***
Когда Плисецкий смотрит на часы, то они уже показывают полдень. Парки, улицы были полны весёлыми лицами, на фоне которых Юрий чувствовал себя бледной молью в своей темной одежде и с хмурым взглядом, а музыка, игравшая у него в наушниках, как нельзя хорошо подходила ко всему вокруг. В руках парень держит пакет с продуктами, а его глаза, прикрытые чёрными очками, старательно игнорируют все краски мира. Если новый день начинается со старой раны, то это однозначно плохой день, и у Плисецкого есть все основания так полагать. — Это что? — спросил парень, недоверчиво вглядываясь в буквы. — Табличка, — мужчина легкомысленно пожал плечами. — Ты не видишь, что ли? Мы переезжаем. — Вы только недавно переехали же! — Плисецкий прощально провожал яркую вывеску магазина, которую уже при нём разбирали по частям. Пакеты кормов загружали в грузовики, а перед глазами парня мерещился его голодный и печальный кот, оставшийся без еды. Видимо, Юрию придется искать другое пристанище, которое будет соответствовать стандартам его любимого питомца, потому что большинство торговых сетей горазды лишь цены завышать. Некстати мобильный в его карманах завибрировал, и Плисецкий поспешил ответить на звонок, забывая глянуть на дисплей. — Есть какие-нибудь новости? — послышался женский голос. — Я смотрю, ты мне целую кучу сообщений настрочил… — Нет, — парень сразу узнал в собеседнице Милу. — Может, ты со мной поделишься? — съязвил он. — Я бы предложила тебе куда-нибудь съездить отдохнуть, что ли… Ну, скажем на море? — Я не хочу пропускать целый сезон! — Тогда тренируйся с нами, трудоголик ты наш, — в наушниках послышался смех, — всяко лучше, чем бродить по городу словно призрак. Глядишь — и надумаешь чего-нибудь. Твои ангелы как раз кучу картинок запостили в свои группы. Ты бы посмотрел, что ли? — Будто мне есть до этого дело… — на бурчание Плисецкого, девушка только хмыкнула. — Правда, постить твой маршрут по городу это слишком… в некоторой степени я даже завидую. — Нашла чему завидовать, — в привычной для себя манере фыркнул Плисецкий, улавливая шорохи и шум, доносившийся по ту сторону трубки. Судя по голосам, один из них принадлежал Георгию, а второй — Якову, Юрий ни с чем не перепутает этот недовольный тон. — В любом случае, мы ждём тебя, а то совсем зачахнешь, — вдруг затараторила в трубку девушка. — Меня зовут, чао! Прежде чем она положила трубку, Юрий успел услышать чьи-то завывания и весёлый смех, из-за чего недоуменно нахмурил брови, но сказать ничего не успел. Однако стоило ему вернуть мобильник на положенное место — то бишь в карман, как его окатила брызгами проезжающая мимо машина. Ругнувшись, он даже не удивился, когда в наушниках заиграла последующая песня — I Hate You. На небе к тому моменту не осталось ни единой тучи, только странно-палящее солнце, которое, к его удивлению, жгло спину. От жары спасал лишь ветер. И пара хороших композиций, заранее добавленных в плейлист. Несмотря на пролетевшие годы, у него были те же средней длины волосы, которые он порой убирал в хвост, и дерзкий взгляд сурового котенка. Хотя сейчас, наверное, уже всё-таки взрослого кота. Да, Юрий повзрослел, вытянулся, похорошел. На лёд выходил уже юноша, который, возмужав, утратил детское очарование, но стал ещё более привлекательным, что подмечала любая редакция журналов. Парень уже возвращался домой, когда у своего дома заметил одного человека. Вначале он показался ему незнакомым, но когда чья-то рука уверенно ухватилась за его локоть, останавливая, блондин решил повременить с выводами. Когда тебя так крепко удерживают без какого-либо сомнения в глазах, начинаешь сомневаться в своих умозаключениях. — Здравствуй, Юрий, — произнёс он на ломанном русском, продолжая вглядываться в глаза блондина. — Давно не виделись.II Глава
Была ли это судьба, Юрий не сказать не мог, но если так, то она, должно быть, очень весело провела свои выходные, потому что такое стечение обстоятельств на трезвую голову не придумаешь. — Ну, здравствуй, Кацудон, — Юрий слегка усмехнулся, оглядывая фигуру японца, который немного поморщился от его слов, чем только подтвердил догадку Плисецкого. Он даже и не думал, что вновь увидит его когда-нибудь. — Не ожидал тебя тут встретить. Юрий намеренно постарался не придавать большого значения его присутствию здесь, впрочем, как и мыслям в своей голове на этот счёт, попусту игнорируя их. — Да, для меня это тоже немного неожиданно, — мягко улыбнулся он. — Всё-таки Россия — большая страна! Я давно хотел здесь побывать. — Только не говори, что твой багаж потеряли и тебе некуда податься, — в привычной для себя форме проворчал Юрий. — Что? А, нет. Признаться, сначала так и было, но всё обошлось. — Тогда… — невольно сглотнул блондин, стараясь подобрать правильные слова, — что ты здесь делаешь? — Гуляю. Осматриваюсь. Вот, решил тебя навестить, — японец некоторое время потоптался на месте, прежде чем неуверенно кивнуть головой на дверь. — Пригласишь? Если Юрий и удивился, то вида не подал.***
— Твой русский ужасен, ты в курсе? — поделился с ним блондин, едва за ними закрылась дверь. Он не дождался, пока разденется Юри, но рукой указал ему идти в гостиную, из которой как раз выполз его кот, привлечённый шумом с коридора. — Кошка? — удивился Кацуки, заметив питомца. — Кот, — поправил его Юрий, косо взглянув на гостя. Пакеты с продуктами оперативно были рассортированы по кухонным полкам. — Юрий-младший? — У тебя всегда было туго с фантазией, — вздохнул блондин, посматривая на сонного кота. — Если мне не изменяет память, ты даже свою собаку назвал именем Никифорова. Питомец ещё немного постоял на месте, прежде чем скрыться в другой комнате. Всё-таки он не любил новых гостей, и Юрий этому был сейчас несказанно рад, посматривая на погрустневшего гостя, который провожал кота взглядом, — Я предполагал, что у тебя есть домашние животные, но не был в этом уверен. — Теперь знаешь, пойдём, — поманил его за собой Юрий. — У тебя редко бывают гости, — сделал вывод японец, осмотрев квартиру, про беспорядок он решил умолчать. Кацуки расположился на диване, на другой стороне которого была стопка каких-то журналов, а напротив стоял низенький столик. — Не часто, — Юрий раздражённо буркнул и уселся на кресло сбоку. — Что тебя ко мне принесло? — А ты не сильно изменился, — произнёс он на своём родном языке, но Плисецкий его всё равно понял, только фыркнул. — Я недавно прилетел в Россию, остановился в отеле. Об этой стране я знаю не много, но