Насквозь

      − Что ж, вообще-то, ладно, я готов признать, что ехать в этот треклятый город было не самой лучшей из моих идей. И, ох, ладно-ладно, может быть, открывать то, что просят не трогать − тоже не гениальная мысль (не то чтобы я особо думал в этот момент). И да, да, Дерек, хорошо, я больше не буду трогать всякие стеклянные капсулы с любой непонятной светящейся хренью, особенно, если это чертова благодать Ангела Божьего. Все, больше никогда. Но все равно это веселее, чем быть в плену у темного духа. Тут хотя бы ты контролируешь ситуацию. Чувак, у меня есть клинок и огромная сила!       С переднего сидения слышится удрученный стон и приглушенный стук, как от удара головы о стекло. Дин усмехается, отрывает взгляд от пустынной дороги, встречаясь глазами в зеркале заднего вида с мягкой синевой глаз Каса. Вся эта ситуация забавляет и его тоже.       Ну, если в гиперактивном бесноватом подростке, случайно завладевшим благодатью одного из самых могущественных существ этой вселенной, есть хоть что-то забавное. Дин бы сказал, что это больше похоже на маленькую катастрофу. Ничего, с чем они не могли бы справиться, но все же чревато последствиями.       − Так и что, я теперь типа познаю все тайны мира? Кто построил пирамиды? Как появилась Земля? Божественный замысел?       − Стайлз…       − О, подожди, у меня типа есть крылья? А нимб? Или типа какая-то метафорическая антенна, через которую я смогу получать сигналы свыше?       − Стайлз.       − Ха, Дерек, это ж я теперь сильнее тебя, а? Не хочешь попробовать…       − Стайлз!       Окна Импалы содрогаются от мощного волчьего рыка, и Дин скорее на автомате, нежели из-за реально угрозы, не глядя, приставляет пистолет к горлу развернувшегося оборотня, чьи глаза моментально наливаются красным. Неодобрительный взгляд Каса сейчас прожжет в нем дыру, но что он хочет вообще? Они заперты в тесном пространстве с малознакомыми вервольфом и подростком, который способен выбесить даже каменную статую. Это называется «исправно работающий инстинкт самосохранения», а не грубостью.       − Воу-воу, ладно, легче. Я уже молчу.       Дин и Дерек синхронно закатывают глаза. Режим Альфы выключен, пистолет забыт во внутреннем кармане куртки.       Поездка обещает быть долгой. .       Более невыносимой парочки Дин в жизни своей не встречал.       Кто бы мог подумать, что ругаться можно настолько часто? Их, похоже, совершенно не волнует, есть повод или нет, сказал ли что-то один или рыкнул в ответ другой. Просто ругаются. Просто как манера общения. Мгновение спустя один (якобы украдкой) залипает на другого, а второй едва ушами не ведет, вслушиваясь в чужое сердцебиение. О, ну, а посмей кто-то хоть словом задеть одного, другой уже встанет на дыбы. И если с Дереком можно обойтись горящими глазами и угрожающим рычанием, то со Стайлзом теперь можно и район обесточить, и грозы нагнать.       Кас сконфуженно глядит на Дина в немом вопросе, когда эти двое в очередной раз начинают пререкаться просто потому, что прошло уже более часа в покое. А Дин что? Дин пожимает плечами и невзначай бросает свой вердикт: «недотрах». Кас мысленно вынужден согласиться за неимением альтернативных теорий.       Дело продвигается тяжело: с одной стороны из-за вечно нависающей угрозы в облике мальчишки с СДВГ, который стремится облазать весь бункер и довести Кастиэля до самоубийства, попутно разрушив пару-тройку городов, с другой стороны из-за сложностей Каса с определением того, кому конкретно раньше принадлежала благодать. Небесные шашни всегда выходили им боком.       Полностью контролировать новоявленного воина Господня удается только Касу. Дерек отказывается сразу, Дин даже не пытается. Сам Стайлз, похоже, не особо жаждет выяснения того, как это все с ним случилось и почему.       − Я всего лишь второй раз в жизни вляпался так по-крупному, впервые в жизни мне действительно подфартило с проблемой, дайте немного насладиться моментом! — возмущается он на строгий взгляд Дерека, в свою очередь возмущенного его внезапно заигравшим в одном месте ребячеством. Дин вздыхает и берет себе пиво — он тут единственный человек, даже выпить не с кем, что за несправедливость?       Смотря, как, раскрыв рот, Стайлз сосредоточенно слушает Дерека, который преподает ему уроки правильного обращения с клинком, пока Кас отсутствует, смотавшись наверх ради не внушающей доверия зацепки, Дин думает, что со стороны это выглядит глупо — ходить вокруг да около одного человека, в которого ты очевидно втрескался по самое не хочу.       Был бы рядом Сэм, он бы не постеснялся ему напомнить, кто тут из них рекордсмен по отрицанию чувств до последнего.       Но Сэм-то тусуется в Италии на импровизированных выходных, никто ничего не скажет. .       