abyss

halsey - colors

You're dripping like a saturated sunrise You're spilling like an overflowing sink You're ripped at every edge but you're a masterpiece And now I'm tearing through the pages and the ink

Запах табака, вперемешку с дешёвым одеколоном и лаймом, Доён терпеть не мог, но видеть его было ещё более невыносимым. Каждое утро, в одно и то же время, ровно в семь утра, тесная кухня заполнялась дымом от дешёвых сигарет и печалью. Он грациозно взмахивал чёлкой и смотрел в заляпанное окно, отыскивая на пустующих улицах что-то, но натыкался лишь на хмурое своё лицо, озарённое первыми лучами весеннего солнца, в отражении. Его грудь вздымалась каждый раз, когда тот выпускал дым и тут же вдыхал его. Лёгкие Доёна наполнялись дымом тоже, прожигая изнутри огромную бездонную дыру, которую парень потом тщетно будет пытаться прикрыть бинтами. Но всё потом. Сейчас есть только он, загадочный парень у окна и душераздирающая тоска. Каждое утро они встречались лицом к лицу, но оба хранили молчание, в коем таилось нечто куда большее, нечто, что слова не в силах описать. Тэён ставил свою кружку рядом с доёновой, когда младший трясущейся рукой разливал кипяток в побитую кружку с тёмным порошком кофе на дне. Ким наливал и ему. Тишина. Они сидели напротив друг друга. Тишина. Тэён из-под чёлки разглядывал тонкие пальцы Доёна, которые беспокойно теребили рукава клетчатой рубашки. Тишина. Тэён закуривал прямо за столом, бросая окурки в кружку с недопитым чаем, и уже в открытую смотрел на младшего. Тишина. Доён полюбил Тэёна тишину. Доён позволял эмоциям вырваться наружу, как бешеным псам, только за пределами кухни. Когда, выходя в узкий коридор, он закрывал дверь под пристальным взглядом тёмных глаз. Он оставлял за дверью Тэёна, окутанного солнечными лучами восходящего солнца, и незаменимую, однако всё же незаметную для Ли нотку оживлённости, неловкости и смущённости. Взамен Доён забирал у старшего из шкафа его скелетов, скидывая тех в бездонную дыру своей души. Доён прикусывал губу всякий раз, когда видел на запястьях старшего всё ещё алые царапины, нанесённые поверх ещё не заживших шрамов. Доён знал и видел. Знал, что вчера вечером Тэён откидывал голову, пока вводил в вену тёмную жидкость. Видел алые струйки на белом кафеле на общей кухне, которые парень не успевал отмыть да и не желал. Всё в порядке. Ведь это Доён. Доён, который отведёт взгляд, который уйдёт и дождётся ухода Тэёна, чтобы оттереть пятна самому. Доён, который добровольно тонул в этой бездне бесконечных немых разговоров и беглых взглядов. Доён заворачивал за угол поздним вечером после подработки, тусклый противный свет от фонарей постепенно выливался на Кима точно так же, как и мысли о нём. Но всё пропадает, стоит ему услышать голос, его голос. Хлёсткий удар проходится по его щекам страхом. Доён боится. Доёну хочется бежать. Но он не может. Никогда не мог. У Тэёна кровь из носа небрежно капает на чёрную кожаную куртку, скатываясь по губам и подбородку. Доёну кажется это красивым, но ему нельзя засматриваться. Старший трогает его волосы, взъерошивая их, пожалуй, слишком настойчиво, а потом его пальцы скользят ниже, проходясь по царапинам на щеках, и останавливаются на разбитых губах. Их взгляды находят друг друга. Секунда. Вторая. Тэён забавляется, а Доёну больно, он клянётся, ещё одна секунда и.. Ли отворачивается, доставая сигареты. Он уверенно откидывается назад, на сырую траву, и смотрит, как казалось Киму, на звёзды. Доён задумывается, и ему правда кажется, что старший и сам неплохо смотрелся бы на тёмном небе среди остальных, похожих на него. Но тут же отмахивается, потому что