я лично знаю пару людей, проживающих в ней, — тут он поднял свои карие глаза на Юрия. — Захотелось навестить. Я тебе помешал? — Нет, можешь не волноваться. У меня на сегодня всё равно не было никаких планов. Как ты узнал, где я живу? — Спросил у Виктора, — сказал он как само собой разумеющееся, не замечая внезапно образовавшейся тишины. — Чёртов… — о звезде фигурного катания в последнее время почему-то никто не слышал, даже Юрий не знал, где он и что с ним. Сам факт того, что японец так спокойно заявляет об этом, наводил блондина на неприятные мысли. Пускай всё осталось в прошлом, но даже сейчас этот самолюбивый засранец не перестаёт портить ему жизнь! — Значит, навестить пришел? — упрямо вперился он взглядом в японца. — Да. Соскучился, — Юри спокойно пожал плечами, не замечая реакции Плисецкого на свои слова. — Было интересно узнать, где ты живешь и чем занимаешься. — Мог бы в интернете статьи почитать, я считаю, этого было бы достаточно. — Ну, раз уж я всё равно приехал в Россию, то почему бы не узнать всё самому? — улыбнулся Кацуки. — Всё-таки мы давно не виделись. Плисецкий редко задумывался о своём давнем сопернике и уж точно не искал с ним встречи. Честно говоря, он до сих пор не мог свыкнуться с мыслью, что сейчас этот самый Кацуки находится у него в гостях. Словно старые друзья решили навестить друг друга. Сама мысль казалась смешной, ведь в своё время японец чётко обозначил своё отношение на его счёт. Устало потерев переносицу, парень невольно засмотрелся на часы, висящие на стене, моля, чтобы этот фарс поскорее закончился. — Значит, это Виктор тебе сказал, где я живу? Интересно, — протянул он, — и где же наша звезда? Если он твой тренер, то лично бы сопровождал своего ученика в этот нелёгкий для него путь, — яд так и сочился из его слов, Юрию даже стыдно стало, что он не может сдерживать такие простые эмоции. — Виктор сейчас не является моим тренером, ты же знаешь. Но я иногда с ним переписываюсь. Разве у тебя нет его контактов? Юрий только поморщился. Контакты Виктора у него были, они были у всех его знакомых, которые принимают хоть какое-нибудь участие в фигурном катании и последующем продвижении этого спорта в России. Чистый профессионализм. Но писать ему Юрий отказывался, детская обида до сих пор таилась в его сердце. Кроме того, Виктор за всё время его отсутствия в России собственной персоной не обмолвился с ним о своих делах, а сам Юрий навязываться не любил. — Были где-то, потом найду, — отмахнулся парень. — Будет ещё время. Ты мне лучше скажи, что делать планируешь? Ну, в России? — Неплохо бы осмотреться, я только пару часов назад прилетел, даже с вещами не успел разобраться. Потом уже делами займусь. Русский язык, как ты заметил, у меня ещё плох, но с ним лучше, чем без него, верно? — Возможно, я до сих пор удивлён, что ты решил его выучить. Признаю, я не ожидал, — на губах блондина появилась лёгкая ухмылка. — Даже спрашивать не буду, как тебе такая мысль вообще в голову пришла. — Я решил, что здесь это может мне пригодиться. Ты знаешь японский язык, Виктор тоже, я подумал, что было бы неплохо, выучи я русский язык. — Интересная логика, — юноша откинулся на спинку кресла, прикрывая глаза. Только странное чувство заставило его насторожиться. — Скажи, ты же не будешь меня упрашивать показать тебе достопримечательности этого города, а? Юрий оглядел свою тёзку, которая сейчас мягко ему улыбалась. — Некоторые вещи остаются неизменными. Нет, Юрий, можешь не волноваться. Все, что мне интересно, я смогу узнать сам. Блондин на его слова только плечами пожал. Мол, делай что хочешь. Он намеренно не замечал, как Кацуки долгое время не сводил с него пристального взгляда, словно искал хоть малейшую реакцию на его слова. Плисецкому уже было всё равно, что творится в голове у этого Кацудона. Они ещё где-то полчаса сидели, разговаривая ни о чём, Юрий от скуки даже хотел наушники отыскать, но рука всё не поднималась. — Я, пожалуй, пойду, — вздохнул Юри, видимо сообразив, что своим присутствием здесь он уже ничего от Юрия не добьётся, по-своему оценив рассеянность хозяина квартиры. — Знаешь, я бы посоветовал тебе поспать, ты выглядишь усталым. Парень на такое заявление лишь вскинул подбородок. Не хватало ещё, чтобы какие-то Кацудоны указывали ему что делать! Заметив это, японец как-то по-доброму усмехнулся, а Юрий застыл каменным изваянием. Чувство, словно они вернулись в прошлое, когда Плисецкий даже в расчёт не принимал японского фигуриста, срываясь на нём по пустякам… От накативших воспоминаний хотелось улыбнуться, отчего Плисецкий, к счастью, удержался. Юрий нагнал его уже в коридоре. Прислонившись к стенке, он лениво наблюдал за Кацуки, который, в свою очередь, даже не смотрел на него. Японец только перед уходом обернулся к нему, чтобы попрощаться. Его ласковая улыбка, которой брюнет наградил его перед тем, как за ним закрылась дверь, не выходила из головы Юрия ещё долгое время, заставляя мысли носиться бешеным хороводом. С появлением этого настырного японца что-то внутри Юрия зашевелилось, и как бы часто парень не старался закрывать на это свои глаза, воспоминания его были слишком яркими, чтобы их забыть…III Глава
Солнце уже давно исчезло за крышами многоэтажек, когда Плисецкий, наконец, откопал контакты Никифорова. Расположившись на кровати, он упорно строчил ему сообщения, однако ответов он так и не получал, из-за чего даже усомнился в подлинности номеров. Не сказать, что Виктор их любил менять, но за эти годы многое могло произойти… — Неужели ты его сменил? — продолжал он шипеть, когда и последующие его сообщения остались без ответа. Было трудно признавать, что Никифоров не посчитал нужным сообщить ему об этом, пускай они и не общались больше года. Конечно, можно было спросить его номер у кого-нибудь другого, но Юрий эту мысль сразу отмёл. Идти на контакт ради человека, которому никогда не было дела до других? Глупо. С японцем он как-нибудь сам разберётся, если они ещё когда-нибудь с ним встретятся, во что Плисецкий верил с трудом. Судьба не станет ошибаться дважды. Ему было пятнадцать, когда наутро, после очередного Гран-При, на его теле появилась эта метка — символ соулмейтов. Юрий был готов по стенам ползать в прямом смысле этого слова, так как не заметить её появление было чисто физически невозможно. Словно тебе её выжигают. — Говорят, если у тебя есть истинный, то метка появится, стоит вам двоим встретиться в реальности. Я слышала, что это самое сладкое мгновение