Пока «взрослые парни разгребают твое дерьмо, Стилински», Кастиэль остается в бункере с новоявленным ангелом наедине, разумно порешив, что за мальчишкой нужен глаз да глаз, не дай Отец сотворит чего (да хотя бы взорвет все лампочки в радиусе трех километров или наткнется еще на пару небесных собратьев, с его-то удачей и тягой к приключениям). Работа нянькой оказывается весьма проще, чем предполагал Кас — Стайлз зарывается с головой в самые древние книги, которые только может откопать в библиотеке просвещенных, частенько прерываясь, чтобы задать рядом сидящему ангелу тысячу и один вопрос на тему. Кас терпеливо отвечает, удовлетворяя его любопытство. В этом парне столько стремления ко всему сверхъестественному, что это обезоруживает. И утомляет, без этого никуда.       Стайлз отвлекается на перекус (совсем необязательный при наличии его обретенных возможностей, но навязанный старыми привычками), когда это происходит. Он с ярким негодованием ноет Кастиэлю о том, как ужасающе безвкусны молекулы его сэндвича, и вдруг обрывает себя на полуслове, почувствовав, как его накрывает необыкновенной волной чего-то теплого, всепоглощающего, с нежной болью, что можно ощутить физически.       Стайлз пошатывается от неожиданности, и Кас подрывается со стула, чтобы оказаться рядом и не дать ему упасть.       − Ооо, вау, черт. Что это сейчас было? − парень хватается за руку Каса, удерживая равновесие.       Кас внимательно следит за его лицом и благодатью, спрятанной за ним. С самим Кастиэлем ничего не происходит, значит, это не посылы с Небес, а нечто личное.       − Что ты почувствовал, Мечислав?       Стайлз удивленно хлопает глазами, забыв даже поморщиться от непривычного звучания своего имени:       − А ты — нет? — растерянно выдыхает он, неуверенно отстраняясь от опоры. − Совсем ничего? Как так? Оно же — чем бы оно ни было — такое мощное! Я почувствовал такую волну… как теплый поток, чьи-то эмоции. Даже нет, не так — чувства. Чьи-то теплые, очень сильные, обращенные ко мне. Это как… как будто меня кто-то зовет, но я не слышу голоса. Я чувствую…       − Стремление, − подсказывает Кас, мягко улыбаясь. Он мог бы догадаться. − Ты чувствуешь стремление. Людям не обязательно молиться, чтобы ангелы знали, что в них нуждаются. Чувствуя стремление, ты можешь найти того, кто нуждается в помощи.       Голос Каса становится чуть тише, а улыбка — заметнее, и он добавляет:       − Или в тебе самом.       Стайлз вслепую падает на стул.       − Что значит «во мне самом»?       Кастиэль обходит стол, садится напротив парня, который на удивление терпеливо ждет разъяснений. «Как загнанный олененок, вы посмотрите», − по-доброму усмехается мимолетная мысль голосом Дина Винчестера. Кастиэль устало качает головой сам себе.       − Кто-то хочет, чтобы ты был рядом, − наконец медленно произносит он, осторожно подбирая слова, чтобы объяснить то, что сам не до конца понимает. − Не обязательно именно в этот момент, возможно, кто-то нуждается в тебе постоянно. От кого исходит стремление, Стайлз? Попытайся сосредоточиться на источнике, а потом просто лети туда.       Стайлз зависает. Смотрит в одну точку, то ли путаясь в собственных таких человеческих мыслях, то ли блуждая по астралам, отрытым ангелам. Кас не тревожит его, прекрасно понимая, что человеку, даже наделенному благодатью, требуется время, чтобы осознать полученную информацию и разобраться в собственных возможностях.       Стайлз резко хлопает в ладоши, выходя из транса.       − Хорошо, ладно, − выдыхает он и поднимается на ноги, суетливо мечась из стороны в сторону. — Я никого не увидел и мало что понял, но ладно. Ты можешь пойти со мной, Кас? Вдруг это Скотту понадобилась помощь или отцу, может быть. Нет, отцу лучше бы тебя не видеть. Слишком большой процент взрослых щетинистых мужчин, тусующихся со мной… Но все равно, кто знает, что я могу выкинуть.       Кас рассеянно улыбается, отвлекаясь на голос Дина в собственной голове.Он уже знает, что будет куда лучше, если Стайлз отправится туда один, но он ничего не скажет. Так надо.       − Конечно. .       Стайлз уверен, что источник находится здесь. Они оказываются на обочине шоссе, где-то за две сотни километров от бункера. Вокруг темно, как на дне бочки. Стайлз внезапно понимает: он точно знает, что кроме Дерека вокруг нет ни единой живой смертной души. Это странно. Какого черта он здесь делает? Один? Разве он не должен тусоваться с Винчестером, выискивать информацию о краденой благодати или что взрослые крутые бэд бои обычно делают, когда бесячие подростки вляпываются в очередные неприятности?       Сейчас не полнолуние, рассеянно думает Стайлз, погруженный в растерянные попытки избавиться наконец от ощущения, что он тут единственный, кто чего-то не догоняет.       