***
На улицу опустилась ночь. Полковник Моран, живший уединённо на окраине Лондона, вышел на веранду, чтобы выкурить сигаретку и глотнуть воздуха. Прошло семь лет, с тех пор, как Наполеон криминала, Джеймс Мориарти свел счеты с жизнью, а его сеть рухнула под натиском всеми известного детектива. Немногим счастливчикам удалось укрыться и затаиться. Одним из таких людей стал Себастьян. Сумев спрятаться, Моран долгих четыре года путешествовал по миру, а после вернулся в родной Лондон, решив осесть тут, спокойно доживая свои дни. Безусловно, первое время было непривычно, что рядом не было человека, который долгие годы был для него опорой, другом и любовником. Были времена, когда его буквально разрывало на части от эмоций и той душевной боли, которую оставил после себя Джим. Стоит ли зацикливаться на прошлом, если так понятно, что Моран, пусть и с трудом, но преодолел все тяготы внутренних переживаний, да страданий, заменяя все это холодным сердцем, без способности испытывать теплоту и любовь. Зачем открываться людям, если в конечном итоге они все равно тебя покидают? Одному легче. Со временем потеря Джима притупилась, больше благодаря тому, что Себастьян запер все воспоминания о нем в самом дальнем ящике своей памятью под замок. Так было до поры, до времени, пока полгода назад полковник не встретил очаровательную девушку, с красивыми глазами. Она сама проявила интерес к нему. Взяла все в свои руки, и Себастьян вновь позволил себе слабость. Люси была само очарование. Вьющиеся, длинные волосы цвета вороньего крыла, с зелеными глазами, искренней, доброй улыбкой, притягивающая к себе внимание, словно магнит. Такое создание заставляет обратить на себя внимание. После стольких лет полного одиночества, Моран не прошел мимо. Не смог. Вот результат. Полковник сделал предложение Люси, после того, как они поселились вместе в этот загородный домик, который Моран купил на сбережения, оставшиеся от прежней работы. О своем прошлом он умолчал, решив, что достаточно будет ей знать о военном времени. Зачем копаться в тех недрах, которые не приносят ничего, кроме смертельной опасности? Воспоминания — самая коварная часть человеческого сознания, способная поглотить тебя полностью, а потому, Моран отбросил их, тряхнув головой так, что светлая челка упала на глаза. В одних домашних штанах, Себастьян закурил сигарету и облокотился на перила веранды, ощущая, как свежий прохладный воздух обволакивает его оголённый торс, вызывая множество мурашек. Блуждая глазами по звездному небу, полковник медленно опустил глаза, рассматривая кусты роз, высаженные Люси. Да, она любила возиться в саду, а он часто наблюдал за ней, с легкой улыбкой на лице. Смотреть, как ее милые ручки пачкаются в земле, умело справляясь с цветами — всецело позволяло погрузиться в душевный покой Морану, осознавая, что он получил то, что хотел. Семью. Внезапно в темноте его привлекло странное движение еще более темного пятна, чем сама ночь. Тень? Выпрямившись, и тут же сгруппировавшись, Себастьян принялся еще пристальнее вглядываться вдаль, пока отчетливо не разглядел невысокую фигуру человека. — Себастьян? — раздался сзади мелодичный, обеспокоенный голос Люси, а после теплая ручка легла на спину, вынуждая полковника обернуться, — Ты чего раздетый стоишь? Боже, ты такой холодный. Пойдем в дом, родной. — Что? А… да, ты иди, я сейчас приду, — как-то отстраненно и растеряно ответил он, вновь вглядываясь в темноту, — Иди, Люси. Не хватало, чтобы ты еще простудилась. Девушка послушно ушла, а Моран поблагодарил Бога, что она никогда не перечит его слову. Еще раз посмотрев на кусты, он слегка расслабился, так как никого и ничего подозрительного не заметил. Очевидно, что просто показалось. Но почему не отпускало чувство, что за ним пристально наблюдают? На сей счет его чуйка не подводила. — Милый домик, — раздался в голове знакомый, мужской