Ли Тэён не такой, как он. Не такой, как все. Он особенный. А Ли и правда смотрит на звезду, только для Доёна звёзды ярко-жёлтого окраса, а для Тэёна - огненно-красного. Доён не курит, но без слов принимает сигарету, так уверенно пихаемую ему между губ старшим. Он затягивается впервые за всю жизнь. Он задыхается, давится дымом, но всё также неотрывно смотрит на Ли. Доёну хочется ещё. Но Тэён кривит губы и в самый последний момент перехватывает сигарету и затягивается сам. Он делает это не так, как Доён. Он делает это уверенно, выдыхая дым в лицо рыжему. Тэён отличается от всех. Тэён живёт другой жизнью. Тэён смотрит на всё с вызовом и лёгкой лукавой улыбкой на устах. Тэён потрясающий. Тэён недосягаемый. Тэён.. Тэён.. ТэёнТэёнТэён. Доён стал зависим от старшего, как Ли от сигарет. Каждое утро они виделись на всё той же кухне под первыми лучами весеннего солнца, такими же ленивыми, как и движения Тэёна. Он всегда стоял спиной к младшему, всегда молчал, выдыхал густой дым, который тут же вдыхал Доён, желая поглотить дым целиком, словно надеялся таким образом поглотить старшего. Они молчат, но Доён заранее ставит бокал старшего рядом, когда наливает себе невкусный кофе. Ли прекращал курить только тогда, когда садился напротив Доёна, когда, охваченный раздумьями, смотрел на подрагивающие пальцы младшего и невесело улыбался. Доён никак не мог привыкнуть к спонтанности Тэёна, не хотел привыкать. Ему нравилось убегать куда-то поздней ночью, просыпаясь из-за тихого стучания разбитых в кровь кулаков в окно, нравились перескоки настроения, внезапная улыбка в самый неподходящий для неё момент. Комната старшего охвачена мраком, как и его мысли. Тяжёлый дым от сигарет с привкусом лайма, дешёвый одеколон и что-то ещё, чего нос младшего уловить не мог, что-то особенное. Тут всё пахло Тэёном. Это впервые, когда Тэён впустил его. Не в комнату, в свою жизнь. На полу хаотично разбросаны вещи, пустые колбочки, книги, шприцы и таблетки. Но Ли знал, что младшего это не смутит. Потому что это Доён. И младший лишь посильнее прикусывает нижнюю губу и сжимает кулаки. —Я так устал. Это впервые, когда Тэён заговорил с ним. Когда, не сдерживаясь, рыдал в плечо младшего, скинув последнюю маску в доёнову бездну вслед за скелетами. У Тэёна очень красивый голос, настолько, что было невыносимо слышать рыдания. Его голос не создан для этого, как и сам Тэён для слёз. Доён молчит. Молчит, потому что знает, что слова не помогут. Он всё также успокаивает Ли молча, бережно поглаживая пальцами по бархатным волосам. —Я хочу услышать это. Это впервые, когда Доёну пришлось петь перед другими кем-то особенным. Он не любил свой голос, как и себя в частности. Но сказать 'нет' он просто не мог, потому что..? Ким видел, как расслаблялся старший, убаюканный колыбелью Доёна, как голова падает на его колени и как улыбается, зажмурив глаза. Улыбается. Он видит улыбку старшего впервые, настоящую улыбку. Рёбра хрустят под натиском невидимых пут, которые пробираются выше, к горлу, намереваясь перекрыть дыхательные пути, потому что чёртов Ли Тэён слишком красив. Они смотрят друг на друга долго, пожалуй, даже слишком. Взгляд старшего бегал по аккуратным чертам лица Кима, а взгляд Доёна неотрывно смотрел в глаза, тёмные океаны, в которых, кажется, плескались киты. Это впервые, когда сердце Доёна останавливается. Доён никогда не целовался, поэтому ему оставалось просто закрыть глаза, когда Тэён приподнимается на локтях и прижимается своими губами к доёновым. Ким боится пошевелиться, боится разрушить всё, испугать старшего. Но тот лишь поглаживает напряжённые плечи Доёна, создавая лживую атмосферу