Порой, так сложно сказать «Прощай»...

Это было действительно тяжело. Гораздо тяжелее, чем представлял каждый из вас. По правде сказать, ты уже и не надеялась добраться сюда живой. Тот самый барьер. Та самая, последняя преграда, отделяющая тебя от выхода на поверхность. Отделяющая тебя от семьи и друзей. От твоей привычной жизни, которую ты считала банальной и обыденной. Теперь же, испытав всю немилость судьбы, ты готова была взять свои слова обратно. Пусть и скучная, но твоя жизнь была чем-то светлым и лёгким, по сравнению с жизнью любого монстра в Подземелье. Там не было той боли, которая обрушилась на тебя здесь. Не было таких ненавистных тебе смертей и тех треклятых цветов, болезненно питающихся твоими жизненными силами. Не было врагов, пытающихся убить тебя за то, что ты — это ты. Тем не менее, в голове настойчиво крутилась лишь одна мысль. Выйдя на поверхность, ты потеряешь кое-что важное. Точнее кого-то… Того самого скелета, который сейчас несёт тебя на своей спине, поскольку видишь ты настолько плохо, что упала бы через пару шагов, запнувшись на ровном месте. Ты была рада, что Подземелье, вместе со жгучей, тёмной ненавистью, даровало тебе твоего спутника. Хотя он и не сразу начал помогать тебе. Лишь наблюдал со стороны, думая, что ты не замечаешь его. Но ты замечала и едва заметно улыбалась, мастерски играя в неведение. — Осталось немного. Как ты себя чувствуешь? — В голосе Папайруса скользит хрипотца, отчего ты снова не можешь сдержать улыбки, едва удерживая за закрытыми устами комментарий о вреде курения. — Я в порядке. Не будь таким серьёзным, а то кажется, будто ты волнуешься гораздо больше меня, — едва слышно хихикнув, отвечаешь ты. В ответ со стороны скелета слышится вздох и короткий смешок. А ты, прикусив губу, едва подавляешь желание расплакаться. Впервые ты благодарна цветам за то, что они закрывают твои глаза, не позволяя твоему защитнику увидеть всю боль, скрытую в них. Этот скелет стал для тебя другом, помощником и защитником. А может и кем-то большим. Ведь теплившиеся в душе чувства начинали обжигать грудную клетку изнутри, пока ты упорно делала вид, что всё в порядке. Пока ты успешно притворялась другом. Папайрус заботился о тебе, несмотря на то, что в его мире так дела не делаются. В его мире любовь и нежность под строгим запретом. Но он упорно игнорировал правила, если дело касалось тебя. Столь хрупкого и беззащитного, по его мнению, человека. Он нёс тебя на руках, если ты уставала. Он кормил тебя, когда ты голодала. Лечил, если была ранена. Без сомнений встревал в любые драки, не давая другим монстрам навредить тебе. Даже отдал свою куртку, когда ты замёрзла. И ты была безмерно благодарна ему за всё. Узнав, что избавиться от цветов, медленно забирающих твою жизнь, можно только выйдя на поверхность, ты испытывала двоякие чувства. Сначала была безмерно рада, узнав, что сможешь поправиться и прожить оставшуюся жизнь в спокойствии. Без страха, что цветы унесут твою жизнь, когда ты в очередной раз потеряешь бдительность. Но с другой… ты понимала, что уйдёшь одна. У тебя здесь появились те, кто стали для тебя чем-то дорогим. Друзья. Пусть и немногочисленные, которых можно пересчитать по пальцам одной руки. И Папайрус. Пожалуй, он был дорог тебе гораздо больше остальных. Он был дорог как друг, как защитник, как собеседник и как кто-то совсем близкий. Тот, к кому ты успела привязаться, упрямо кусая собственные губы, лишь бы не проболтаться об этом ему самому. Вот вы миновали коридор и тронный зал. Барьер был близко. Ты, пусть и почти лишённая зрения, знала это. Чувствовала ту магию, что годами питала воздух в этом месте. От этого неприятного, но столь волнительного ощущения по коже поползли мурашки. — Давай-ка, на свои две, — с натянутой усмешкой произносит твой спутник, помогая тебе встать на ноги. Ты тихо хихикаешь, но всё же спускаешься на землю, переминаясь с ноги на ногу. От пола почему-то невероятно тянет холодом. Ты ежишься, и скелет это замечает. — Что такое? Разучилась ходить, милая? — Ты снова смеёшься. Пусть тихо, но искренне, на секунду забывая обо всём. Не говоря ни слова, сжимаешь ладонь Папайруса, как только он берёт тебя за руку. Последняя арка, и барьер перед вами. Тебя снова охватывает печаль, и ты бросаешься на шею своего сопровождающего, едва слышно всхлипывая. Он без слов обнимает тебя в ответ так крепко, насколько позволяет твоя хрупкость. Вы оба знаете, что выйдешь отсюда только ты. И, несмотря на то, что всю дорогу ты пыталась подготовить себя к этому