Remember me

      Он был Злым Королем — самым нечестивым и порочным созданием, Тенью, а она Ши-Но — самым светлым и чистым как на Земле, так и на Небе. Он улыбался кривой улыбкой, сидя перед ее колыбелью, а она оплетала своими крохотными пухлыми ручонками его огромные пальцы. Она только родилась и уже любила его.       Он смотрел на нее из самых мрачных уголков лесных теней. Он сам был отвратительной Тенью. Его судьбой было уничтожить ее, а она, смеясь, каждый раз беззаботно бежала в его объятья.       Он должен был пожрать ее, чтобы ее душа и сердце утолили его голод. Но он совершенно забывал об этом, запуская тонкие пальцы в мягкие волосы. Смотря на ее счастливую улыбку. Она прижималась к нему всем телом и с детской влюбленностью заглядывала в янтарные с кошачьей прорезью глаза. Глаза хищной довольной Тени.       Она была его Ши-Но, его спутницей по праву с самого рождения. Он дарил ей ласку, цветы камелии, как венец своей маленькой королеве, и защиту. А она медленно взращивала в его темной душе нежное трепетное чувство.       Она была для него всем. Но забыла и вверила себя другому. Предала. Боролась против него. Злилась. Обвиняла. Ранила, выбивая из него все частички терпения. Выводя из себя от любви до ненависти и жестокости.       И первое, что она делает, вернув память, — бросается, как маленькая девочка, в его объятья с возлюбленным именем на устах:       — Рюн!       Он праведно удивлен и, можно сказать, даже в шоке.       На ее щеках в полумраке леса блестят слезы. Тонкие пальцы дрожат от страха, быть может, вины, прижимаясь к его щеке. Она повторяет, точно мантру, всего только одно слово. Один вопрос. Почему? Почему он не рассказал ей всего сразу?       Возможно, потому что теперь, выйдя из-под его влияния, она бы просто сбежала. Он думает об этом, но молчит, с томительным наслаждением прослеживая тонкие жилки на шее и символы, которые сам же недавно поставил. Он чувствует ее дрожь и смесь вернувшейся разгорячившейся памятной влюбленности с липким страхом. Непослушная Ши-Но видела его не с самой лучшей стороны. Она не улыбается как прежде той детской наивной улыбкой. Она больше ему не доверяет. Ши-Но выросла, и это стало большой проблемой. Сейчас, рядом с ним, она руководствуется только былыми чувствами. Но Рюн знает — на чувствах можно сыграть.       Он растягивает губы в улыбке и проводит подушечкой большого пальца по вздрагивающим губам. Он и так слишком долго ждал и играл в няньки. Ши-Но сама пришла к нему, а значит, он может забрать ее. Взять ту, что принадлежит ему. И даже Му-Ха не помешает.       Рюн был ее принцем, ее первой любовью — никто бы не смог это оспорить. Рюн защищал ее буквально от всего и даже от самой себя. Он был ее утешением. Ее отдушиной. Ее сокровенным теплым уголком, в который Хей-Вон всегда могла с головой окунуться, зарывшись ручонками в черные волосы. Она мечтала о том, как станет его невестой и разделит с ним всю оставшуюся жизнь. Хей-Вон помнила это, точно все было только вчера. Тогда она с нетерпением ждала, когда наконец станет взрослой.       Сейчас ей восемнадцать. Они оба знают, что преград, кроме ее изменившейся души, больше нет.       На ее щеках алеет румянец. Хей-Вон отлично понимает, чего он добивается. Она послушно прикрывает глаза. В его объятьях совсем не так, как с Эюн-Волом. Хей-Вон чувствует ту же властную непоколебимую защиту. Но у Рюна она агрессивная. Требовательная. Собственническая. Он не чувствует себя ее слугой или другом. Нет. Рюн знает, что он ее повелитель. Ее спутник.       Рюн ловит холодными губами ее вздох. Он не понимает, зачем это делает. Ему просто хочется. Хочется доказать всему миру, в особенности этому чертовому Му-Ха, что Ши-Но принадлежит ему. Хочется ощущать ее маленькие ноготочки на своем плече. Ее улыбку наперебой со счастливыми поцелуями. Он и сам улыбается. А что-то внутри довольно урчит, заполняя пустоту, что вечно в нем ноет.       Хей-Вон прижимает ладонь к припухшим губам и сливается цветом лица с волосами. Она чувствует смешок и укус на мочке уха и задается вопросом: что громче — стук ее сердца или его дыхание?       Лес перед глазами неожиданно начинает плыть. Хей-Вон медленно растворяется в черно-алых символах. Она закрывает и вновь открывает глаза. Картинка меняется.       — Я помню эту пещеру. — Он рвано целует ее за ухом... — Я приходила к тебе сюда в детстве… — и спускается на шею. — Э-это было так давно! — она старается отвлечь его, паникуя и упираясь в плечи ладонями. — Ностальгия, не правда ли?!       Рюн криво усмехается, ловя затравленный взгляд. Не выпуская из рук ни на секунду.       — Да, это было давно… И тогда ты не боялась оставаться со мной наедине.       — Я была маленькой! И ты не делал ничего подобного!       — Разве?       Он открыто насмехается над ее вытянутым раскрасневшимся лицом, ударом в грудь в мнимой попытке отстраниться и возмущенным выкриком о том, что он чертов извращенец!       — Я оберегал тебя. И ждал, когда ты подрастешь, маленькая Ши-Но.       Она наконец-то улыбается ему той детской доверчивой улыбкой, и тогда он, издеваясь, добавляет, что, собственно, не видит большой разницы. Ши-Но обиженно произносит его имя, и Рюн подхватывает ее на руки, усаживая к себе на колени. Совсем недавно он сидел в нише этой пещеры один, убиваясь от того, что чуть не совершил роковую ошибку. А теперь его Ши-Но снова с ним. Нужно было всего-то его вспомнить.       Хей-Вон понимает, что с ее взрослением между ними многое изменилось. Она не первый раз в его объятиях. Не первый раз у него на коленях. Но теперь все по-другому. Совершенно иначе. Нет того беззаботного уюта. Но есть гул сердца и томление внизу живота. Есть его поцелуи. Рюн сказал, что еще с ее малолетства выдвигал на нее свои права. И Хей-Вон усиленно пытается вспомнить, очерчивая пальцами его скулу: было ли в их отношениях то, чего она по детской наивности не замечала? Он, можно сказать, воспитал ее. Под себя. И как ему было нужно. И Рюн снова сделал то, что хотел, одним простым поцелуем влюбив в себя снова. Хей-Вон могла биться об заклад: Эюн-Волу не понравится, когда она вернется домой с Тенью.       Рюн прав: даже став Ши-Но, она все равно остается для него ребенком. Ребенком, в котором он с самого ее рождения видит свою женщину. Хей-Вон рассказывает ему о своей жизни, которую он не знал, о своем взрослении, в котором он не участвовал. И он слушает. Внимательно слушает, иногда хмурясь и ожесточая взгляд, когда речь заходит о ее названной матери. Она оканчивает свой рассказ и еще долго сидит в кольце его рук, положив голову на мужское плечо. Мыслями возвращается в былые дни, убаюканная его прохладными пальцами, с нежностью перебирающими мягкие волосы. И Хей-Вон засыпает. Засыпает, заново ощущая такое знакомое умиротворение. То самое умиротворение, которое она может почувствовать только с ним.