***
— Ну, я жду объяснений, — проговорил хмурый Король, сидя на своём троне. Перед ним стоял до смерти напуганный мужчина средних лет. — Во-первых, — спокойно продолжил правитель, — ты должен был укусить «панка из другого мира». Так? — Т-так… — заикаясь, согласился мужчина. — Так какого же хрена ты напал на кудрявого?! А потом на русоволосого! — вышел из себя Король. — И снова на брюнета в очках! Ты идиот?! — Ну так… Вы велели укусить панка из другого мира… — потупил взор Охотник, — а их шестеро было. И все они панки из другого мира… Я не знал, кого именно надо укусить и решил перекусать всех по очереди… — А это уже во-вторых, — вздохнул правитель и снова гаркнул: — Так какого же хера ты их не перекусал?! Сидящий в стороне Шут захохотал, запрокинув голову, но быстро замолчал, почувствовав на себе тяжёлый взгляд его величества. — Каждый раз, когда я собирался укусить кого-то из них, они исчезали, — попытался оправдаться Себастьян, — а расправиться с делом быстро я никак не мог… Звериный инстинкт заставляет играть с жертвой… Что я мог поделать? — Тяпнуть беззубого за горло, когда ты его наконец поймал! — рявкнул правитель, вскочив с трона. — Уж он бы не исчез! А ты что сделал?! — наступал он на Охотника, сжавшегося до размеров табуретки. — Ты извинился, погрузил их в сон и сбежал, поджав хвост! Извинился!!! Перед этой кучкой олухов!!! — Я узнал их, — поднял на Короля виноватый взгляд Охотник. — Они мои создатели. Я не могу нападать ни на одного из своих господ, вы же знаете… — Как ты мог их узнать?! — ревел во весь голос монарх. — Не лги правителю! Казню!!! — В один момент появился парень, что исчез первым, он кричал: «Охотник! Это Охотник!». А тот, на которого я напал последним, прокричал моё имя, — ответил Себастьян. — А имя моё знают только люди из мира, где меня придумали. Я не могу никого из них… — Не мог он имя твоё сказать, — шипел правитель, нависая над Охотником, — не помнит он его. Говори правду, не то казню! — снова перешел на крик монарх. — Кол в задницу вгоню! — Меня может убить только кол в сердце, — уточнил Охотник. — Уж поверь мне, до сердца он обязательно достанет, — тихо пообещал правитель. — Богом клянусь, узнал он меня! — упал на колени Себастьян. — Имя моё сказал! Я поглядел на него повнимательнее — а это господин Горшенёв! Сначала подумал, показалось… что ему в нашем мире-то делать? Я хотел было приступать к выполнению приказа, погрузил его в сон, чтобы не сбежал, но вдруг слышу: «Убью, тварь черномордая!», смотрю — другой ко мне бежит, блондин, злой, как… — мужчина на секунду задумался, подбирая сравнение получше, — как… как вы… — Что-о?! — заревел Король. — То есть, как чёрт! — опомнился Охотник. — Не вели казнить! — Дальше говори, — процедил правитель. — Я на него гляжу и вдруг понимаю — это же господин Балунов! А чуть поодаль господин Князев и… — Всё понятно, — оборвал его Король. — Вон с глаз моих. «Мне действительно показалось, что Михаил кричал имя этого идиота… Как он мог вспомнить?! — думал монарх, пока Себастьян пятился к дверям, а затем нёсся без оглядки туда, где последние трое суток пытался скрыться от всевидящего ока правителя. — Что-то тут нечисто…». Шут сначала спрятал самодовольную улыбку, а потом спрятался и сам — слился с тенью от колонны и пропал, на всякий случай.***
