***
Вард подскакивает на собственной постели и садится, в мгновение ока сжимая пальцы в кулаки. С его острого подбородка солоноватыми каплями стекает пот, падая на простыню. Глаза Варда едва приоткрыты, а взгляд ужасно затуманен. А ещё у Варда невероятно сильно болит шея. Потому что на шее его же почерком его же ногтями выцарапано: "Макс". У людей есть очень интересная, ещё самой эволюцией придуманная особенность: у каждого есть своя половинка и каждый обязательно найдёт её. Даже если случается так, что половинка эта ещё не родилась, то имя её и нить к ней уже появляются на человеке. Вот только если половинка уже и родилась, и созрела, а человек все ещё не желает её искать, природа, так сказать, людишек глупых подталкивает. Подталкивает по разному: кому простую тягу, а кому и галлюцинации. Встречаются и сексуальные влечение, и головные боли, и конвульсии. Каждому свое, так сказать. Вот и Варда не обделили. Природа ему каждое утро твердит: в этом доме, в этой комнате, в гребанном метре от тебя твоя любовь. Иди и возьми уже, блять. Сколько можно. И Вард бы с превеликим удовольствием так и сделал, да только Макс - не человек, и метки у него нет. Макс - мальчик с неба, звезда, то, чего в человеческом мире быть не должно. Макс - ебаный сосуд, который должен всех_спаси_и _принести_мир. В общем, Вард - маленькое исключение в этом мире.***
Вард упирается руками в раковину, смотрит на свое отражение в зеркале мутный взглядом, кусает до крови губу. Больно, да, но это не сравнимо с гребанной шеей. Имя на коже пульсирует огнём, засохшая корка постоянно отваливается и на её место проступает новая, свежая кровь. Ну как отваливается... Вард монотонно, на автомате ковыряет. —Хватит это уже делать, Вард, — тонкие, аккуратные пальчики мягко охватывают запястье Варда, отстраняя руку от замученной шеи. — Пожалуйста, хватит. Макс говорит тихим, мягким голосом. Голосом, который обволакивает Варда с ног до головы. Макс видит, что Вард не даёт несчастной царапине зажить. Но Макс, как и все остальные, не видит имени. И Вард благодарен судьбе уже за это. Макс сжимает сильно собственные губы, хмурится, берет из стеклянной вазочки ватный диск и аккуратно стирает капли крови с подбородка, стараясь не размазывать сильнее. Вард тихо вздыхает, опускает веки и позволяет мальчику поухаживать за собой. Вард не становится бешенным, когда Макс находиться рядом; Вард не испытывает желание наброситься на Макса, когда тот дотрагивается до него; Вард уже вообще научился от мира сего на несколько мгновений отрешаться, когда Макс висел на нем или просто обнимал. Вард абсолютно не питает никаких глупых идей на счёт того, что в Максе резко проснуться гормоны и он захочет с кем нибудь да разделить постель.***
—У людей ведь так принято? Внутри у Варда холодеет абсолютно все. Ему кажется, что кровь в его артериях и венах замораживается постепенно, и маленькие осколки режут его на лоскутки. Вард громко вздыхает, будто впервые, потому что буквально пару мгновений назад он разучился дышать. на покусанных губах память мягких губ Это. Не. Сон. —Вард... так в-ведь принято?.. Это не сон, и Макс - не из снов. Макс не насмехается над ним, не ехидничает и не глумится. Макс не олицетворяет его, Варда, совесть. Макс, настоящий, реальный, стоит не на дне пропасти, а перед ним, смотрит на него большими глазами, в которых плескается огромное смятение, смущение и не поддельный детский интерес. —Знаешь, у звёзд это значит очень многое, но тут, на Земле, я много раз наблюдал, что вы, люди, так делаете постоянно. Вы так симпатию и дружбу выражаете, да? Понимаешь, я-я-я просто захотел тебе как бы показать, что мы очень близки и что мы друзьяичтомневажнонепотерятьтебя... — Макс стоит на месте, не решаясь встать ещё ближе, тараторит на одном дыхании и смотрит прямо в глаза, — ...дадачестнопонииаешьзвездыже как люди, ну тесть, они, конечно, не люди, но просто я хочу понять людейикаквывообщеживете... —Эй. —...честночестноВард, ты только подумай, у вас столько разной всячины, и вы столько всего придумалиивыещетакмного... —Макс..! —...нузнаешьувастакиекруглыештуки, вы их ещё зачем-то в воду кладете, а потом оно исчезает, и вы пьетеапотомвамхорошии... —Максимиллиан!.. Макс резко закрывает рот, тяжело и часто дыша из-за резких эмоций, что он только что испытал, и отводит взгляд. Он обхватывает одно руку другой, сминает край футболки под своими пальцами. Он что-то решает про себя, а потом резко вскидывает голову, с ярой готовностью и смелостью в голосе собираясь что-то сказать. —Вард, послушай. Знаешь, мы, вроде, и не так давно... Внутри Варда ломается все, что он так отчаянно и бесполезно стоил. Конечно, Вард - глупый трус. Максу самому уже приходится делать первые шаги, пока он, Вард, там думает да копается. Мальчику вдруг очень резко становиться смешно, но он лишь позволяет легкой улыбке появится на его лице. У Макса никогда не будет метки. А Вард - всего лишь мелкое исключение из правил. Он кладёт на раскрытый рот ошеломлённого Макса свою руку, аккуратно и размеренно, что бы ладонью почувствовать его мягкость и теплоту губ. А потом Вард слегка наклоняется, закрывает глаза и целует Макса через руку. Щеки у звездочки горят огнём У человека тоже