в жизни каждого соулмейта, — доверчиво шепчет ему девочка лет шести, поглядывая на одну сладкую парочку, которую уже нарекла истинными. — Становится так легко, словно летать можешь! — Как всё просто, оказывается! — фыркает мальчик, но украдкой всё же продолжает бросать взгляд на парочку. — Но если твой истинный верен другому, то метка станет твоим кошмаром… Детские воспоминания были слишком чёткими на тот момент, чтобы от них просто отмахнуться, а все отчаянные попытки найти виновника сводились только к одному человеку. И эта перспектива его ничуть не радовала. Кацуки Юри. В будущем Плисецкий не упускал ни единой возможности, чтобы не втоптать не задавшегося фигуриста в грязь, который даже не обращал внимания на него, чем неимоверно бесил. Все его ошибки были как на ладони. Сплошная неуверенность, неумелость, из-за которой он продолжал падать, сколько его не учи. Да на него без слёз нельзя было взглянуть! Тем не менее, Юрий продолжал смотреть на него. Смотреть. Наблюдать. Изучать. Как тогда. На финале Гран-При, где впервые увидел его. Где впервые заговорил с ним. Тогда он не знал, кто стоит перед ним. Он не мог этого знать. Ни один человек не может знать, кем он является, пока на его теле не появляется метка. Своеобразный символ, объединяющий две души. Плисецкий никогда не верил в любовь, а любовь между соулмейтами и подавно казалась ему чем-то чуждым и непонятным. Как два совершенно незнакомых человека могут внезапно воспылать друг к другу чувствами при первой-то встрече? Большинство соулмейтов уже на следующей неделе гордо идут в ЗАГС под ручку со своей парой. Юрий не верит ни в удачу, ни в любовь, ни в саму судьбу. Одного взгляда на своего соулмейта достаточно, чтобы это понять. Понять, что ни одна метка не является гарантом твоего счастливого будущего. Странно, что они вообще решили быть вместе. — Знаешь, я думаю, это с самого начала было плохой затеей. Мы с тобой слишком разные, — в тот день он говорил эти злые слова спокойно, совершенно бесстрастно. После этого он лишь обернулся и неуверенно пожал плечами, пряча свой взгляд. Для Юрия этого было достаточно. Они просто разошлись. Без скандалов и выяснения отношений. Просто расстались. Блондин уже давно начал замечать отстранённость со стороны брюнета, а тоскливый взгляд, который он периодически кидал на парня, только усугублял ситуацию. Плисецкий тоже не стремился ничего выяснять, для него это было уже вопросом времени, когда кто-нибудь из них решит поставить жирную точку в их отношениях. То, что это с самого начала было «плохой затеей» Юрий знал. Знал, что на самом деле Кацуки было бы приятнее обнимать во сне не его, размеренно дыша куда-нибудь в область шеи. Знал и про счастливую улыбку, которая порой обходила его стороной, словно не замечая. Знал, но не хотел в это верить, разве что неприятный осадок на его душе и ноющая боль, которую ему доставляла метка, продолжали возвращать в реальность. Их решение быть вместе до сих пор кажется странным и непонятным, правда, тогда никто об этом даже не задумывался. Теперь это кажется бессмысленным порывом, невесть откуда-то взявшихся чувств. С того дня прошло уже больше года, если сначала они ещё пытались переписываться, хоть как-то общаться, то вскоре и это сошло на «нет». Он даже об уходе Кацуки из спорта узнал через посредников. Помниться, парень тогда долго сжимал собственный мобильный телефон в руках, грозя расколоть экран, с которого можно было заметить самого японца, понуро склонившего голову под громкими заявлениями журналистов. Юрий уже хотел набрать его номер и высказать всё, что он о нём думает, как его горла вырвался жалкий хрип, а от невесть откуда-то навернувшихся слез всё стало расплываться перед глазами. Вот уже два с лишним года Юрий живет один. Сейчас он уже состоявшийся спортсмен по одиночному мужскому фигурному катанию, которое до сих пор является единственной отрадой для его души, однако, оно так же является для него и живым воспоминанием прошлых ошибок. Случайно его взгляд зацепился за фигурные коньки, которые с самого его возвращения домой одиноко ютились в углу. Некстати появилось отвращение к самому себе. Единственное, о чём ему следует беспокоиться — это его будущее и предстоящие соревнования, до которых его могут не допустить. Одна мысль об этом заставляла Юрия скривиться словно от боли. Даже на следующий день тренер так и не назвал рамки его освобождения, но и не запрещал тренироваться на льду. Когда Плисецкий явился на стадион, тренер и виду не подал. Юрий словно был свободен ото всех, делал только то, что считал нужным. Пару раз ему давали советы относительно его программы, но закончить её он так и не сумел. В этом деле ему дали относительную самостоятельность, право самому выбирать, чем ему заниматься. Парень это считал шагом вперед, но в действительности это оказалось труднее, чем он представлял. Вдохновение, которое он так упорно искал, было словно в тумане. Блондин просто не знал, что ему нужно. — Юрий, — окликнули его однажды, — как успехи? Девушка стояла напротив, заинтересованно склонив голову. — Порядок, — скривился Юрий, закрывая бутылку, из которой не так давно пил воду. — Новая программа тяжело даётся, да? — Не сказал бы, мне просто нужно понять её. — А я бы назвала это по-другому, — вздохнула та, устремив на Юрия свой взгляд с неким хитрым блеском в глазах. — Тебе нужно её прочувствовать… — Прочувствую, не волнуйся, — фыркнул парень. — У тебя-то что? Ну, какая тема? — Тема страсти, — подмигнула Мила, заметно оживившись. Видимо, она сама была довольна своим выбором. — Сейчас ищем композицию. Тебе тоже стоит поторопиться с решением, почти все наши уже определились, — она украдкой бросила взгляд на тренеров. — Да знаю я! — взбеленился Плисецкий. Он и сам прекрасно понимал, что время не ждёт, но это действительно раздражает, когда ему напоминают об этом все кому не лень. — Придумаю что-нибудь… — Может, тоже что-нибудь на тему любви попробуешь? Правда, в основе моей программы лежит борьба за сердце мужчины, — Мила отвела взгляд, скорее, пытаясь этим скрыть свое смущение. — Ну, или что-нибудь из… — Давай я сам разберусь, ладно? — Сам? Но если тебя не поторопить, то ты и сезон весь пропустишь. Нехорошо будет, — начала причитать девушка, намеренно не замечая Плисецкого. — В последнее время ты вообще расклеился. В таком темпе тебя и юниоры обгонят! — Мила, — прошипел Юрий. — Может у тебя творческий кризис? Ну, знаешь, когда- — Я знаю, что такое