уюта. Тэён целовал его долго, сменяя ласку на дикую страсть. Целовал до тех пор, пока воздух в лёгких не кончался полностью, до боли в искусанных губах. До тех самых пор, пока поцелуй не перерос в большее, чем просто обычный поцелуй. Тэён закурит и, прежде чем передать сигарету младшему, поцелует его ещё раз. Дым от сигарет заполняет комнату, лёгкие и пустые головы обоих. С каждым днём всё менялось. Каждое утро Тэён больше не смотрел в окно, выискивая на пустых улицах что-то. Всё, что он искал - он уже нашёл. Теперь Ли улыбался ему, столь же ярко, как и солнце. Ещё ярче. Доён улыбался в ответ, а раны на губах постепенно заживали, как и красные полоски на запястьях старшего. Однажды Доён проснулся поздней ночью от стука в окно. Это так глупо и по-детски — сбегать из общежития, как проблемный подросток из дома. Но Доён не может отказать. Тэён таскал его по всему городу, который ночью мало чем отличался от того, что Доён видел постоянно днём. Но старший так не думал, описывая уже третий круг на пустой площади. Только с Тэёном Доён видел то, чего не видел ранее, чего не видят другие. Только с ним он мог дышать и задыхаться одновременно. Только рядом с ним Доён был живым. Только рядом с ним Доён был. Тэён закуривает уже третью сигарету, глупо хохоча над несказанной шуткой Кима. Он не даёт курить младшему, вместо этого он затягивается, притягивает к себе Доёна и выдыхает дым прямо в губы. Лукавая улыбка, лёгкое подмигивание и пламя в глазах. Тэён, определённо, оживает только по ночам. Как-то раз Ли, поддавшись мимолётному озорничеству, пробирается в закрытый магазин ночью, потянув за собой и Доёна. Тэён сгребает в кучу еду быстрого приготовления и сигареты. Он не грабит кассу, не стаскивает жутко дорогие конфеты, даже сигареты берёт самые дешёвые. А потом их застаёт полусонный охранник и намеревается поймать хулиганов, да только те успешно скрываются. В какой-то момент Доён отстаёт и страх, путаясь в нитях адреналина, закипает в его венах, потому что мужчина действительно хорошо сложен. Доён поднимает голову, когда видит перед глазами руку. Тэён стоит прямо перед ним, смотря на того нежно, а у Доёна в горле пересыхает и мысли путаются. Ощущение дежа вю настигает его, точно таким же выглядел Тэён в их первую встречу, в судьбоносную встречу. Ким хватается за его ладонь, как умирающий за возможность жить. Они бегут так долго, что, казалось, пробежали сквозь время. Они бегут, совсем не замечая того, что охранник уже давно перестал их преследовать. Они бегут держась за руки. Доён успевает запечатлеть мерно сопящего старшего в своей кровати на полароид. Маленькая фотография тут же вылетает ему в руки, и Доён, продолжая глазеть на острые черты лица Тэёна, размахивает маленькой карточкой. Он привык к неожиданным визитам Ли, но привыкнуть к нему в его, доёновой, постели всё же сложно. Это началось совсем недавно, просто Тэёна душит его комната, потому что та пропитана воспоминаниями о его бывшей жизни. Сейчас он выглядит так по-домашнему и уютно, совсем отличается от того образа бунтаря. Когда на фото спящее лицо стало видно отчётливее, Доён тихо хихикает. Старший вряд ли узнает когда-нибудь, что Ким фотографирует его, и от этого по телу пробегает табун мурашек. Доён касается губами везде, лба, щёк, носа и наконец губ. Тэён не спит уже вторую ночь и наизусть знает, чем занимает Доён, пока тот лежит с закрытыми глазами. А посему последнего пункта он ждёт с нетерпением, чтобы потом замять Доёна под себя и уже самому развязно целовать его наглые, но такие любимые губы. Так случалось день за днём. Они практически не спали по ночам, бегая по городу, а по