Люблю тебя

Единственное, что я помню, это только момент, когда села за руль. Все воспоминания до и после – сплошное расплывчатое пятно. Хотя нет, я помню повод. Мне исполнилось восемнадцать, и родители подарили машину. И не просто машину, а мою мечту – Ford Mustang. Тёмно-синий, совершенно новый, с кожаными сидениями, от которых ещё шёл приятный запах. Это воспоминание самое яркое. А дальше – алкоголь, музыка и гонки. Дети богатых родителей никогда не ценят жизни. И я в том числе. Дерьмо. Не пошевелиться. Сломанные ноги не дают нормально жить. Уже месяц я прикована к больничной койке в ожидании операции. Повезло хоть, что у моих родителей достаточно денег на лечение. Но лучше уж в больнице, чем в тюрьме. Мне же теперь восемнадцать. Со вздохом я бросаю затею дотянуться до компьютера. Очевидно, что приходили родители – они всегда отставляют технику подальше от меня. - Чёртова забота, - фыркаю я, но тут же мысленно перед ними извиняюсь. Сейчас я инвалид и повисла на их шее, хотя должна учиться, искать стажировки и будущую работу. Откровенно говоря, жизнь пошла под откос. В окно светит солнце, но в коридорах ещё тихо. Летом всегда так. Светлеет слишком рано, но все ещё спят. Тишина наводит тоску, а неподвижность тела в отчаяние. В попытке избавиться от этих эмоций, засыпаю. - Давай, Эльза! – крикнул кто-то из-за ограждения. - Еее! – раздалось чуть ближе. Толпа пьяных подростков окружала две машины. Мою и парня, которого я даже не знаю. Понятия не имею, как он оказался на моей вечеринке, но с ним весело. Рядом с ним была девушка, которая перед стартом буквально засосала его. Чувства отвращения не возникло. Ещё бы, какие тут чувства, когда ты пьян. Затуманенным сознанием я поняла, что старт был объявлен. Видимо, у моего соперника тоже были проблемы с трезвостью, ибо парень так же поздно сообразил, что пора ехать. Но стоило мне надавить на педаль газа, как меня невозможно было остановить. В машине было тихо, но в ушах стоял гул от музыки, в голове пульсировала кровь, а в глазах немного двоилось. Но ничего из этого не заставило меня остановиться. Наоборот, увидев мигающий зелёный, я постаралась проскочить на него. Парень успел проехать за мной. Немного позже я осознала, что мы были в миллиметре от ДТП. Блять. Неумелая медсестра разбудила стуком подноса. Солнце светило ярко в глаза, и я сморщилась, прикрывая лицо рукой. Девушка тут же подбежала к окну и закрыла жалюзи. Я осмотрела поднос. Пока что на нём только лекарства. Капельниц им не хватает. Хотя, мне не хватает. Со вздохом проглатываю таблетки и показательно отодвигаю поднос. В моей ситуации не стоит вести себя капризно, но я устала. Хочется на улицу, снова за руль. Всё что угодно лучше, чем здесь. Медсестра, поджав губы, уходит. Я слышу, как в коридоре она жалуется на меня своей коллеге. Хрен с ней, пусть делает что хочет. Не она же лежит со сломанными ногами. Прошёл почти час, прежде чем мне принесли завтрак. Ненавижу этот час. Сон, моё единственное спасение, во время него никогда не идёт. На завтрак, как и обычно, каша и какао. Словно я ребёнок. Напоминает время в детском саду. Завтраки запомнились только в зимнее время, когда на улице ещё темно. В столовой там, почему то тоже был полумрак, не смотря на включённые лампы. Каждый день каша, какао и бутерброд с маслом. Перед обедом ежедневные анализы. Смысл каждый день проводить их заново? Они покажут что-то новое? И вот, ровно в одиннадцать заходит мой лечащий врач. Скорее всего, он возится со мной, только потому, что я дочь влиятельных людей. Учитывая, какая зарплата у этих врачей, лишние