творческий кризис! И могу с уверенностью сказать, что этим я в жизни страдать не буду. — Правда? — девушка по-доброму усмехнулась. — Тогда удачи. За всю неделю он так ничего и не добился. И, казалось, это знали абсолютно все. Приятели тихо посмеивались, дружно хлопая по плечу, некоторые вздыхали, стараясь оказать поддержку. От всей этой картины становилось тошно. — Как успехи? — услышал Юрий чей-то вопрос, покидая свои мысли. — Порядок, — процедил он сквозь зубы, едва узнал в этом человеке недавнего знакомого. Неужели теперь Юрий даже спокойно посидеть в кафе не может в одиночестве? — Я могу это расценить как «хорошо»? — Кацуки непонятливо нахмурился, видимо, не уловив смысла. — Делай, что хочешь, — махнул на него рукой Плисецкий, намеренно не замечая человека, сидящего напротив него. Он даже не стал задаваться вопросом, как он здесь оказался. Судя по виду самого Кацуки, его эта встреча ничуть не смущала. — У тебя опять глаза усталые, — между тем недовольно заметил брюнет. — Тебе-то какое до этого дело? — Знаешь, когда я волнуюсь у меня тоже не получается уснуть. Очень сложно уснуть, когда у тебя голова забита мыслями и переживаниями, — Юрий сложил руки на груди, исподлобья глядя на бывшего японского фигуриста. — Почему ты такой настырный? — спросил он вслух. — Почему ты такой закрытый? — Кацуки оглядывал зал, когда Плисецкий поднял на него свои глаза — Ты постоянно всё держишь в себе. С одной стороны, я восхищаюсь тобой, с другой… мне тяжело смотреть на это. — Хочешь, чтобы я был раскрытой книгой, например, как ты? Увы, это не то, к чему я стремлюсь, — усмехнулся Юрий, но тут же отвлёкся на официантку, которая принесла его некогда заказанный напиток. — А чего ты хочешь добиться? — брюнет проводил девушку взглядом, немного поморщившись от громких высказываний некоторых людей. Место было довольно шумное. — Признания, — и ещё немного подумав, добавил, — успехов. — Ты этого добился, разве нет? Юрий пожал плечами, задумчиво уставившись на свой чай, в который он недавно добавил сахар. Ему не хотелось говорить на эту тему. Особенно с ним. — Мне казалось, у тебя все хорошо… — задумчиво произнёс Юри, нахмурив брови. — У тебя неприятности? — С чего вдруг ты это решил? Нет ничего, с чем я не мог бы справиться, Кацудон! — грубо выпалил он, залпом высушивая стакан, словно водку. — Твоё счастье, что ты сейчас не выступаешь, опозорился бы, впрочем, как и всегда, — торжествующе ухмыльнулся Юрий, с превосходством посматривая на замолчавшего японца. На губах Кацуки появилась лёгкая улыбка, которую Юрий никак не ожидал увидеть. Ему почему-то казалось, что Юри как прежде смутится или отвернётся от него, но японец продолжал сидеть, не пряча своего взгляда. Определённо, не только Юрий изменился за это время. Новый Кацуки отличался от прежнего себя. Стал спокойнее, рассудительней… уже не было того стыдливого румянца, нервных движений, выдающих его беспокойство, или бессвязных слов, выливающихся в целый нескончаемый поток. На него смотрел совершенно другой человек… — Ты тоже изменился, Кацуки, — произнёс Плисецкий неожиданно для самого себя, рассматривая собеседника, будто впервые увидев. Он не сразу заметил, как переменился взгляд брюнета, обращённый на него, но нашёл в себе силы холодно усмехнуться, стараясь больше не подавать вида заинтересованности в бывшем сопернике.IV Глава
Насколько сильно изменился Кацуки, Юрий осознал со следующей недели, когда стал замечать его буквально везде. Он, конечно, знал, что японцы все на одно лицо и, возможно, это приезжие азиаты оккупировали бывшую столицу, но слышать от каждого из них своё имя было крайне подозрительным. Каждый раз, когда Кацуки замечал блондина, он радостно подходил к нему, удивляясь такому стечению обстоятельств. Сам Плисецкий был ничуть этому не рад, однако японец был слишком твёрд в своих убеждениях, и блондину оставалось только сцепить зубы. — У нас в последнее время молодёжь решила спортом заняться. Фигурное катание осваивают, Юко радуется, что на катке теперь всегда много людей. Конечно, работы добавилось, но её это не смущает. Про тебя тоже иногда спрашивает, интересно, наверное, как ты теперь живешь, — делился с ним брюнет, Юрий только вздыхал, не в силах заткнуть болтуна. Русский язык японец слишком хорошо освоил, чтобы болтать на нём без умолку. — Вот и расскажешь ей. — Был бы ты разговорчивее… — начал было Кацуки, как Плисецкий его прервал. — Тебя что-то не устраивает, Кацудон?! — холодно выплюнул Юрий и, наконец, посмотрел на японца, который улыбался как начищенный самовар. Неужели ему так нравилось его доводить? Сейчас, смотря на эту довольную рожу, Юрий уверился в этом до конца. Ему это точно нравилось. Временами Юри бесцельно сопровождал парня, куда бы он ни пошел и чем бы ни занимался. Если сначала Плисецкий вовсе не обращал внимания на него, надеясь, что японцу вскоре надоест за ним бегать, то вскоре он понял, что его план ни черта его не спасает. Пришлось брать дело в свои руки. Свой план Юрий бы назвал тактическим отступлением, как порой любил говорить его дедушка. Про сам факт побега он бы предпочёл молчать… Где-то со среды Плисецкий начал сбегать, едва завидев японца, будто невзначай разворачиваясь в другую сторону или скрываясь в большом супермаркете, где терялся среди толпы. Изредка Юри попадался ему и у стадиона после тренировок. Едва он распахивал двери, как встречал его скромную персону. Замечая светлую макушку Юрия среди других спортсменов, Кацуки приветливо махал ему рукой. Блондину стоило огромных усилий сохранять бесстрастное выражение лица, закрывая двери прямо перед его носом. — А что это за парень там стоит? Он тебе вроде машет. Твой друг? Порой Кацуки его подлавливал, стоило Плисецкому покинуть университет, в который Юрий поступил на заочное обучение еще в позапрошлом году (надо ли отметить, что переступать порог образовательного учреждения его тащили чуть ли не за шкирку, сам Юрий упорно отказывался видеть в этом какую-либо необходимость). — Хочешь сказать, что такой исход, как сойти с ума от безделья, когда спортивной карьере придёт конец, тебя прельщает больше? — Не понял. Какой конец? Захлопни варежку, старик, я не уйду со льда, гони вы меня даже санными вениками. — Уходить не захочешь — поползёшь. У каждого из нас есть лимит, тебе ли не знать? — Яков устало нахмурился, стараясь не задеть подростковые загоны на фоне бушующих гормонов своего подопечного. Не хватало им ещё тут застрять. — Извините, что