The Reveal of No Masks

      — Когда ты влюбилась в него? — вопрос сорвался с языка Кота Нуара прежде, чем он успел остановить себя.       Ледибаг обернулась и посмотрела на него, слегка нахмурив брови. — В кого?       — Адриан Агрест, — сказал он, — когда ты влюбилась в него?       Ледибаг застыла, и вся ее засекреченность, которую она накапливала последние месяцы, казалось, утекала. — Как ты узнал об этом?       Кот вздохнул, смотря в пол. Как он мог объяснить это ей? Что он видел, как она смотрела на него, когда он был вне костюма. Видел, как она смотрела на плакаты с легкой улыбкой на губах. Видел, что она смотрела на него так же, как он смотрел на нее.       И это было больно. Очень больно. Она влюбилась в его модель, в картинку, которую создал его отец. Да, конечно, Адриан Агрест оставался собой, он не был фальшивкой среди его друзей, но для большинства людей Адриан Агрест был фальшивым. Кот Нуар был им настоящим. Время, когда он мог быть действительно свободным и позволить своим недостаткам открыться.       Да, ему нравилось каламбурить? И что, почему это должно его волновать? Он не был никому обязан, и у него не было картинки, которую следовало бы поддерживать. На этот раз он сам мог создать свою собственную картинку.       И Ледибаг, партнер, которому он больше всего доверял, выбрала фальшивую версию его, хотя настоящий он постоянно был рядом с ней.       — Я видел, как ты смотрела на него, это очевидно, — он, наконец, нашел слова. — Ты смотришь на него так же, как я смотрю на тебя. Как я могу не узнать этот взгляд?       Ледибаг устремила взгляд вниз на свои ноги, чувствуя себя явно некомфортно в данной ситуации. — Прости, Кот, — сказала она наконец.       Он кусал губы, пытаясь не позволить слезам упасть. — Почему он? — Спросил он в конце концов. — Это из-за звездного статуса или из-за денег?       Ледибаг моргнула, сначала раз, затем второй. Когда она заговорила, ее голос звучал резко и болезненно. — Что? Ты действительно считаешь, что из-за этого?       Он пожал плечами, это было лучшее, что он мог сделать. — Разве это не все, кем является Адриан Агрест? Пустая оболочка. Символ денег и славы?       Тяжелый вздох сорвался с губ Ледибаг, и Кот тотчас же напрягся в ожидании ее следующих слов. — Я сначала тоже так думала. У меня было неправильное представление об этом парне, когда я впервые его встретила.       Его глаза широко раскрылись, и лицо приняло шокированный вид. Когда я впервые его встретила. Это означало, что она встречала его более, чем однажды? Что он знал Ледибаг в реальной жизни? — Что поменяло твое мнение об этом парне? — спросил он, решившись на этот простой вопрос.       Она царапала свою руку, лицо отражало ее внутреннее противоречие. — Он дал мне свой зонт. Звучит не сильно, но это было. Я игнорировала его весь день и обвиняла за то, чего он не делал. Тем не менее, он остановился и почти извинился за свои действия. Он сказал, что пытался заступиться за меня, и что я неправильно поняла ситуацию, но все же это прозвучало для меня так, будто это была его вина. Однако я ошибалась. Я имею в виду, взгляни на него, он знаменит и богат, он мог бы просто уйти в тот момент. Столько людей готовы умереть за возможность быть его другом. Но, даже несмотря на все это, он пытался заступиться за меня, только один человек сделал так.       — Кот, мне он нравится не потому, что он богат или знаменит. Мне он нравится потому, что он добрый и заботливый, несмотря на то, что вряд ли его отец заботится о нем, — Ледибаг резко сделала паузу, и перед тем, как Нуар успел начать соединять точки, она продолжила снова, так, будто удерживала это в себе очень долго. — И после этого случая я стала беспорядком рядом с ним. Я постоянно заикалась и была более неуклюжей, чем обычно, и не важно, сколько я думала об этом, я не понимала что со мной не так. Пока, конечно, мой друг не указал мне на то, что я в него влюбилась. И после этого я даже не могла находиться рядом с ним, так что я решила узнать, кем он был на самом деле.       