голос, сопровождающийся звонким смехом. Полковник резко развернулся на 180°, но никого не увидел. Волосы на затылке встали дыбом, а рука потянулась за пояс по инерции, но, к сожалению, ничего не нащупала там. Дьявол! Как можно было расслабляться, пускай всего на секунду. Непозволительная роскошь для человека с таким набором прошлого. Аккуратно ступая босыми ногами, Себастьян вошел в гостиную, оглядываясь по сторонам. Никого. Неужели показалось? Но с чего вдруг? Он давно не пьет, не употребляет наркотики, но голос точно был! Голос Мориарти! Возможно, это просто чья-то глупая шутка, ведь обладатель этого голоска давно мертв. Может он просто сходит с ума от тоски по этому человеку? — Да брось, такое ощущение, что ты сейчас упадешь в обморок от страха, — в очередной раз послышался голос, и Моран повернул голову на звук, не сдержав удивленного звука. На диване, где секунду назад никого не было, вальяжно восседал никто иной, как Джеймс Мориарти. Замерев на месте, полковник не мог сказать даже слова, настолько обескуражен он был происходящим. Внутри произошел взрыв эмоций, но на деле все они превратились в шоковое состояние, сопровождающийся жадными глотками воздуха, покинувший легкие закаленного офицера настолько внезапно. Невозможно! Продолжая стоять, словно вкопанный, Моран хлопал глазами открывая рот, но звуков не было. — Ау-у-у! — Мориарти резко встал, оказавшись рядом с Себастьяном, щелкая пальцами около его носа, — Ты меня слышишь?! Прием! Прием! Земля вызывает Морана! Моргнув глазами, полковник хотел было уже вылить на гостя весь гневный поток, который скопился внутри, но вовремя прикусил язык, решив пока сохранять полное молчание. Весь мир перевернулся с ног на голову и сломался. Все, что строил последние годы Моран, ушло на второй план, все вокруг поблекло и стало расплываться, но лишь силуэт Мориарти был четким, яркими выделяющимися контурами. — Стоило, видимо, прислать поздравительную открытку на обручение? — поинтересовался Джим как-то глухо, после того, как решил, похоже, оглядеться. Подойдя к столику, на котором стояли рамки с фотографиями, он взял одну и стал рассматривать ее, именно ту, где полковник целовал в щеку девушку, а та мило улыбалась, прищурив глаза от яркого солнца. В это же время сам Себастьян стал внимательно разглядывать мужчину. Было что-то не так в нем. Что-то неправильное. Определенно, это был Джим, но вроде и не Джим. Как такое возможно? Жизнь научила подмечать детали и разные маловажные изменения. Именно этот урок помог ему в данный момент. Лицо Мориарти изменилось. Цвет кожи стал более бледным, чем был раньше, а на ее фоне глаза казались практически черными, затмевая истинный цвет радужки. Взгляд, прежде был цепким и изучающим, когда, как сейчас, к этому добавился холод и… опасность? Такого раньше точно не было. Пусть криминальный гений был воплощением зла, но глаза его всегда излучали некое подобие доброты и внимательности. Звучит слишком парадоксально, но такова была суть Мориарти. Можно было точно сказать, что перед ним стоял человек, который будто нацепил на себя маску лица Джима и решил разыграть его. На фоне общей картины лица, скулы гостя выделялись больше всего. Они стали настолько острыми, словно лезвия ножа, о которые легко было порезаться, стоило лишь прикоснуться. — Кто ты? — тупо спросил полковник, проглотив ком в горле, мешающий говорить. — Отшибло память? — парировал Джим, с грохотом поставив фотографию на место, — Хорошо устроился, ничего не скажешь. — Вот как? — уверенность возвращалась к Морану, и он добавил ехидным голосом, сжимая руки в кулаки, — Что в Рай после смерти тебя не взяли, а в Аду всех достал? Решили избавиться от тебя и вернуть в этот бренный мир? — Шутник, — Мориарти продолжал изучение предметов интерьера, а полковник бросил взгляд на секретный ящик стола, где хранился пистолет для экстренных случаев, таких как сейчас. В голове