними издалека, чуть нахмурившись и просверливая дыры в своем сердце. Его любовь все еще не ядовитая, все еще не отравляет его, но вдыхает жизнь и толкает на ноги — уйти и не ранить себя больше.       У Арчи колет промеж ребер, затапливает вновь пожаром, когда ловит взгляд Джонса на себе, и накрывает с головой отложенными чувствами. Вставая с места, Эндрюс идет в сторону лестницы и поднимается со скоростью света, скрываясь в комнате и дыша урывками. Ему кажется, будто шанс уже упущен, будто иного никогда не будет, но признание просто рвется наружу. Оглядывает комнату в поисках хоть чего-либо, что поможет и вытянет, и, хватая лежащую на постели гитару, спешит выйти из комнаты и все решить.       Джагхеда Арчи встречает в компании Бетти на лестнице и словно ножом по сердцу с прокруткой рукояти по оси — Джаг улыбается краешком губ и смотрит с прищуром, возможно первый раз за вечер прямо на Арчи. Такое смелое до этого момента решения теперь рушится и осыпается песком, потому что реальность куда суровее — у Джонса есть девушка и Арчи ему не нужен.       — Джаг, — голос предает, садится и хрипит, но договорить Эндрюс должен, — уделишь мне несколько минут?       Бетти намек понимает, жмет быстрый поцелуй в щеку Джонса и спускается обратно в холл дома Эндрюсов. Джагхед же, оставшись наедине с Арчи, шутит о серенадах и опускается на ступени, ожидая начала разговора. Эндрюсу же в подобных условиях делать ничего не хочется, но он все равно приседает рядом, плечом к плечу, и облизывает губы.       — Я написал песню и хотел бы, чтобы ты послушал, — Арчи говорит осторожно, подбирая каждое слово, но срывается, когда Джонс закатывает глаза.       — Давай позже, Бетти хотела…       Джаг вырывает с корнем и вновь разбивает вдребезги едва собранное, но так просто Арчи не отступает — уже собрался с духом и встает вслед за поднявшимся Джагхедом. Он перехватывает его под локоть, смотрит щенком побитым и вымаливает несколько минут наедине, говоря, что это важно. С согласием Джонса, что поднимается вслед за Арчи в комнату, напряжение в воздухе достигает предела — искрится и дребезжит. Уверенность идет на спад с каждой минутой молчания, с каждым звуком, что доносится с первого этажа дома, и Арчи медлить не хочет — удобнее перехватывает гитару, присаживаясь на стул, и начинает играть.       Он поет одну из песен, что писал ночами и в моменты, когда Джагхеда рядом не было, вкладывает в неё всего себя, и думает, что поступает глупо. Песня едва ли действует на Джага — тот слушает лишь по просьбе Эндрюса, едва ли вслушиваясь в слова и находя подтекст. На припеве Арчи сбивается, опускает взгляд на струны и больше на Джагхеда не смотрит — понимает, как сильно ошибся.       С завершающими аккордами Джонс поднимается с кровати и улыбается Арчи мягко. Он не выглядит раздосадовано и разозлено на признание, и Эндрюс почти загорается вновь, ныряет глубже в свою любовь и ступает ближе.       — Вышло неплохо, — говорит Джаг, похлопывая по плечу, — Вал должно понравиться.       На комментарий Арчи молчит с минуту, пытаясь осознать, что пошло не так, и тормозит собравшегося уже выйти Джонса словами, брошенными тихо в спину.       — Она не для Валери, — смотреть на то, как Джаг замирает перед дверью, сравнимо, возможно, по ощущениям с каждым вскользь пойманным взглядом через весь класс — вибрация в груди и сорванное дыхание, — она была для тебя написана.       Пути назад больше нет, и Арчи, наконец, становится легче дышать — сказал все, что было на душе, вывалил все перед Джагхедом и обратно забирать уже не хочет. Джонс же на сказанное хмурится и, оборачиваясь, смотрит недоверчиво, в шоке. Он ждет, когда Эндрюс скажет, что шутка, но тот смотрит серьезно и таким взглядом, что стаи мурашек вниз по позвоночнику и ком в горле.       — Я знаю, что это не то, чего ты ожидал, но… — слова у Арчи заканчиваются с каждым шагом ближе к Джонсу, как заканчивается и дыхание в легких, когда совсем близко, почти вплотную, — ты мне нравишься, Джаг, очень сильно.       