вмешиваюсь. Так Вы будете подавать документы? Вернуться в учебные будни, к некому разочарованию Плисецкого, было не очень сложно. Не сказать, что коллектив его не принял, он сам повернулся к нему задом, но каким-то образом приятельские отношения с парой студентов он умудрился построить. Другие хоть и бросали на него деланно равнодушные взгляды, но наблюдали за ним с неким подобием интереса. Скажем, в его характере было без труда развернуться и потопать обратно, как, например, сейчас, игнорируя удивление на лицах собственных приятелей, которые уже возвращались домой. Парень не знал, чего хочет добиться брюнет, банально играя на его нервах. Заниматься самокопанием Юрий не собирался, а уже тем более — ворошить прошлое. Куда сильнее его волновала ненависть, граничащая с чем-то для него непонятным, которая была слишком осязаемой, чтобы просто забыть обо всём. Даже его противники, в своё время, не так сильно выводили его из себя, как одна смазливая рожа, которая у него уже в печёнках сидит. Его терпение, которое и до этого не было ангельским, иссякло к концу какого-то дня, который Юрий даже не помнит. Следить за календарём так-то не является его хобби. А уж видеть порядком надоевшее ему лицо точно не входит в список десяти причин его «вполне неплохо, но может быть хуже, поэтому не рыпайся» настроения. В принципе, когда твоё тело пригибает к земле от усталости после подготовки выступления, и нет даже былого раздражения — спорить даже желание пропадает. Глаза Плисецкого лениво скользили по тёмному силуэту японца, освещаемого слабым светом фонарей, от которых его кожа казалась ещё белее обычного, заставляя усомниться в хорошем здоровье человека напротив. Такие мысли как, сколько времени он здесь сидит и давно ли его ждёт, блондин прервал на корню, едва ощутив укол вины, мелькнувший в нём. Даже не приглядываясь можно было заметить усталость в тёмных глазах напротив. — Привет, — тихо выдохнул он. — Ты опять задержался. Юри смотрел на него с лёгкой полуулыбкой, только Плисецкий знал, что за ней скрывается. Он глубоко вдохнул, прежде чем присесть к нему на скамейку. — Давно здесь сидишь? — спросил он его, удивившись самому себе, как легко начал разговор, и Кацуки немного растерянно кивнул головой. — Зачем? — Тебя жду, — Юрий был готов поклясться, что уловил смущение на бледном лице, но вовремя отвернулся. В любое другое время он бы усмехнулся своим мыслям, но продолжал молчать и безучастно рассматривать тёмный асфальт. Как бы он не закрывался от прошлого, которое хотелось забыть, оно неумолимо напоминало ему о себе. Тяжело спрятаться и уйти от проблем, когда они преследуют тебя по пятам. Убегать тоже не выход. Он глубоко вздохнул, прежде чем поймал взгляд Кацуки, направленный на него. Немного усталый, но уверенный, брюнет даже хотел было ему что-то сказать, но Плисецкий его оборвал. — Пойдём, — коротко бросил он, едва встал на ноги. Японец удивлённо воззрился на него, но ничего не сказал. Шли они недолго, Юрий свернул буквально на следующем повороте и упёрся в здание. Судя по названию и атмосфере, таившейся за окнами, блондин привёл Кацуки в бар. — Выпьем, — схватив за руку оторопелого Юри, Плисецкий повел его к барной стойке. Впервые за последние месяцы хотелось просто напиться. Какая ирония, что причина его страданий теперь будет с ним. В своё время Юрий не брезговал посиделками в барах, чтобы расслабиться или просто почувствовать себя нужным, исчезая подальше от людских глаз в обнимку с очередным одноразовым любовником. К некому удивлению, такое времяпровождение ничуть не мешало его карьере. — Ты уверен? — Кацуки старался не замечать уже подвыпивших людей, змейкой обходя нежеланные знакомства. Судя по его виду, в таких местах он бывает очень редко, так и не скажешь, что перед тобой зрелый мужчина. У парня тоже вид некоторых персон в этом заведении вызывал опасения, потому они расселись подальше от других. — Я хочу напиться. Хоть в этом меня не ограничивай, — блондин криво усмехнулся и пододвинул японцу меню. — С выбором помочь не смогу, потому что сам не разбираюсь в этом, поэтому выбирай что приглянется, — сказал он, но, заметив, как Кацуки потерянно озирается вокруг, добавил. — Я плачу. — Я не пью… — Ты уверен? Я бы поспорил, — хмыкнул Юрий, явно намекая на его слабость к спиртному. — Вот именно поэтому я решил с этим покончить. Это ничем хорошим не закончится, — он обвёл рукой весь зал. — Я уверен. — И чем ты заниматься сейчас будешь? Кроссворды решать? — в голосе Плисецкого отчетливо слышалось раздражение. Он перелистнул ещё пару страниц меню, прежде чем взглянуть на замолчавшего японца. — Ты в России — это нормально. Вот уедешь — а вспомнить нечего. Непорядок! — с этими словами он подозвал к себе бармена, который уже принял готовность принять заказ. — После алкоголя мне тем более будет нечего вспоминать, — пробубнил брюнет. — Верно, — фыркнул парень. — Алкоголь — это яд. И, предупреждая твой следующий вопрос, отвечу: в каждом из нас есть то, от чего мы бы хотели избавиться, и алкоголь протягивает нам, — на этих словах Плисецкий скривился, — руку помощи. Вечер обещал быть весёлым. Кацуки Юри понял это сразу, едва Юрий, вдохновившись результатом, сделал ещё пару заказов. Труднее всего было отказывать подвыпившему парню, который чуть ли не насильно призывал глотать принесенную барменом бурду. К счастью, от недовольства парня, который расценивал его отказ пить предложенные им напитки как предательство, спасал лёгкий алкогольный коктейль. — Хм-м… может, ещё закусок? — прозвучал задумчивый голос Плисецкого, возвращая Кацуки из своих мыслей. — Наши уже закончились. Сидеть в подобном месте было тяжело физически, не говоря уже о противном, витавшем в воздухе запахе от которого было тяжело дышать. Плисецкий тоже порой странно вёл носом, словно стараясь укрыться, но продолжал сидеть, иногда постукивая ногтями пальцев по барной стойке. Словно задумался о чём-то. В такие моменты Кацуки тоже мог на некоторое время вернуться в круговорот своих мыслей, уткнувшись взглядом в свой бокал. — Ужасно. Даже тут я один. Ты опять в облаках витаешь, да? — подперев голову кулаком, он поднял несчастные глаза на японца. — Выпьешь? Она кисловатая, правда, — когда из его руки, которой он махал перед лицом Кацуки, забрали бокал, блондин, казалось, стал ещё несчастнее. — Ты даже не представляешь, как ты меня раздражаешь! Серзно. Никакого спокойствия. Даже сейчас, — он слегка стукнул кулаком по барной стойке и повернулся