утру лениво целовались и выпивали кофе вёдрами, чтобы повторять всё заново. Но однажды Тэён слишком увлечётся поцелуем. И это впервые, когда их отношения перейдут на новую стадию. Когда Доёна прижмут к холодной стене его комнаты поздним вечером и будут ссыпать поцелуями по его бледной шее. Доён понимает, что пропал, потому что сейчас он стоит на самом краю обрыва, в который его бросает Тэён, как сейчас он бросил его на кровать, и падает следом. Его руки бегали по всему его телу, их было не две, их было сотни, тысячи. Они запятнали Доёна везде. Взгляд Тэёна тот час же изменился. На Кима смотрел другой, запрятанный так глубоко внутри, Ли Тэён, страстный и дерзкий. Он настойчиво целовал младшего в губы, зубами оттягивая поочередно каждую. Доён терялся в ощущениях, в руках старшего, в страсти. Он летел вниз так быстро, что адреналин расплывался по всему телу приятной дрожью, как сейчас возбуждение приливало вниз, к паху. На секунду Ли поднимает глаза на Доёна, словно прося разрешения, и это последний раз за эту ночь, когда Ким увидит этот взгляд вновь. Тэён грубо срывает одежду с младшего, прижимаясь к разгорячённому телу холодными ладонями. Контраст температур придавал насыщенности ощущениям, и Доён уже без сомнений отдаётся ему. Доёну больно, ему хочется плакать и кричать во весь голос, потому что под рукой нет ничего, кроме собственных слюней, чтобы облегчить вход, но губы Тэёна на костлявых плечах и тихие "Ты невероятно красивый" заставляют Кима сжать футболку старшего до побеления костяшек и часто-часто вдыхать запах Тэёна. И в один момент Доён громко вскрикивает, прогибаясь в спине до жуткого хруста, и сжимает кулаки на футболке сильнее, кажется, уже впиваясь в саму плоть. Тэён двигается быстро, рвано, умудряясь смешивать ласку и страсть в толчках. Старший стонет в унисон с Доёном, потому что чертовски жарко, а от стонов Кима, переходящие в крики, едет крыша. Даже сейчас, когда Доён из-под полуопущенных ресниц видит напряжённое лицо старшего, слышит его до остервенения приятный и слегка хриплый голос, Тэён красивый. Красивый, несмотря на то, что пот льётся ручьём с его лица, что волосы спутавшись прилипают ко лбу, что рот приоткрыт в сладкой истоме и тихом "Доён-и". Всё замерло. Это впервые, когда он назвал его по имени. Эта ночь летела слишком быстро, в то время как Доён желал остановить всё на этой секунде, на этом самом моменте. Моменте, когда Тэён окрашивает плечи и шею младшего багровыми следами, когда, уже истощённые, они оба в унисон стонут имена друг друга, когда старший падает рядом, прижимает Кима к себе и слушает тихие нашёптывания Доёна о том, как прекрасно это было. О том, как прекрасен был он, Ли Тэён. Ким знает, что старший сейчас отойдёт в ванную комнату, умоется и, когда вернётся, ехидно улыбнётся. И всё пойдёт по кругу замкнутой цепью чертовски приятных ощущений. Та ночь была невообразимо мимолётной, но запоминающейся и, определённо, лучшей в жизни Доёна. Тэён про те шприцы забывает навсегда и даже не моргает, когда Доён брезгливо поднимает их с пола и выбрасывает в мусорное ведро, как когда-то прошлую жизнь старшего в свою персональную бездну. В комнате старшего появляются яркие цвета, порядок и уют, и, кажется, в сознании Тэёна тоже. Они заканчивают университет, когда красивая дата обводится в кружок на календаре Доёна. Один год. Они вместе один год. Тэён по привычке закуривает сигарету и выдыхает дым в лицо младшему, а после затягивает того в поцелуй. —Я хочу переехать. Давай уедем отсюда. Они приезжают в новый дом лишь с двумя рюкзаками. На самом деле Доён припас и третий, совсем маленький, в котором лишь любимый