Касаясь пальцами щеки, Арчи прекрасно понимает, что, возможно, в первый и последний раз делает подобное, что после этого дня Джаг отдалится еще больше, сбежит из его дома спешно, и друзьями они больше не будут, но иначе у Эндрюса не получается — болело слишком долго, чтобы продолжать терпеть. Арчи прижимает к сухим губам Джага поцелуй легкий, наполненный протяжной тоской и безграничной любовью, всем тем, что бурлит внутри и накапливается с каждым днем. Все кажется сном диким, и Эндрюс с трудом может собраться — в голове туман и пьянящая дымка, легкость во всем теле и тяжесть в душе. Джагхед на поцелуй не отвечает, а Арчи этого и не ждет, довольствуясь тем, что не отталкивают.       — Я так сильно, Джаг, так сильно… — шепотом по чужим губам, дыханием по коже и лбом к чужому лбу.       Эндрюс идет ко дну добровольно, горит желанием вновь поцеловать, но отступает на несколько шагов, когда слышит голос Бетти за дверью. Она зовет Джагхеда, заглядывает в комнату после негромкого стука и улыбается нежно обоим — уводит Джонса вновь все дальше, откуда не достать.       Становится как будто легче, потому что Арчи Джага больше этим вечером не видит — сидит в своей комнате и бренчит на гитаре, ничего толком не наигрывая, думая и прокручивая поцелуй в голове. Последствия произошедшего Эндрюсу известны хорошо, но о них он думает едва ли, потому что уже все сделал, остается только ждать. Арчи думает, что Джонс завтра скажет о том, что съезжает, но горечь от этого игнорирует — иначе поступить не мог, сдерживаться больше просто не было сил.       Праздник заканчивается за полночь и задержавшиеся Бетти с Вероникой, помогают с уборкой. Девушки с задором обсуждают прошедший день рождения, а Арчи лишь с улыбкой соглашается с их щебетанием. На Джагхеда он бросает взгляды быстрые и жадные, пока тот не скрывается за дверью, будто сбегая от них. Пока Джаг провожает девушек к машине Гермионы, что припарковалась у дома еще около пятнадцати минут назад, Арчи скидывает мусор с кухонного стола в мешок. Момент, когда останутся наедине с Джонсом вновь, он ждет с волнением; столько всего хочет сказать, сколько все исправить.       — Песня, правда, была неплохая, — Джагхед стоит в дверном проеме, оперевшись плечом о косяк, и улыбается робко, именно так, как любит Эндрюс.       — Она твоя, — говорит, чуть потирая переносицу, — с днем рождения, Джаг.       Желание спросить Джагхеда о том, что же теперь, жжет Арчи изнутри, испепеляет неизвестностью. Хочется подойти ближе, вновь оказаться рядом и задохнуться от остужающего холода, самого нужного. С места же Эндрюс не двигается, мнет в руках кухонное полотенце и совсем не знает, чем закончится этот разговор.       — Сыграешь мне её снова?       Джагхед ступает ближе, облизывает губы и улыбается тепло — туманит все мысли в голове одним своим присутствием рядом. Арчи услышанному едва ли верит, почти не слышит ничего из-за биения сердца в груди бешенного и совсем теряет момент, когда Джагхед подступает совсем близко. Мысль о том, что перебрал с выпивкой, хоть и не пил особо, посещает самой первой, колет и путает, потому что не сон и не разыгравшееся воображение — Джонс правда стоит рядом и смотрит так, как хотелось все это время.       — Хоть сотню раз, — касается плеча и тянет ближе, зарываясь носом в челку и почти стягивая шапку — Джаг вовремя ловит и натягивает её обратно.       У Арчи Эндрюса любовь не отравляющая; солнечная, настолько теплая, что сжигает изнутри. Он дышит ею, тонет в ней и растрачивает все силы — любит сильно, как, возможно, Джагхеду не нужно, но иначе больше не получается. Джонс, хотя, на чувства отвечает, в объятиях сжимает ответных и отпускать не торопится.       Влюбленность в лучшего друга трагедией для Арчи не ощущается, не выжигает больше ничего, потому что, наконец, взаимная.