к Кацуки. С покрасневшими от алкоголя щеками и мутным взглядом, Юрий выглядел, по меньшей мере, странно. — Может, тебе уже хватит? Юрий не придал значения волнению Кацуки, куда больше его волновал румянец на его щеках и немного рассеянный взгляд подвыпившего японца. Он решил закрепить результат. — Хватит будет, когда я скажу! Пей! — протянул к нему Юрий какой-то напиток, всё так же, не сводя с него глаз. Подвыпивший Кацуки по-своему очаровывал. Чуть взлохмаченные волосы, покрасневшие от алкоголя щёки и расслабленный вид, в котором изредка замечалось волнение от происходящего. — Красив, зараза, — блондин хмуро отвернулся к своему напитку. — Что, прости? — не вовремя переспросили его, когда Юрий потянулся, чтобы опустошить стакан, и от неожиданности чуть не пролил всё на себя. Наблюдавший за всем этим брюнет только непонимающе хлопал глазами. — Красивый я, говорю. Красивый же? Вот! — довольно произнёс Плисецкий, даже не смотря на Кацуки. — Официант, еще одну! — Не надо, нам достаточно! — вовремя одернул его Кацуки, едва бармен посмотрел в их сторону. — Кацуки, — прорычал в ухо брюнета Юрий, — не наглей. Ты всю неделю меня- — А как ещё мне бы удалось с тобой поговорить? Ты меня постоянно избегаешь! — неожиданно вспылил Кацуки, обиженно глядя на Плисецкого, который в ответ подозрительно молчал. — Ненормально, — со всей серьезностью, на которую сейчас он был способен, проговорил блондин смотря на вмиг округлившиеся глаза японца. — Следить за другими ненормально, — Юрий медленно покачал головой. — Ты ненормальный. — Что? Почему? — А чёрт его знает! Сам разбирайся, — Юрий фыркнул и отвернулся. — Вы, японцы, всегда были не от мира сего. — Что? Нет, постой. Как это понимать? — Кацуки явно был настроен решительно. — Но-но-но! Попрошу без рук, — попытался он вырвать свою конечность, в которую вцепился Юри. Язык парня уже заплетался, но он ещё пытался держать себя в форме. В отличие от брюнета, который был относительно трезвым, Плисецкий напоминал зомби. К счастью, его не тянуло занимать туалетные кабинки или заигрывать с другими людьми, но когда блондин в очередной раз норовил уснуть за барной стойкой, укладывая голову на сложенные руки, Юри посчитал, что самое время уходить. С выводами пришлось повременить, стоило ему встретиться с упрямым характером русского спортсмена. — К-куда? Поставь обратно, — Юрий протестующе замычал, стараясь ухватиться за что-нибудь. — Нам нужно идти. — Тебе надо — ты и иди. А мне и тут хорошо, — под конец фразы, которую он буквально выдавливал из себя, Юрий внезапно превратился в лужицу, которую от столкновения с полом спасли ловкие руки, вовремя подоспевшего японца. Японец едва успел оплатить заказ, прежде чем они с Плисецким вышли на улицу. — Уйди от меня! — Юрий, успокойся! Я отведу тебя домой и мы забудем это как страшный сон, — брюнет явно намекал на его головную боль, которая одолевала парня, о чём свидетельствовали его руки, хватающиеся за голову. Не сказать, что его самого обошла эта неприятность, Кацуки тоже немного качало на поворотах. — Страшный сон? — переспросил парень, растягивая гласные буквы. — Кошмары не забываются… а самые страшные из них будут преследовать тебя, — тут он приподнял руку, — всегда. — Юрий. Собственное имя из уст японца прозвучало как-то странно, но Юрий быстро отвлёкся, чтобы успеть сделать из этого какие-то выводы. — А пойдём, погуляем? — внезапно предложил Плисецкий и обернулся на сто восемьдесят градусов к японцу, который вовремя успел его поймать. На фоне мерцающих огней, расположившихся вдали зданий, его лицо было похоже на милую мордашку наивного ребенка. — Куда? Парень что-то нечленораздельно промычал ему в плечо, прежде чем отпрянуть и вяло огляделся вокруг. — Юрий?.. Ты в порядке, может, лучше такси вызвать? Юрий? — Ща блевану.***
— Башка трещит… Сука, — поделился с ним Юрий по пути домой, когда туалет супермаркета был оставлен далеко позади. — Зачем тогда столько пил? — блондин заметно поморщился. — Завтра ещё хуже будет. — А зачем ещё пьют? — вскинул на него хмурые глаза Плисецкий. — Забыться… — Забылся? — хмуро спросил его Кацуки, но когда получил в ответ полный боли обречённый взгляд, был сильно растерян. Он никак не ожидал увидеть такое выражение лица от русского панка. Юрий к тому времени уже отвернулся от него, задумчиво уставившись под ноги.***
— Юрий, проснись! Юрий? — чьи-то руки настойчиво пытались привести его в чувство. Сначала парень пытался от них отмахиваться, но его вялые попытки быстро пресекали и недовольный блондин вскоре открыл свои глаза. Над ним склонился взволнованный японец и что-то ему говорил. — Что? — спросил блондин, жмурясь от яркого света, от которого болели глаза. Помниться, в его квартире не было такого… — Тебе нужно сходить в душ. Станет легче, — японец протянул ему полотенце и рукой указал на светлую дверь, предположительно, душевой. Парень ещё с минуту оглядывал преподнесённый ему предмет и только потом осмотрел незнакомую его глазам комнату. Юрий усиленно пытался понять, где он находится, пока не заметил Кацуки, а точнее, одежду, в которую тот был одет. Она была домашней. — Мы в отеле? — сипло спросил он, поморщившись от своего же голоса. — И ты снова перешел на японский, — вяло констатировал Плисецкий, посматривая на Кацуки. — Да, верно, в моём номере, — кивнули ему, всё так же держа в руках полотенце, которое Юрий всё-таки забрал. — Я не мог тебя разбудить, поэтому решил привезти сюда. — Мой дом был ближе, ты же знаешь адрес, — холодно заметил Юрий, встречаясь глазами с Кацуки. — Мог мои ключи достать. Меня утром это всё равно бы не волновало, — блондин решил умолчать про нежелание находиться сейчас с японцем в одной комнате. От грёбаного алкоголя он едва стоял на ногах. Не хватало ему еще свалиться тут. — Это невежливо, — на слова брюнета парень только фыркнул. — Ясно. Тогда я… пошел. У входа в душ Плисецкого ещё раз слегка качнуло в сторону, но он всё же устоял на ногах. Казалось, он даже спиной чувствовал взгляд Кацуки, который был направлен на него, заставляя Юрия стиснуть зубы от бессильной злобы. Как же он сейчас ненавидел свою неуклюжесть. Едва закрыв дверь, парень заметил одежду, которую, судя по всему, ему предоставил предусмотрительный хозяин номера. Сама душевая комната казалась миниатюрной, едва вмещая в себя всё необходимое. Посмотрев на себя в зеркало, парень был готов взвыть. Его волосы напоминали птичье гнездо, а лицо было краше любой другой страшной пьяной рожи. Помимо его внешнего вида одежда была помятой и грязной, не говоря уже о запахе спиртных напитков, которыми, он уверен, пахло за версту. Вот и пей теперь с другими. Даже когда он напивался в одну харю, было не так… стыдно…***