деньги им не помешают. Спорю на что угодно, у него тоже есть дети. Ненавижу выходить из палаты. Чувствую себя жалкой, немощной. Мой Бог! Мне только восемнадцать! А я вынуждена садиться в инвалидную коляску, в которой меня везут через весь центр в лаборатории. Убого. Все эти люди, которые приходят сюда каждый день непонятно зачем, смотрят на меня так, будто я с рождения неизлечимо больна. Так и хочется выкрикнуть: «Не надо меня жалеть!» Стоит мне заметить, что мой соперник хочет вырваться вперёд, я тут же блокирую ему путь. Мой глупый громкий смех стоит в ушах, словно эхо. Следующий светофор я пролетаю, даже не задумываясь. Наверное, мне и в этот раз повезло – горел зеленый, и никто не пострадал. Финиш близился неумолимо, адреналин бил через край, и я ощущала азарт. - Попробуй, догони, неудачник! – выкрикнула я и снова истерично захохотала, заметив в зеркале заднего вида, что парень не справился с управлением. Но он отчаянно пытался вернуться на дорогу. После обеда приходят родители. Я стараюсь заснуть, чтобы не видеть их печальные лица при виде меня или после разговора с врачом. Они действительно несчастны, а я чувствую себя виноватой. Я корю себя за то, что напилась тогда до чёртиков, но одновременно с этим, снова хочу за руль. И от этого мне только хуже. Я не в состоянии нормально смотреть им в глаза, улыбаться, когда они рассказывают смешные истории из их жизни. Как давно я начала отделять нас? Когда я перестала быть одним целым с семьёй? Я чувствовала, что как бы они меня не любили, такая, какая я сейчас, я им мешаю. Работа – вот, что важнее всего. И если понадобится, они меня оставят. Лишний балласт никому не нужен. За дверью раздались знакомые голоса. - Доктор, как она? – мать, как и каждый день, обеспокоенным голосом пытается выяснить что-то новое. Бесполезно. - Придётся огорчить, её состояние неизменно. Переломанные кости ног можно восстановить. Она достаточно пришла в себя, чтобы в скором времени дать согласие на операцию. Но в остальном я ничем не могу помочь. - Как же так, - выдыхает слёзным голосом она. Могу представить, как отец участливо обнимает её, а доктор со вздохом отходит в сторону. Сейчас они нацепят радостные лица и зайдут сюда. Мне тоже надо улыбаться, иначе буду неблагодарной. Но настроения для улыбок нет. Ни у них, ни у меня. - Привет, Эльза! – мать радостно отворяет дверь в палату. – Сегодня мы совсем ненадолго. Она каждый раз так говорит, прежде чем задерживается, как минимум на час. Уж лучше бы действительно приходила ненадолго. - Здравствуй, девочка, - отец целует меня в голову, и я ловлю и немного сжимаю его руку. Единственное выражение чувств, на которое способен мой организм. - Я снова принесла тебе сладости, - она воодушевлённо раскладывает разные виды дорогих конфет на прикроватной тумбочке. – Врачи злятся, но я то знаю, что лучшее во время болезни – немного сладкого! – она хихикает, поглаживая меня по голове. Я улыбаюсь в ответ. - Знаешь, приходил Джек, он волновался. О, да. Джек, наверное, единственный, кому я осталась нужна даже в таком состоянии. Не знаю, что им движет, но учитывая, что я чуть не убила его, он должен был ненавидеть меня. Джек Фрост – мой бывший одноклассник. Красивый, но на мой вкус немного смазливый. При этом очень атлетичный, ведь он профессионально занимался плаванием. Весьма умный. Проще говоря – мечта, а не парень. И вот эта вот мечта пишет мне почти каждый день. Он не спрашивает ничего необычного. Он задает обыкновенные вопросы, рассказывает о своей учебе, об учителях и сокурсниках. Говорит, что в компании без меня стало