пронеслись расчеты, как и когда правильно ринуться к нему, но Джим заметил это, проследив его, улыбаясь во все белоснежные зубы. Боже, даже улыбка была совершенно другой, больше напоминала оскал зверя, который прекрасно понимал свое доминирование. — Не это ищешь, полковник? — Моран посмотрел в сторону Мориарти, выгнув бровь. Тот крутил в руках его оружие, довольно ухмыляясь, — Годы идут, а привычки остаются, верно? — Что тебе нужно? Зачем ты пришел? — глупость всего происходящего выводило из себя полковника, и он взорвался, чувствуя, как через щели его спокойствия сочится разъяренность. — Соскучился, — прямо сказал Джим, поправляя свой костюм, сидящий на нем, как всегда, безупречно, — А ты разве нет? Не чужие же люди были… — Хочешь знать, соскучился ли я? — взревел Моран, кидаясь на гостя с кулаками. Но не сделав даже одного шага, полковник почувствовал сильный толчок в грудь невидимой силой, сопровождающийся едва заметным взмахом руки Мориарти, пригвоздившая его к дивану, без возможности пошевелиться. Попытавшись дернуться, Себастьян округлил глаза, абсолютно не понимая, что происходит. Паника стала подступать, ибо в такой ситуации он еще не бывал. Его держала невидимая сила, которой врезать-то не получится. Раздался громкий, звонкий смех, и Джим захлопал в ладоши. — Великолепно, правда? — восторженно пропел он, в один миг оказавшись верхом на полковнике, останавливаясь в миллиметре от его носа, жадно и громко втянув в себя знакомый аромат, — Ты все такой же аппетитный… — мурлыкал Мориарти, по-кошачьи двигаясь всем телом, прильнув к Себастьяну. Моран пытался сопротивляться и даже отстраниться, но ничего не получалось, будто его пригвоздили к дивану. — Ты что, стал каннибалом? — в такой ситуации любая мысль выглядела правдивой, иначе все это просто невозможно было объяснить, — Или заключил сделку с дьяволом? — Ох, ты даже не представляешь, что со мной было, мой милый Басти, мой тигр, — Мориарти провел языком по скуле Себастьяна, оставляя влажный след, а после зашептал ему на ухо, обжигая горячим дыханием, — У тебя слишком быстрое сердцебиение. Ты боишься меня? — его рука легла на грудь полковника в районе сердца, вынуждая его биться в таком сумасшедшем ритме, будто оно стремилось выдолбить себе путь на свободу. В плену пластичного тела, жарких губ, вперемешку со сладким голосом, Моран потерялся в пространстве, ощущая, будто его несло куда-то, манило и притягивало в неизвестность, а криминальный гений уже во всю прокладывал языком дорогу обратно, дотронувшись кончиком языка до мягкой, нижней губы Себастьяна, все еще хранившая в себе привкус недавно выкуренной сигареты. Невольно приоткрыв губы, готовый пустить его внутрь, Полковник, будто заколдованная марионетка, поддавался ласкам Мориарти, хотя в глубинке головного мозга, отвечающей за разумность, билась мысль, что пора прекращать. — Себастьян? — отдаленно раздался голос Люси, которая скромно выглянула из-за угла, кутаясь в халат, — Что…? Договорить она не успела, так как Джим в мгновение поднял голову, впиваясь разъяренным взглядом в девушку, тут же очередным взмахом руки пригвоздил ее к стене, склоняя голову набок. Никогда в своем существовании Мориарти не позволял никому так нагло прерывать его. Но чем была виновата Люси, которая хваталась сейчас за горло, пытаясь выцарапать себе глоток воздуха, если понятия не имела, кем являлся незнакомец? Временное помутнение прошло, и Моран распахнул глаза, сразу заметив вид Джима. Тот продолжал сидеть на нем, но рука его была направленна вдаль, с раскрытой ладонью, которая постепенно сжимала невидимую цель. Видимо, полностью погрузившись в свою мишень, Джим ослабил на нем хватку, позволяя покрутить головой. На глаза попалась Люси, пытающаяся дергать ногами, стаскивая невидимую веревку, перекрывающая ей доступ к кислороду. — Джим! — окликнул он криминального гения, — Отпусти ее, мать