Миша отсиделся у кромки леса, не спуская глаз с деревушки. Нет, он позволил себе вздремнуть, притаившись за поваленным деревом, но как пронеслась в голове мысль, что Король может на него наслать змей, жуков и вообще все казни египетские, тут же вскочил и закурил. Так Михаил и дождался темноты, тихо покуривая, отбегая по нужде и сетуя на то, что эта нужда у него всё же есть. — Мог бы лишить меня физиологических… — но Миха осёкся, поняв, что лишённый одного, потеряет и другое, то есть возможность отдыха с девушками он бы тоже утратил. — Ну и хрен с ним, — заключил мужчина, поднимаясь и собираясь отправиться обратно в деревню. Он спрятал гитару в густых кустах, для верности накинув на неё ещё веток, и пошёл на свадьбу. По пути, встретив того самого мальчишку, что утром указал на нужный дом, Михаил договорился с ним о небольшой услуге. Ночь стояла тихая, поэтому визг, взрывы хохота и лязг посуды Миха услышал ещё там, в лесу, а здесь и труда не составило найти нужный дом, где и устроили свадьбу. Это, собственно, была изба Алисы. Сквозь приоткрытое окно Михаил заметил девушку, на которой лица не было от происходящего. Все веселились, грозный отец сидел неподалеку от дочери, а по столу носился какой-то придурок, отдалённо напоминающий Шута, только роста он был нормального, но когда тот заголосил песни, Миха присмотрелся повнимательнее: — Тру-ля-ля! Тру-ля-ля! Обманули Короля! Миша свадьбу пропустил! Девку Миша упустил! Тру-ля-ля! И тра-та-та! Девка любит, да не та! Свадьба свадьбой, миру мир! Продолжаем шумный пир! Вон отец ружьё повесил! Не рыдай теперь, Алиса! Не придёт и не спасёт! Миха счастья не несёт! Панк хотел добавить к этой рифме парочку нелепостей, на которые он был способен в минуты неконтролируемой злости, но на ум ничего не шло, да к тому же не хотел он нахрапом переть, как никогда не хотел. Михаил обдумывал хитрый план. Когда не можешь взять силой, возьми умом. Так он и собирался поступить. Миша заметил, что «клоун» спрыгнул со стола и направился к выходу. Молодой человек подкрался поближе к крыльцу, дождался, пока его потенциальная жертва выйдет и направится к уличному сортиру. — Я явился наконец, И пришёл тебе пиздец, — раздался за спиной «клоуна» хрипловатый голос. Парень ошарашенно повернулся и его лицо тут же встретилось с кулаком Михаила. Панк оттащил парня, потерявшего сознание при падении, в кусты и стащил с себя рубашку. Переодевшись, Миха прокрался к небольшим сеням. Пьяный народ все равно не обратил бы на него внимания. Там, порывшись в ворохе сюртуков да кафтанов, он отыскал небольшой мешок из добротного сукна, а внутри, к его счастью, оказались белила. На дне была и прочая ерунда для «вечернего туалету», Миша принялся за наведение марафета. На свадьбе скоморох Был прытким, как горох: Он бегал по столам, Кидался пудингом в гостей! Такую чушь он нёс, Что ржали все до слёз, Смеялся даже старый пёс! Никто из пьяных гостей не заметил подмены, а Алиса даже не смотрела на чудака в костюме скомороха. Сидела во главе стола, лицо её было белее мела, а по щекам потоками лились слёзы. «Где же Михаил? Не мог он меня оставить, — думала девушка, — скоро пир закончится и… И… И начнётся первая брачная ночь». И струйки на её щеках стали обильнее. Она закрыла лицо руками и плечи её затряслись. Взрыв хохота заставил девушку убрать от лица ладони и поднять голову. Гости, визжа от смеха, стирали с лиц шматки пудинга, а скоморох уже набрал в ложку очередную порцию десерта и прицеливался в физиономию престарелого жениха. — Миру — мир, войне — пиписька! — — продекламировал «скоморох», припомнив строку из стишка своего предшественника и решив её улучшить: — Не сиди к Алисе близко! Брачной ночи не бывать! Можешь только лишь мечтать! Смысла нет в твоих стараниях! Их итог — вагон страданий. Не стоял твой хер лет двадцать, Можешь ты хоть разорваться, Он не встанет и теперь, Впрочем, хоть сейчас проверь… Над столом пролетел кусок пудинга и размазался по лицу жениха. Алиса невольно рассмеялась, а «скоморох», дурашливо танцуя, прошёлся по столу, склонился в шутовском поклоне и, дождавшись, когда стихнет смех, громко поинтересовался: — Хотите, я вам фокус покажу? Под радостные, одобрительные крики он схватил невесту, посадил в опустевшую винную бочку и попросил всех отвернуться. Раздался женский крик, И в тот же самый миг, Над длинной сельской улицей Погасли фонари. Включили люди свет, Глядят — невесты нет, И скомороха не нашли они!