А затем он видит Дерека, расположившегося на капоте своей Камаро (Господь, что, Шевроле покупают себе исключительно суровые парни в кожанках?) с мерно тлеющей сигаретой в руках, чей пепел уносит холодный ночной ветер. Сигарета? Серьезно? — саркастично хмыкает последняя связная мысль в голове Стайлза, и в следующий момент его ноги вновь предательски подкашиваются: Боже, снова.       Теперь он слышит. Он слышит чей-то хриплый голос как будто сквозь толщу воды: глухо, тихо, неразборчиво; он через слово улавливает звуки, и сама голова будто набита ватой. Голос, знакомый, постепенно усиливающийся голос, занимает словно все пространство вокруг, и в то же время находится лишь в стайлзовой голове, когда снаружи царит ровная тишина. Стайлз слепо хватается за рукав плаща Кастиэля, что все это время снисходительно стоял рядом, пока у парня тут сносило крышу от переосмысления. Голос роняет очередное громкое слово, которое пробивается через человеческие барьеры, и наконец доходит до слуха парня чистым и ясным.       Имя.       Просто имя.       Его имя.       Стайлз знает только одно существо, способное произносить его имя так.       − Так вот что ты чувствуешь, когда смотришь на Дина Винчестера, − задумчиво шепчет он. В ответ ему доносится лишь ставший привычным шелест крыльев.       Парень осторожно подходит к машине ближе, одновременно (просто потому что он в любой ситуации думает о как минимум трех важных вещах сразу) отвлеченно размышляя о точеном профиле Дерека Хейла, на который он и раньше частенько залипал, и о том, выключен ли сейчас его режим невидимки. По мгновенно полыхнувшим алым глазам Альфы, Стайлз понимает: точно, вырублен до минимума.       − Стайлз, − рычит Дерек, опуская взгляд, ведя плечом, будто отгоняя подальше предательскую дрожь, и Стайлз сам содрогается от оглушительного резонанса его голоса. — Ты теперь всегда будешь подкрадываться? Понабрался…       Стайлз молчит, и странная тишина заставляет Дерека вновь поднять глаза.       − Что ты здесь делаешь?       Стайлз останавливается лишь тогда, когда его колени упираются в капот Камаро. Он смотрит на Дерека, будто впервые увидел, будто увидел в нем нечто фантастическое, как если бы его силы позволили ему смотреть на чертово Солнце невооруженным глазом. Дерек неуверенно ерзает под этим внимательным беззастенчивым (смущающим) взглядом; в последний раз затянувшись, он выбрасывает сигарету на дорогу, резким движением сползает на капоте ниже, так, что Стайлз оказывается между его коленей. Дерек не привык играть за загнанного зверя. Дерек не привык не знать, что творится в этой чертовой голове.       Стайлз подается вперед и кладет раскрытую ладонь на грудь Дерека. В ответ глаза напротив несдержанно распаляются ярче, но Стайлз даже не щурится — внешний свет Альфы не сравнится с внутренним сиянием волчьей души.       − Она такая яркая, − невпопад бормочет Стайлз.       Дерек понимает, что его выдержка летит к чертям: дыхание сбивается, становится рванее, а грудная клетка под тонкими пальцами вздымается чаще положенного. Чертов Стайлз.       Парень вдруг рассеянно улыбается, глядя куда-то сквозь Дерека (или вовнутрь?).       − Он тянется ко мне, − совсем по-мальчишечьи смеется Стайлз, так, что у Дерека внутри все нелепо сжимается, и он задушено спрашивает:       − Кто?       Взгляд Стайлза фокусируется на не потухших глазах Дерека.       − Твой Волк, − произносит парень. — Я его вижу. Ты даже не представляешь, насколько он прекрасный. Я не шучу, клянусь. Черт возьми, да я стану Ангелом Года, если позволите мне оставить благодать, просто чтобы видеть твою душу и чувствовать то, что чувствую сейчас.       Дереку хочется взвыть.       − Что… − он изо всех сил пытается собрать мысли в кучу, − что ты чувствуешь?       Стайлз пошатывается, и Дерек, не раздумывая, хватает его за талию, подталкивая на себя. Они вдруг становятся слишком близко друг к другу.       − Я чувствую то, как ты нуждаешься во мне, − сбивчиво шепчет Стайлз, останавливая свои губы в паре ничтожных миллиметрах от чужих, таких сухих и грубых.       У Дерека выбивает весь воздух из легких.       − Черт, − выплевывает Дерек и с утробным рыком бросается в омут первым, вконец наплевав на собственные ограничения и правила. Стайлз с энтузиазмом отвечает, забирая себе его отчаяние без остатка, и отдавая все, что только может дать: чувства, эмоции, помощь, прощение, надежность, себя самого. Он пробирается холодными пальцами под футболку Дерека, прижимаясь ладонью к ребрам.       − Можно… − задыхается он, чувствуя, как чужие клыки оставляют следы на подставленной шее, − можно прикоснуться? К твоей душе.       Дерек отвлекается, судорожно втягивая воздух.       − Да. Да, если позволишь прикоснуться к твоим крыльям.