скучно. Добавляет, что все тоже скучают, волнуются и передают привет. Что за наглая ложь? Они, как и мои родители, в своей массе отвергают всё неполноценное. После долгой прямой было трудно снизить скорость. Я отлично знала дорогу, но всё равно не была готова к неожиданной серии поворотов. В первый я чудом вписалась, почти задев боком железную ограду. И зачем она там вообще? Второй был пройден куда более удачно, но тоже не самым лучшим образом. Машина в тот момент пошла в занос и выпрямить её было трудно. За мостом должно было быть ещё три поворота. Они финальные. Я уже представляла триумфальную победу и продолжение вечеринки. Родители ушли немного раньше, чем обычно, но не намного. Компьютер снова попал в моё распоряжение, и я углубилась в просторы интернета, однако снова заснула. Разбудила, в очередной раз, та самая неуклюжая медсестра, которая снова принесла поднос с лекарствами. Жестом руки я попросила открыть жалюзи, а после залпом выпила таблетки. В ожидании ужина можно полюбоваться закатом. Невольно подумалось, что я сама похожа на закат. Он никогда не длится долго и быстро угасает. Вся моя жизнь такая же. Мне только восемнадцать, а я постепенно угасаю, растворяюсь в этом мире, становлюсь никому ненужной, незаметной. Природный способ привлекать внимание – голос – и тот я потеряла. Мысли наводили тоску, и я пожалела, что нахожусь в одиночной палате. Я каждый день жалею об этом. Даже если я не могу ничего сказать, я могу наблюдать за другими. Я могу слушать их истории, узнавать их жизни. Жизни людей, непохожих на меня. Мост поздней ночью разводился, но не до конца. При старании, набрав максимально возможную скорость, можно перелететь через обрыв. Всё шло хорошо до последнего момента. Машина должна была находиться в воздухе не более пяти секунд. Именно в это время я совершенно ничего не могу сделать. Надо было пережить только их. Но тут, прямо рядом со мной возникает машина того парня. Слишком близко. Так не должно быть. В шоке, я пытаюсь повернуть руль, но результата это не даёт – машина всё равно в воздухе. Я чувствую, как в полёте мы задеваем друг друга. Из-за большой скорости толчок тоже сильный. Его машина падает в воду, а моя, при приземлении задевает фонарный столб, еле-еле перелетает через ограждение моста и въезжает в витрину магазина. Ужин прошёл так же, как и всегда. Никогда, ничего нового. Почти. В этот раз врач принёс мне бумаги. Скоро меня и отсюда спровадят. Я же говорила, родителям не терпится избавиться от проблем. Мельком осматриваю документы. Это согласие на операцию. Сейчас мне всё равно, что со мной будут делать, когда и как. Подписываю почти сразу, вызывая тем самым удовлетворение у доктора. В компьютере очередное письмо от Джека. Из нового: он пообещал прийти. Такое заявление немного греет душу, но чего он ждет? Я же даже не смогу ему ответить. Я не люблю писать и не умею выражать эмоции на письме. Сочинения вводили меня в ступор, и сам же Джек всегда помогал мне их писать. Я действительно много всего хочу у него спросить, но одновременно даже не знаю что именно. Что в первую очередь надо спрашивать у человека, который чуть не умер из-за тебя? А как попросить прощения? Как мне раскаяться в содеянном? Я почувствовала себя ничтожной. Почему я не испытываю таких же чувств рядом с родителями? Это нормально? А я нормальная? Сработали подушки безопасности. Они сломали мне ребро. Раздражало, что я не потеряла сознание, а тут же протрезвела. И на меня нашёл шок. Сначала психологический, потом болевой. Полиция со скорой приехали моментально. Кое-как меня вытащили из машины, попытались