Невозможно не любить

Глаза-лифты медленно съезжают по телу Арчи. Да, Джонс, придумай сравнение еще тупее. Давай. Настолько сойти с ума — это надо уметь. Целый мир придумал. Потому что хочешь быть смыслом. Его смыслом. Белые, до боли в глазах, зубы Валери вновь предстают взору. О чем бы еще сейчас думать? Твоя банальная шутка — любая, черт побери — сопровождается противно ослепительным блеском ее зубов. О чем бы подумать? Может, о неоновых вывесках? Или о проливном дожде, который не дает уйти домой? Нет, стойте, господа — а давайте о глобальном. Может, о войне? Или о некачественных шариковых ручках? Можно еще и о дверных. А можно о траве. Или об убийствах. Точно. Роман. Давайте о нем. Такие шикарные обороты, не говоря о градациях. А уж метафоры — просто блеск. Ебаный блеск зубов Валери. Она их белизной отчищает? На ее зубах отражение неоновой атмосферы Ривердейла, отблеска фар проезжающей мимо машины и твоей заинтересованности. Хм, если я подойду поближе, моя боль тоже будет на ее зубах? Дерево, камни, река, асфальт, небо, солнце, которое уже освещает другую страну — у меня есть просьба. Займите мои мысли, ладно? Дайте подумать о промозглом настроении города. О том, как содрогается жизнь под сжигающим меня ливнем. О том, что я просто смотрю на монитор ноутбука уже чертову тучу времени. Поможете? Ты все еще меня не заметил — тебя, наверное, нефигово ослепило. Ну еще бы — я в трех метрах от вас, а меня уже убило. И я тебя не заметил. Я не вижу твоих красно-рыжих волос, таких же неоновых, как и весь мой мир. Не заметил и плечи, такие немного орлиные (если бы у орла вообще имели место человеческие плечи — что странно). Я не слышал идиотскую шутку про молочный коктейль и твой смех. Такой заразительный, что хочется плакать. Я просто сижу здесь и пишу роман. Мне совершенно не мешают твои пальцы, которые должны зарыться в мои волосы и слегка потянуть назад. А твои губы, без карты блуждающие по моим, должны противоречить и не отпускать. Тихий протяжный стон, оставляя на атмосфере вечный отпечаток желания, должен срываться с твоих губ, пока я целую твою шею. Твое сердце должно биться так, будто хочет дотронуться до моего — пожалуйста, давай, оно согласно. Меня должно бросать в дрожь от того, как на моих щеках остается след твоих грубоватых пальцев. Которые, к слову, мне совершенно не мешают. Каждая написанная строчка — это в любом случае воспоминания. О былом, о фантазиях, мыслях или чувствах. Книги, рассказы — это память человека, застывшая во времени. Изваяние моей памяти наполнено тобой настолько, что дает трещину и позволяет тебе занять всего меня. Тебя так много, что меня самого уже не хватает. Единственное возможное будущее — просто исчезнуть и жить тобой. Только Арчи Эндрюс, только хардкор. Твои руки рисуют понятные только тебе символы на руках Валери. Ты что-то говоришь и снова смеешься. А она снова улыбается. Блядь, да нахуй она улыбается? Остановите ее. Есть высшие силы в этой вселенной или мы вообще никому не нужны? Кнопка отлетела от клавиатуры, стук которой создавал вид бурной творческой деятельности. На секунду отвлекаясь, слышу твой голос: «Вэл, у тебя красивая улыбка. Спасибо, что даришь мне ее сегодня». Негромкий удар отчего-то привлек всех. Но кого это волнует? Разве что мой ноутбук, который был явно возмущен таким отношением к нему. Но он, вместе со своим возмутительством, был убран в сумку. Кусок черничного пирога, который я одолжил у порядком удивившейся Шерил, оставляет на руке темно-фиолетовые следы. Спустя пару секунд такими же темно-фиолетовыми становятся заебавшие за вечер зубы. В них теперь ничего не отражается. Звенящая тишина. Валери, которая выплевывает пирог. Осознание, что пора начинать пить успокоительные. И твой взгляд — непонимающий и всегда щенячий. Коленки начинают трястись, всем внутренностям резко захотелось устроить цирковое представление, а потом сходить в гости к пяткам. Реальность постепенно накрывала и единственное, что я смог сделать, это невнятно бросить: — Приятного аппетита, Валери. И к черту отсюда. Тело похоже на ватное желе и бежать не получается, хотя хочется. Не просто хочется — надо. Надо уйти отсюда так далеко, как только смогу. Зарыться в одеяло и верить, что оно спасет меня от монстров в моей душе. Заварить себе еще кофе и поджечь одну из спасительных «Мальборо». Не думать, не вспоминать, не разрываться на части, не писать — просто сидеть и надеяться, что реальность никогда не пробьется сквозь защитное одеяло. Звон колокольчика вместе со свежим воздухом немного приводят в себя и ситуация предстает передо мной во всей своей нелепости. Я. Запихнул. Блядский. Пирог. Валери. В рот. Секунда тишины и смех вырывается на свободу. Нет сил идти — сейчас я в состоянии только сотрясать воздух. Второй звон колокольчика вызывает страх. Только не Арчи. Только не сейчас. Я не хочу. Не знаю, что сказать. Не в состоянии выслушивать морали. Боюсь сморозить чушь. Боюсь ляпнуть правду. Боюсь тебя, Арчикинс. Попытка убежать — провальная, твоя рука хватает меня за плечо. — Джагги, какого хрена? Что с тобой? Что со мной? Ты серьезно, Арчи? Я заставил твою прекрасную леди давиться пирогом, а ты спрашиваешь что со мной? Блядь, как можно не любить тебя? И в голосе лишь немного укора, без злости или раздражения — будто я наступил тебе на ногу или не заметил в школьном коридоре. — Все хорошо, Арчибальд. — Нет, не хорошо. Валери расстроена и я думаю, что тебе стоит извиниться. — Тебе тоже, — вырывается прежде, чем я успеваю подумать. Блядь, господи, просто развернись и уйди. Сука. — Чего? Почему я должен извиняться? Перед кем? Да что ты… — эмоции закипают. Да, вот так. Нормальная реакция, неужели. — Извинись передо мной. За то, что существуешь и каждый день говоришь мне привет. За то, что освещаешь мою жизнь. За то, что улыбаешься. За то, что ты знаком со мной. За то, что я не могу перестать наслаждаться тобой. За то, что тебя невозможно не любить. Давай, Арчи, подумай немного. В нашей истории не я один должен страдать. Переверни свой мир с ног на голову, а потом поставь обратно только потому, что твой лучший друг любит тебя. Арчикинс, мне страшно. Я только что отдал тебе все, что у меня есть. Пожалуйста, не возвращай обратно — отдай себя.