И я начала искать в интернете, прежде всего, он был знаменит. Я действительно дошла до той степени, когда записала все его расписание и обклеила свою комнату тысячами его фотографий. И однажды наступил решающий момент. Кажется, это было, когда он попросил мой автограф, он был таким нервным, и ему было неловко просить об этом, это было так, будто мы поменялись ролями. Это заняло у меня некоторое время, чтобы разобраться почему, но затем до меня дошло. Ему самому было неловко давать автографы. Он хотел быть нормальным, как все остальные. В тот момент что-то во мне перевернулось, я поняла, что у него было достаточно сумасшедших фанаток.       Я собралась, убрала его расписание и даже несколько фотографий, несколько из них оставила, как напоминание, и потому что я восхищалась стилем Габриэля Агреста. После этого я стала узнавать о нем, в этот раз по-верному, через дружбу. Вскоре мои заикание и неуклюжесть прекратились, но, несмотря на это, я никогда не переставала влюбляться в него.       Между ними повисло молчание, пока оба пытались запомнить слова, которыми они обменялись.       Кот всегда ожидал, что личность Ледибаг ударит его, как кулак, но этого не произошло. Вместо этого, оно забрезжило в нем, мягко и медленно. Маринетт была Ледибаг. Ледибаг была Маринетт. Маринетт влюбилась в него, как в Адриана, не из-за денег или звездного статуса, а из-за его доброты. Маринетт никогда не ненавидела его, но была взамен поклонницей. Все же один вопрос остался в его голове. — Разве у меня нет этих качеств? Разве я не заступаюсь за тебя и не проявляю доброту?       Вздох сорвался с уст Ледибаг, и ушел туда же, куда и конфиденциальность супергероини, оставив Маринетт. — Ты прав, Кот. Ты мой партнер и человек, которому я доверяю больше всего. Я видела, как ты умирал за меня, по крайней мере пытался, очень часто. Но я никогда не хотела смотреть на тебя в таком свете. Я люблю тебя, знаю это, но продолжаю убеждать себя, что это любовь друга, — Ледибаг остановилась, будто собираясь перед следующими словами. — Мой квами сказал мне, что никто не может знать мою личность, твой квами, скорее всего, сказал тебе то же самое. И последствия от того, что я могу любить тебя, это слишком. Я не хочу отношения, построенные на лжи и секретах. И однажды, — ее голос дрогнул. — Я потеряю тебя навсегда. Лгать себе это всего лишь способ защитить себя, так же как и для тебя. Я не хочу, чтобы ты надеялся.       — И ты выбираешь Адриана взамен? — спросил он, в голове роились эмоции и мысли.       Ледибаг кивнула, — я выбираю Адриана взамен.       Он кивнул, осторожно обдумывая свое следующее движение. Он хотел сказать ей правду, размыть линию между Адрианом и Котом Нуаром, но слова будто выветрились. Он не мог этого сделать по отношению к ней. Он не хотел причинить ей боль, сломать ее щит так беспощадно. И еще он не хотел, чтобы она лгала себе. Ложь, в конце концов, приносит только вред, но говорить правду хуже, если она может тебя ударить. Адриан выучил это тяжелым путем, но все равно отыскал правду. И не важно что случится, но он не мог позволить Маринетт прочувствовать это.       — Ты знаешь, — начал он, стараясь не смотреть на выражение лица Ледибаг. — Я знаю эту девушку, ее зовут Маринетт. Она милая, добрая, заботливая, талантливая, но в то же время неуклюжая и ужасно неловкая. Тем не менее, я действительно ей восхищаюсь. Она как щит к миру вокруг нее, даже к тем, кто этого не заслуживает. Она первый человек, которого я назвал другом, но до недавнего времени я считал, что я ей не нравлюсь. Так как она как-то была зла на меня из-за недопонимания при нашей первой встрече. Она не могла говорить рядом со мной и казалась напряженной, когда я подходил. И вне зависимости от того, как сильно бы я ни пытался узнать ее, она почти всегда отталкивала меня. Но однажды она перестала это делать, и я начал действительно узнавать ее.       С того момента, как я передал ей зонт, я стал влюбляться в нее, но никогда не осознавал это, будучи слишком ослепленным ее альтер эго, которое всегда было передо мной. Но, может быть, это было потому, что я был напуган. Напуган, что она отвергнет меня и что она все еще ненавидит меня. До сегодняшней ночи, когда я понял, что ошибался все это время. — Его взор переместился с земли на Ледибаг, и она снова стала центром его мира.       Взгляд голубых и зеленых глаз соединился, и мгновение под ночным небом, казалось, застыло. Звуки горожан Парижа растворялись, и в тот миг эти двое были единственными в мире. Никаких вопросов не было задано, потому что, наконец, все стало ясно.