— Юрий? – послышался чей-то знакомый голос. Блондин что-то невнятно промычал, скривившись от боли, он попытался разлепить веки, но безуспешно. — Юрий! — голос Кацуки, казалось, звучал очень близко. Парень с трудом приходит в себя, отлипая от холодной стены. Неужели он заснул в ванной? Юрий вяло осмотрелся. Судя по его виду и ещё запотевшим стёклам, он как раз собирался выходить из комнаты, но, видимо, не успел… — Подожди, здесь пол мокрый, — остановил его брюнет, — поскользнёшься. — Справлюсь, уйди, — он попытался отнять полотенце из рук Кацуки, но его попытки оказались безуспешны. — Ты, кажется, поранился, когда… — Выйди и не мешай мне! — Плисецкий смерил его с ног до головы уничижительным взглядом, запоздало понимая, что от смеси обиды и презрения он больше похож на затравленный. — Я прекрасно справлюсь и без твоей помощи, — тихо проговорил он. — Конечно, справишься, это в твоем характере, Юрий. Но сейчас я хочу сам тебе помочь, поэтому просто прими это как данность, — спокойно сказал ему Кацуки, помогая встать. — И не вредничай. — Ты… — горячо прошипел блондин, по-видимому, не находя нужных слов от наглости брюнета. Его тело уже потряхивало от гнева, который норовил выплеснуться наружу, — свинина!! Кацуки на его заявление упрямо сдвинул брови и насуплено молчал, пока всё же не выдержал и рассмеялся. Наблюдавший за ним Юрий поражённо молчал. — Ты чего? — не выдержав, наконец, спросил он. — Все в порядке, правда, — плечи Кацуки продолжали сотрясаться от едва сдерживаемого смеха. — Вставай, давай. Пол холодный, простудишься ещё. — Мне всё равно, какой тут пол. Я всё равно не заболею, — высокомерно заявил ему Юрий. — Не будь так в этом уверен. Если тебе всё равно на себя, то подумай хотя бы о других. Ты у нас звезда фигурного катания и поклонницы явно не будут в восторге, если их кумир сляжет, — на губах Юри появилась лёгкая усмешка. — Если кто из нас тут сляжет, то это ты! — вспыхнул от злости Юрий. — Подвинься, — блондин неуклюже направился к двери, пытаясь сохранить равновесие, в то время как его ноги разъезжались в стороны от обилия воды. — Ты так и будешь стоять в дверях? Молчавший до сих пор Кацуки лишь миролюбиво ему улыбался. — Давай руку, я помогу, — сказал он, протягивая ему свою ладонь, — тут всего пара шагов осталась. Не упрямься! — Не упрямься, говоришь? — прошипел Юрий прямо в его насмешливое лицо, задыхаясь от бессильной ярости. Плисецкий уже устал удивляться наглости брюнета, от которого веяло сплошной самоуверенностью. — Если не хочешь, то я могу сходить за тряпкой? — как вариант предложил ему Кацуки, намекая на большую лужу, которую не мешало бы вытереть. — Ты идиот? — возмутился Юрий. — Прекрати стоять в дверях и дай мне спокойно пройти! — Тебе так трудно взять меня за руку? — лицо Кацуки вмиг стало серьезным. Блондину даже показалось, что на какой-то миг он увидел в его глазах настоящую горечь, которая тут же ускользнула и спряталась за беззаботной маской. — Это совсем не сложно. Смотри. Кацуки бесцеремонно ухватил его за кисть, притягивая к себе. Плисецкий не успел увернуться от странного выпада в его сторону и опомнился только когда по его спине прошлись чьи-то руки, прижимая тело к себе. Первая реакция последовала незамедлительно. — Руки убрал, сволочь! — Юрий всеми силами старался выбраться из кольца рук, не замечая воды под ногами. — Тихо, успокойся. Не видишь, что ли, ты сейчас опять упадёшь! — взволнованный окрик остудил пыл Юрия, чем воспользовался Кацуки, оттащив парня от ванной. — Ты типа самый умный, да? — недовольно фыркнул Плисецкий ему куда-то в шею, но, тем не менее, вырываться перестал. Юрий даже не помнил, когда позволял себя так свободно кому-то обнимать в последний раз. Просто стоять и чувствовать, как по твоей спине проходятся чьи-то руки, крепко прижимая к себе. Он немного расслабил плечи, стараясь унять вновь нарастающее раздражение. Сам факт, что его обнимает Кацуки, заставлял парня скрипеть зубами от накативших эмоций. Было трудно стоять и позволять себе дышать этим запахом. Его запахом. Просто позволять ему находиться рядом. Но несмотря на это он не хотел уходить или заставлять уйти его. Как тогда. Блондин глубоко вдохнул, наслаждаясь каждым уже давно забытым прикосновением, отчаянно надеясь, что Кацуки это не заметит. Не вовремя у парня прошёлся холодок по плечу, заставляя кожу в этом месте пойти мурашками. Метка. Опять. — Помниться, ты говорил о руке, — пробормотал Юрий ему куда-то в шею и тут же пожалел о своих словах. — Умеешь ты все испортить, — Кацуки угрюмо выдохнул, отстраняя от себя вмиг напрягшегося Плисецкого и, немного подумав, с легкой улыбкой добавил, — русская фея. — Молчал бы, — беззлобно фыркнул парень, его глаза сияли странным азартом, — Кацудон. — Ну вот, в такие моменты я вновь вижу перед собой прежнего Юрия Плисецкого, — довольно заметил Юри, поправляя свои очки. — Ты о чём? — не понял Юрий. — Тогда, у твоего дома, я сначала подумал, что ошибся, когда встретил тебя… Я знал, что время меняет людей, но… — Но? — настойчиво поторопил его блондин. — Забудь, — японец хмуро помотал головой, давая знать, что не хочет продолжать разговор на эту тему. — Уже поздно, нам лучше лечь спать. Юрий ещё немного постоял, пытаясь разобраться, что сейчас произошло? Кацуки, по его мнению, явно что-то недоговаривал, но настаивать парень не решился. В это время одно странное чувство не покидало его, заставляя сомневаться. — Здесь? — парню показалось, что он ослышался, растерянно оглядываясь вокруг. — Ты хочешь, чтобы я спал здесь? — В моём номере кровать одна, есть кресло, диван, но он двухместный и на нём будет неудобно спать, — брюнет неуверенно оглянулся на Плисецкого. — На пол ничего постелить не могу, а кровать уже готова. Какое-то время блондин просто стоял на месте, в то время как его щёки заливались злобным румянцем. Какого чёрта, спрашивается? Он серьёзно предлагает ему спать с ним вместе? Рука невольно дотрагивается до злополучного плеча, которое теперь начинает чесаться, раздражая парня еще больше. Плисецкий обещает себе на утро с этим разобраться, если метка даёт о себе знать — это неспроста. — Если хочешь, можешь уже ложиться, я тебе у тумбочки лекарства оставил, а мне еще умыться надо. Кацуки словно