твою, Джим! — казалось, будто для Мориарти ничего больше не существовало, кроме Люси, посмевшая прервать льва, играющего со своей добычей, — Джеймс! Полное имя заставило криминального гения обратит свой жгучий взгляд на Морана. — Никто не имеет права меня прерывать, — зашипел Мориарти, и его голос расползался по всей комнате, въедаясь в стены, мебель и головы людей, находящихся в помещении, — Никто не смеет прерывать короля! — Отпусти ее! — твердо повторил Себастьян, пытаясь игнорировать непонятное явление, окутавшее гостиную. Воздух стал тяжелым, дышать было трудно из-за сильного запаха серы. Окна распахнулись настежь, впуская ночной, холодный ветер пробирающий до костей, — Я сказал: отпусти! — Отпустить? — неестественный утробный хохот вышел из Джима, — Как скажешь, Басти! С этими словами он взмахнул рукой, и девушка взмыв к потолку, ударилась о люстру, с глухим стуком упав на ковер, тут же потеряв сознание. Криминальный гений сполз с полковника, направляясь в сторону Люси. — О Боже! — Морана охватил страх за жизнь невесты, включая старые добрые инстинкты борьбы до последнего вздоха. — Бог не поможет тебе, полковник! — взревел Мориарти, посылая невидимую волну своей силы. Пролетев через комнату, Себастьян влетел в столик, разнося его в щепки. Послышался звук бьющегося стекла с тихим болезненным вдохом, но Джим уже не обращал внимания на него, присаживаясь рядом с Люси. Откинув со лба ее локоны, криминальный гений улыбнулся, изучая ее лицо. — Такая чистая душа, — ворковал Мориарти, проводя пальцем по нежной щеке девушки, — Такая теплая, миловидная. Теперь понятно, почему ты не смог пройти мимо нее, хотя, согласись, стоило. Мимо такой красоты сможет пройти разве что полный идиот, верно? А ты никогда не был таковым, — проведя указательным пальцем по пятну крови, расползавшееся по затылку девушки, Джим поднес его к губам, облизнув. Моран крутил головой, пытаясь хоть что-нибудь придумать, когда на глаза попался пистолет, видимо, слетевший со стола. Подползая аккуратно к нему, Себастьян ощущал острую боль в тех местах, где осколки от разбитых рамок впивались в кожу. Хруст выдавал его с головой, и только глухой не услышал бы возню, с которой он пытался подняться на осколках, держа пистолет. Мориарти продолжал изучать Люси, будто самый интересный предмет искусства, продолжая громко вдыхать притягательный аромат крови, капельки которой скатывались с ее затылка. — Бедная Люси, — поднимаясь на ноги, но не оборачиваясь, даже когда послышался звук затвора оружия, продолжил Мориарти, поднимая взгляд к потолку, — Жить с любимым мужчиной, отдаваться ему с головой, души не чаять в нем. А он не отвечает тебе тем же. Зачем ты мучаешь ее? Чем Люсия заслужила такое? Ты окружил ее ложью. Ложной жизнью, ложной любовью, ложным счастьем. Самому не противно, полковник? — все же решив обернуться, Джим даже глазом не повел, когда увидел пистолет, направленный на него. Пришлось подавить желание закатить глаза. — Я понятия не имею, кто ты или что ты, но проваливай из моего дома! — тяжело дыша, изрек Моран, пытаясь бороться с болью в ранах, — Иначе прикончу. Очередной смех раздался в голове Морана, заставляя поморщиться. — Сколько раз мы были в такой ситуации? — Джим поднес палец к губам, задумавшись над собственным вопросом, именно в этот миг Себастьяну показалось, что перед ним прежний Мориарти, но эта иллюзия тут же исчезла, стоило этому существу заговорить, — Прости, не могу сосчитать. Ты не можешь выстрелить в меня. Посмотри вокруг, тигр. Хочешь сказать, все, что я сказал неправда? Вместо того, чтобы кинуться к невесте, ты таращишься на меня, угрожая пистолетом. За все время ты ни разу не посмотрел на нее, так как ровным счетом, тебе плевать на нее… — Закрой рот! — закричал Моран, дергая рукой с оружием, больше для того, чтобы скрыть дрожь в ней, — Что ты хочешь? Будь ты трижды проклят, если явился