Кошмар

Мэтт пытается рассмотреть хоть что-то в темноте. Он накрепко привязан к спинке стула, на котором почему-то сидит, и верёвки немного натирают запястья. Из темноты перед ним, густой, как кисель, возникают руки. Такие знакомые и родные руки, те самые, что так часто дарят музыку миллионам. И ему. Он пытается позвать: — Адам! Адам, пожалуйста, помоги мне! Вместо привычного голоса — душащая тишина, сковывающее горло чувство. Уолст, как и прежде, не может пошевелиться и только вглядывается до боли во мрак, надеясь, видимо, рассмотреть хоть какую-нибудь зацепку. Позже появляется и сам Гонтье. Он извлекает из воздуха шприц и криво ухмыляется. В любимых глазах — пугающая чёрная бездна. Пустота. Сердце младшего пропускает удар. «Нет, нет, нет!» — проносится в голове. За шприцом следует жгут. Канадец закатывает рукав выше и перетягивает: — Адам! Не делай этого! Прекрати! Из глаз начинают катиться, попадая в рот, не имеющий возможности воспроизвести звук, слёзы. Мэтт судорожно сглатывает, не в силах отвести мутного взгляда от ненавистного острия, а воспалённые мысли мужчины сосредоточены вокруг одного слова. «Нет!» Движение кулаком — и игла медленно входит в вену. Металличечкий блеск блекнет; голос наконец возвращается, и давящую темноту пронзает душераздирающий крик: — Нет! Адам! Не смей! Мэттью вскакивает на кровати, напуганный страшным видением. Сердце больно колотится о рёбра, а вместо дыхания изо рта вырываются всхлипывания и хрипы. Музыкант судорожно шарит руками по соседней части кровати, пытаясь убедить себя, что никакого шприца не было. Плечо, грудь, живот. Рука! Поднимает и пристально её осматривает, ощупывая и оглаживая пальцами каждый островок кожи рук Адама Гонтье. Убедившись, что кроме татуировок ничего подозрительного там нет, он замечает вопросительный взгляд блестящих в темноте глаз: — Что ты делаешь, Мэтти? Сонный голос успокаивает, но не до конца. Адам приподнимается на локтях, вглядываясь во взволнованное и напуганное лицо парня и, чуть нахмурившись, гладит Уолста по щеке: — Тебе что-то приснилось? Мэтт кивает, ложится обратно, прижимаясь к Адаму, и сбивчиво шепчет: — Ты снова кололся. Я... я не мог тебя остановить. Рука младшего судорожно сжимается на плече Гонтье, а дыхание учащается. Мужчина хмурится и обнимает голубоглазого, шепча ему на ухо: — Я в порядке, в здравом уме. Слышишь? Всё хорошо. Успокойся. Я рядом. Зарывшись в мягкие волосы рукой, он ещё долго лежит без сна, думая над своей жизнью, и в итоге приходит к выводу, что ни капли не ошибся в выборе любимого человека.