моменту, прощание давалось тяжело. — Я буду скучать по тебе! — Ты впервые за долгое время повышаешь голос, заставляя скелета вздрогнуть. — Я тоже, милая. — Его ответ был моментальным, а тон голоса тихим и успокаивающим. Ты знала, что ему тоже тяжело. Но он держался ради тебя. Он проделал весь этот путь, чтобы спасти тебя. И благодарных слов всего мира казалось тебе недостаточно, чтобы выразить свою признательность. — Я люблю тебя. — Едва слышный шёпот, едва различимые слова. Ты сама не замечаешь, как говоришь их вслух. Но тебе становится ещё сложнее выпустить скелета из объятий. — Уже пора, — мягко отстраняя тебя от себя, выдаёт Папайрус. — Оставь себе. На память, — тут же прерывая тебя, тянет твой попутчик, глядя, как ты снимаешь его куртку. Ты немного сомневаешься, но, в конце концов, улыбаешься и киваешь. — Спасибо, — всё ещё немного сиплым от рыдания голосом тянешь ты. — Протяни мне руки ладонями вверх. — Что-то в тоне Папайруса дико настораживает тебя. Тебе кажется, что его слова были пропитаны некой, странной горечью, или даже сожалением. Но он не произносит больше ни слова. Лишь терпеливо ждёт, чтобы ты выполнила его просьбу. Ты тянешь руки, и секунду спустя чувствуешь тепло, приятно согревающее твои ладони. Это что-то, похожее на сгусток магии, неимоверно успокаивает тебя. — Не трогай! — Ты удивлённо дёргаешься от резкого тона скелета. — Прости… просто не трогай. Это то, что поможет тебе пройти через барьер, — коротко, но с нервными нотками в голосе объяснил Папайрус. Ты понимающе кивнула, благодарно улыбаясь. Ты не хотела лишать монстров жизни. Но без души монстра ты не могла покинуть Подземелье. Перед тем, как вы направились в замок, Папайрус сказал, что нашёл кое-что, что сможет заменить душу монстра и помочь тебе. Видимо, ты держала это «что-то» в своих руках. Жаль, что ты была слепа, и могла только чувствовать умиротворяющее тепло от сгустка энергии, парящего над твоими ладонями. — Спасибо тебе за всё, — снова благодаришь Папайруса. Поджимаешь губы и глубоко вздыхаешь. — Это тебе спасибо, — произносит в ответ твой защитник. И слова его пропитаны такой нежностью, что у тебя невольно щемит в груди. — Прощай, — ты разворачиваешься, и делаешь несколько шагов, чувствуя, как щеки обжигают горячие слёзы. Ты пересекла барьер, почти не чувствуя этого. Ты смогла сделать это. Ты выбралась на поверхность. Оказавшись на другой стороне, ты тут же зажмурилась, так отвыкшая от солнечного света. Так отвыкшая от того, что можешь что-то видеть. Однако радость от освобождения прошла, когда твои ладони сжали длинные рукава чужой куртки. Слёзы побежали с новой силой, но ты старательно улыбалась, покидая гору знакомой тропинкой. Ты обещала ему, что не будешь грустить. Ты обещала, что не будешь жалеть. Обещала, что будешь сильной и проживёшь счастливую жизнь. Но… — Прощай, любимая… — Ты оборачиваешься, едва не запнувшись на ухабистой дорожке. Но позади тебя никого не оказалось. Хотя ты готова была поклясться, что услышала эти слова. Произнесённые столь родным голосом, обладателя которого ты больше никогда не увидишь. Несмотря на то, что солнце приятно греет землю, ты плотнее кутаешься в куртку, осторожно потираясь щекой о грубоватый и перепачканный пылью мех на капюшоне. Что-то менять уже поздно. Ты будешь жить дальше. Пусть и не сразу, но ты оправишься. Ты забудешь ужасы Подземелья. Лишь изредка, в дни полные грусти и разочарования, страшные моменты твоей смерти будут преследовать тебя кошмарами. Ты вырастешь. Обзаведёшься семьёй и сдержишь обещания, что дала когда-то своему защитнику. Защитнику, которого так и не сможешь забыть, храня его последний подарок тебе, несмотря на то, что это будет выглядеть немного по-детски, а может и вовсе странно. Боль от расставания с возлюбленным не оставит тебя до самого конца, горьким осадком охлаждая твою душу. Ты будешь утешать себя мыслью, что он тоже проживёт свою жизнь достойно. И никогда не узнаешь.… Что твой возлюбленный отдал свою жизнь для твоего спасения. Что тот тёплый комочек магии в твоих руках был его душой. Что эта душа рассыпалась в прах вместе с владельцем, когда ты обрела свободу, пересекая барьер. Что глядя тебе вслед, скелет грустно улыбался, но не испытывал сожаления. Что его последними словами стала фраза, которую ты была бы счастлива от него услышать. Которая заставила бы тебя остаться под землёй и разделить последние дни жизни с тем, чьи чувства были взаимны. Сказанная с улыбкой, мягким голосом и без капли сомнения фраза:

«Я тоже люблю тебя, милая…»