успокоить дрожь, положили на носилки. И тут начались проблемы. Я не могла сказать ни слова. Как ни напрягалась, как ни старалась. Ничего. Ни звука, словно рыба. Первое время была только злость, потом апатия, а за ней обыкновенное безразличие. Я не была в депрессии, наоборот, в какие-то моменты стало даже проще. Не надо отвечать на бестолковые вопросы, или поддерживать неинтересный диалог. Еще проще, стало тогда, когда я узнала, что тот парень жив. В пьяном состоянии я даже не могла его узнать. Это был Джек. За чувством облегчения пришло чувство стыда. Джек всегда так выручал меня в школе, помогал с родителями или выгораживал перед учителями. Чем отплатила ему я? Стыд был и перед родителями, но за осознанием своей отдалённости от семьи он прошёл. Хотя, я действительно благодарна им. Они вложили очень много средств в меня. И вкладывали до этого. Спасибо. Яркий свет слепил глаза. Простонать от не очень приятного пробуждения я не могла, зато руки тут же закрыли лицо. - Она очнулась! – воскликнул кто-то в коридоре. Видимо, за мной наблюдали через окошко. - Мистер Фрост, проходите, - голос доктора прозвучал ближе, чем предыдущий, а после я услышала приближающиеся шаги. Щёлкнул выключатель и лампочка погасла. Я убрала руку, но в глазах ещё плясали зайчики. Потребовалось время, прежде чем глаза привыкли к освещению. Первым делом взгляд упал на доктора. Он выглядел жутко довольным. Рядом с ним стоял какой-то молодой человек. Вглядевшись немного сильнее, я поняла, что за мистер Фрост посетил меня. Это был Джек. Блондин улыбался во все тридцать два, а после протянул мне руку. Я ухватилась за неё, и поняла, что его ладонь была намного больше моей. Улыбка сама по себе поселилась на моём лице. - Ну, что же, мисс. Ваша операция прошла успешно. Пройдете реабилитацию и будете порхать! – врач довольно улыбнулся и вышел из палаты. И я тут же подалась в объятия парня. Около года я почти училась заново ходить. Порой, захлёстывало такое отчаяние, что было желание все бросить. Но я вспоминала родителей, которые, не смотря ни на что, всё-таки оплатили мне лечение. Честно говоря, понятия не имею, где они сейчас. Каждый месяц они присылают мне деньги, а мама почти ежедневно шлёт мне письма. Мне повезло. Джек был рядом. Всё время. Я до сих пор не могу понять, о чём он думал. Парень возился со мной, как с писаной торбой. Но было приятно. Я чувствовала себя такой нужной, защищённой. Благодаря его помощи, смогла поступить в хороший университет. После зачисления я похвасталась маме в письме. Было забавно, когда в ответ на него, позвонил отец. Наверное, тогда он мог действительно гордиться мной. Хоть когда-то. И снова спасибо Джеку. Люблю Джека. Я люблю тебя. - Эльза! – я услышала чей-то голос на улице из открытого окна. Внизу уже ждала толпа людей. Сегодня моё двадцатилетие. Мини-юбилей. Хорошо, что мини. Выйдя на улицу, я тут же угадила в объятия людей. - Поздравляем! Вдалеке я заметила Джека. Он стоял, опиравшись спиной на машину, на которой был большой бант. Когда все начали садиться в автомобили, чтобы поехать за город, я наконец смогла пробраться к парню. - Что, я самый последний? – немного обиженно пробубнил он. В ответ я лишь обняла его. - Прокатимся еще раз? – он открыл мне дверцу автомобиля. Немного оглядев её, я поняла, что это в очередной раз Ford Mustang, снова тёмно-синий. И этот запах салона, покрышек, блеск кузова, фар. Я блаженно выдохнула. Теперь я уверена, со мной всё будет в порядке. Рядом Джек. Спасибо тебе. Сжав его руку, я улыбнулась. - Всё будет хорошо, - он посмотрел на меня. – Я тебя люблю. И я.