не замечал угрюмого состояния Юрия, направляясь к душевой. — Тряпку не забудь, — догнал его мрачный голос Плисецкого, до того как брюнет исчез в ванной комнате. Пару секунд было тихо, пока не раздался оглушительный звук, сравнимый с чьим-то падением. Юрий даже бровью не повёл, удобнее устраиваясь на кровати. «Подушки и одеяла в отелях нынче тонкие как полотно», — подмечал про себя Юрий, игнорируя последующие шумы, доносившиеся с заветной двери. — Чёрт! — послышался громкий возглас, прежде чем на лице Плисецкого заиграла ехидная улыбка. — А я говорил, — довольно произнёс он, накрываясь одеялом с головой. Комната встретила возвращение Кацуки полным отсутствием света. Тёмные шторы, некогда распахнутые напрочь, были плотно сдвинуты, не пропуская даже свет фонарей из окна, а светлая макушка, торчащая из-под одеяла, уже мирно сопела, лёжа на краю кровати. — Юрий, — хмуро прошептал Кацуки, закрывая за собой дверь душевой. Брюнет был уверен, что блондин провернул это специально, однако не желал его будить своим копошением. Кацуки тихо направился к постели, старательно огибая препятствия на своем пути. Увы, он с шумом грохнулся за пару метров до цели. — Свинина… — услышал Юри тихое сопение блондина, прежде чем забраться на кровать.V Глава
Утро следующего дня встретило Юрия подозрительным теплом, которое обхватило всё его тело. Обхватило весьма крепко, что даже пошевелиться было трудно. Кацуки спокойно лежал рядом и размеренно дышал ему в затылок. — Я знаю, что ты не спишь, — сказал Юрий, но, не заметив реакции на свои слова, добавил, — твои руки тебя выдали. Парень с неким удовлетворением смотрел, как Кацуки раскрывает свои всё ещё сонные глаза, неосознанно стараясь запомнить каждую деталь этого момента. — Помнишь всё-таки, — с улыбкой подметил Юри, со странным обожанием смотря на светловолосого юношу, который, в свою очередь, вмиг преобразился и стал похож на рассерженного кота. — Как такое забудешь? — проворчал парень, слезая с кровати. — У меня всегда ныла шея из-за тебя, я спать нормально не мог! — Только я не помню, чтобы ты жаловался. — Тебя не хотел расстраивать, — Юрий фыркнул и скрылся в ванной, в то время как Кацуки продолжал лежать на кровати и странно смотреть на закрывшуюся дверь.***
— Чем ты тут гремишь? Плисецкий ещё в ванне заинтересовался странным грохотом. В тот момент настроение у парня уже было ниже стандартного, заставляя взглядом прожигать ненавистное ему клеймо, которое уже стало осваивать новые горизонты, покоряя шею. Теперь это пятно будет виднеться и из-под воротника рубашки, являя себя миру. Отвратное зрелище. Парень нашёл японца довольно-таки быстро, Кацуки сам подал голос: — Готовлю нам завтрак. — А, ну я так и подумал. — Ты какой чай будешь? — японец оглянулся на Юрия, который в этот момент странно косился на его кухонный прибор. — Давай чёрный, — пожал он плечами. — Где у тебя тут пакетики? — Их нет, — Кацуки чуть усмехнулся уголками губ и на вопросительный взгляд поспешил пояснить, — я готовлю чаи только на травах. — До сих пор? Ты готовишь эту бурду до сих пор? Я бы уже давно свихнулся. — Даже так… — Юри округлил глаза, в которых плясали озорные огоньки. — Ты помнишь, что я любил их готовить…. я поражен, Юрий. — Заткнись. — А не помнишь, какой мой самый любимый чай? — Кацуки уже не скрывал свою широкую улыбку, оглядывая взглядом хмурого Плисецкого. — Понятия не имею… — уходя, прошипел он. Юрий уселся на диван в гостиной, где вскоре к нему присоединился и хозяин номера. В руках у него был поднос, на который он расставил вафельницу с парой чашек с яркими изображениями. — Каркадэ, — произнес парень, едва Кацуки дотронулся до своей кружки. — Твой любимый чай каркадэ. Надеюсь, ты когда-нибудь им подавишься, потому что пить эту кислятину невозможно. — Всё-таки помнишь, — Юрий хмыкнул, мол, думай что хочешь. Он потянулся к своему стакану, принюхиваясь к напитку. — Я добавил пару листочков мяты, как ты любишь. Хорошо получилось? Юрий подавился. — Всё хорошо? — во взволнованном голосе чувствуется неподдельное удивление. — Д-да… Все-таки он пролил пару капель на стол. Чёрт. Он даже не помнит, когда в последний раз ощущал этот запах. Плисецкий чувствует, как его щеки что-то касается и переводит взгляд. — Ты немного испачкался, — говорит Кацуки, в руках которого Юрий замечает салфетку. Блондин немного хмурится, прежде чем забрать её из его рук. — Я сам. — Хорошо, — японец кивает и не спеша поднимается из-за стола. — Я скоро вернусь. — Можешь не торопиться, — Юрий ещё раз проводит салфеткой по лицу, прежде чем убрать её от себя подальше. Кацуки возвращается действительно быстро, в его руках мобильный телефон, на котором он также ловко что-то набирает. Плисецкого аж коробит от лица счастливого Кацудона. — Почему не ешь? Вафли. Они вкусные, — спрашивает его Юри с той же улыбкой. — Я не голоден… — Хорошо. Юрий, — на своем имени блондин невольно замирает, — я тут подумал… раз уж я всё равно некоторое время побуду в России, не составишь мне компанию? Я слышал, что не так давно поблизости построили стадион, там каток. Как насчёт покататься вместе? Юрий медленно обернулся к посветлевшему японцу, словно на его лице зажгли всё, что можно было и нельзя. — Судороги уходящей молодости? — Ну, я считаю это неплохой идеей. Людей там не так много, наоборот, он практически всегда пустует. Странно даже. — Ты на разведку уже успел сходить? — блондин даже не пытается скрыть лёгкую усмешку. — Можно и так сказать. Мне о нём недавно рассказали, стало интересно, — брюнет отвел взгляд, чуть поджав губы. Юрий, который за этим наблюдал, соврал бы, скажи, что его это не заинтересовало. — И почему именно со мной? — парень кладёт руки на перила, оборачиваясь к брюнету всем корпусом. Однако когда на него в ответ смотрит пара непонятливых глаз, Юрий деланно-равнодушно вздыхает. — Мне казалось, тебе комфортнее одному. — Порой в компании с кем-то веселее. Ты не хочешь? — Скорее плотный график не позволяет, — Плисецкий кривит губы в усмешке, посматривая на смутившегося японца. — Хорошо, я понимаю, — наконец, произносит тот, только блондин уверен, что его слова далеки от правды, о чём говорит его странная улыбка, то и дело появляющаяся на бледном лице. В любом случае — это не его дело. Парень позволил себе спокойно облокотиться на спинку дивана, лениво скользя взглядом вокруг. К вечеру он бы уже забыл об этом разговоре, если бы не одно «но». У настырного Кацудона откуда-то появился его номер телефона.