полароид, снимки Тэёна и личный дневник, который Ким уже не вёл, но выкинуть не осмеливался. Дом с первых же минут проникается той яркой атмосферой, какой обладал Доён, и безумностью, присущей Тэёну. Джэхён как-то сказал, что они слишком разные. Доён это знал, потому что Тэён - звезда, недосягаемая, но яркая. А Доён - земля, которой приходится только наблюдать за звездой. —В таком случае, этой ночью был звездопад или ураган, вознесший тебя ко мне. Доёну хотелось сказать, что ураган поднимает вверх лишь некоторую часть земли, а вся основа остаётся там, внизу, но слишком красноречиво и потрясающе это прозвучало из уст Тэёна. Слишком желаемо. Каждый день был любимым и прожитым не зря, потому что рядом Тэён. Потому что Тэён непозволительно близко, потому что прямо сейчас он осыпает неловкими поцелуями внутреннюю часть доёнова бедра. Каждое утро Тэён пытался приготовить завтрак, но в итоге сжигал полотенце. А потом он обвивал талию Доёна, когда тот вставал за плиту сам, отталкивая старшего. И он никогда не отворачивался, не искал в окне что-то, не молчал. А по ночам всё также брал Доёна и убегал на мостовую, закуривая уже вторую сигарету. Он не давал курить младшему, а когда тот обижался, прижимал его к дереву и брал прямо там, на улице. Тэён научился жить. А Доён научился любить жизнь.

// *** //

Он видел чью-ту спину, чьи-то тёмные спутанные волосы и изношенную джинсовую куртку. Доён знал, без сомнений, он знал, кто это. Он бежал за ним, но в итоге натыкался на лабиринт, из которого никогда не мог найти выход. Доён просыпается в холодном поту, тут же поворачиваясь в сторону Тэёна. Однако вместо этого находит лишь пустоту. Ким находит его на балконе с пустым и влажным взглядом. И что-то старое, давно забытое всплывает в сознании Доёна, отдаваясь тупой болью в области груди. Тэён был всё таким же неугомонным, безумным, потрясающим. Но чего-то не хватало. Не было в его очах того прежнего огонька, который зажигал и Доёна тоже. Становилось больно, зажившая некогда рана внутри саднила. С каждым днём всё менялось. Каждое утро Доён перестал находить любимого в постели, а когда заходил на кухню, то видел то, от чего пытался избавить Тэёна, хотя, если честно, то больше себя. Ли также смотрел в окно, закуривал уже третью сигарету подряд, молчал. Он молчал. Их совместные ночи, некогда столько потрясающие и незабываемые, перестали будоражить Доёна, старший лишь грубо толкался в него, совсем забывая об удовольствии, своём и младшего. Это было как в далёком детстве, когда Доён ходил в детский сад только для галочки. Все проелюдия и прикосновения были для галочки. Доён ощущал на своих плечах те серые будни, первые с их знакомства. Он уже сдержаннее реагировал на каждый разрыв тоненькой прогнившей нитки, что так отчаянно сдерживали изрезанное сердце. Вместе с этим, не нашедшие покоя все скелеты Тэёна, прежде покоившееся в тёмной бездне Кима, выбирались наружу через слёзы по ночам, через рвоту после каждого принятия пищи, через царапинамы на запястьях после каждой встречи со старшим. Доён знал, что это счастье, момент радости и беззаботности, мимолётны. Знал, но всё ещё питал себя надеждами о более менее спокойной жизни. Жизни, где ему будет хорошо. И, кажется, в ней нет места Тэёну. —Я не хочу больше тебя видеть. Доён почти ничего не чувствует при этих словах старшего. И так всё очевидно. Доён уже понял, что, падая в обрыв вместе с Тэёном, младший упадёт раньше. Болезненнее, потому что падение старшего смягчит его, уже бездушное, опустошённое, но всё ещё разгорячённое тело. Тэён, толкая Доёна вниз, тоже знал об этом. Доён падает, Пока Тэён всё ещё летит.