Затяжка…
Темноволосый парень вдыхает в себя табачный дым и тут же выдыхает его. Сизая дымка исчезает в прохладном воздухе летнего вечера, и Цыплаков тут же снова затягивается, — это уже четвертая сигарета за десять минут, но Костя не замечает. Он нервно сжимает изрядно помятую пачку дешевых сигарет, всматриваясь в темноту детской площадки. — Да где же его черти носят? — шипит Цыпа, потушив ногой почти половину никотиновой дозы. Его раздражает долгое отсутствие практически незнакомого человека, но тот терпеливо ожидает, снова закуривая. Небольшую фигуру, которая спешно приближалась к детской качели, Костя заметил сразу. Отработанная схема настолько стала повседневной, что юноша не был уверен, что его руки не делают все сами. Быстро забрав у молодого человека небольшой черный пакетик, он подкидывает ему заранее приготовленные деньги и быстро направляется к старому подъезду. Уже зайдя в квартиру, Цыпа позволяет себе развернуть пакет и достать от туда пластинку небольших таблеток. Быстро забросив одну из них в рот, Костя почувствовал, как раздражение отступает, и он опускается на кровать, устремляя взгляд в потолок. Лишь услышав щелчок входной двери, тот принял сидячее положение и быстро забросил пластинку в прикроватную тумбу. Гоша зашел как всегда неожиданно, усаживаясь рядом: — Привет, — почему-то голос парня Косте показался далеким, не родным. Как, впрочем, и всегда, с недавних пор. — Как там Тим, Антон? — Нормально. — Проговорил Костя, отмечая, что врет, ведь парней он не видел уже около недели, но жалеть об этом не собирался. Тишина заполняла комнату, но парней это не напрягало, ведь Костя чувствовал себя счастливым рядом с дорогим ему человеком. Легкое прикосновение к давно небритой скуле заставило его вздрогнуть, но он неспешно повиновался, повернув лицо к Гоше и посмотрев в глаза мальчишки. Костя никак не понимал, что не так, что же в этих глазах не так? Но точно знал: с Гошей что-то не так. Спросить об этом ему не дал сам Шустров. Он нежно прикасался своими губами к шее Цыпы и шумно вдыхал; рука ловко потянула замочек олимпийки вниз, а губы продолжали покрывать шею поцелуями. Но Костя не слышал, не ощущал поцелуев и рук. Ощущал лишь сильную усталость и головную боль, которая не давала трезво соображать. — Поцелуй меня. — Косте показалось, что он говорил в воздух и что перед тем как поцеловать его, Гоша ухмыльнулся. Все казалось до жути чужим: и Гоша, и своеобразные ласки, и стены этой, уже чужой, комнаты. Кто он? Зачем он здесь? Вопросы казались вполне естественным и очень важными, но никто не может на них ответить. — Гоша, — Проговорил Цыпа и обнял парня с такой силой какой мог, но ощутив сильную усталость, которая накатила новой волной, парень не мог сопротивляться. Он поспешно улегся в кровать и снова посмотрел на родной силуэт, который как будто растворялся в воздухе, — не бросай меня, пожалуйста. Слова разлетелись по пустой комнате, и вслед им наступила тишина, которая нарушалась лишь всхлипами женщины за стенкой. …Косте снилась ночь. Та бессмысленная ночь, когда у одного из самых дорогих ему людей остановилось сердце. Он до сих пор помнит как с силой сжимал руку Гошу, а второй вёл автомобиль. «Только не умирай, пожалуйста, не умирай». Хотелось выть, кричать, биться о стену, но всё, что он мог — это приклонить голову к рулю, услышав тихое «Всё». Не верилось, что Гоша умер, смириться с этим сложно, ужасно. Но реальность жестокая и не жалеет никого. Гоша мертв, но Цыпа этого не признает. Днем он — отличный друг, сын, посыльной, но вечером принадлежит только ему. Закинув еще одну таблетку в рот, Цыпа снова будет ожидать встречи с Гошей, на этот раз он ни за что не уснув.…и только сон расставит всё на свои места и напомнить парню ту злосчастную ночь, когда сердце Гоши остановилось…