сюда просто так! Ты при жизни-то был еще той занозой в заднице, с чего бы вдруг тебе измениться? Чего тебе? — Хорошо, — сдался Джим, поднимая руки в знак капитуляции, — Я пришел, чтобы обсудить с тобой твою дальнейшую жизнь. — Ты должно быть шутишь? — удивление в голосе невозможно было скрыть, как и нервный смешок, — Ты ворвался в мой дом, напал на меня, мою невесту, только для того, чтобы поболтать о жизни? — Именно, — кивнул утвердительно головой Мориарти, с легкой улыбкой на лице, — Ну серьезно, Басти. Посмотри на себя! Какой ты семьянин? Тебе скучно. Ты гниешь в рутине. Кому от этого лучше? Вот именно, что никому… Раздался выстрел. Грудь криминального гения в районе сердца обожгло болью. Округлившимися глазами, он перевел взгляд на свою грудь, наблюдая, как бурое пятно расползается по белоснежный рубашке и пиджаку. Схватившись за нее, Мориарти рухнул на колени, приоткрыв рот, но звуков не последовало, кроме жуткого кашля, да струйки крови, выступившая в уголке рта. Моран выронил пистолет, наблюдая за этой картиной глазами, полные растерянности, не понимая. Казалось, еще немного и он сам упадет в обморок. То, что происходило сейчас, было за гранью человеческого восприятия, но то, что произошло дальше, вынудило кровь Морана застыть в жилах, а самого сделать несколько шагов назад. Все так же пошатываясь, Мориарти рухнул на пол, больше не подавая признаки жизни. Кровь, обильно вытекающая из ранения заливала все вокруг, беспощадно испортив хороший, пусть не дорогой ковер. — Похоже, что ты убил меня? — раздался веселый голос Джима, который продолжал, не двигаясь, лежать в луже собственной крови, — Или мне стоило упасть на спину? Говорят, мне стоило идти в театр. Играть Гамлета, например, — последние слова были искажены, словно голос мутировал, перевоплощаясь во что-то другое, во что-то нечеловеческое. Криминальный гений резко, почти молниеносно, оказался на ногах, а глаза его… горели красным пламенем, неотрывно наблюдая за полковником, делающего машинальные шаги назад, пока не споткнулся, упав на пятую точку. Он лица Джима не осталось и следа. Красные глаза, с едва заметной точкой (видимо зрачок), смотрели прямо в душу, а оскал на губах вызвал жуткий страх. Любой опытный боец наложил бы в штаны от увиденного зрелища. Раздался хохот, плавно перерастающий в насмешку. — Дьявол… — на выдохе шепнул Моран, понимая, что все тело сковало, без возможности пошевелиться, и в этом был виноват страх. — Хоть одна умная мысль за сегодня, — непонятный голос, с хрипотцой и булькающим звуком одновременно, никак не оставляло шансов расслышать голос Мориарти. От криминального гения не осталось ничего, кроме, разве что, костюма. Время потекло неумолимо медленно, а возможно, вовсе встало, пока страшное существо смотрело сверху вниз. Не хватало только рогов, да хвоста, для полного образа киношного дьявола. Спустя неизвестный промежуток времени, чудовище задергалось, уступая место появлению облика прежнего Мориарти. — Не делай так больше, Бастион, — сурово сказал Джим, погрозив пальчиком, будто только что не он превращался в дьявола, — Ладно, вижу ты не настроен сегодня на разговор. Очень жаль. Моран хлопал глазами, неотрывно глядя на движения губ криминального гения, говорящего что-то отдаленное. — Может я просто сошел с ума? Или… — пробубнил Себастьян, — Или так выглядит альтернативная реальность? Я умер, да? А ты мой… жнец? Бессвязная, лишенная всякого смысла речь полковника вынудила Джима закатить глаза. — Я загляну потом, как только пойму, что ты готов. С этими словами, Мориарти исчез, оставляя после себя растворяющийся в воздухе смех с запахом серы, да Морана, сидящего на полу. Вся дьявольщина и невозможность происходящего обрушилась на него, вынуждая рухнуть на спину, спрятав лицо в ладонях. — Чушь собачья! Я просто сошел с ума! — бормотал себе в руки Себастьян, сотрясаясь всем телом, непонятно от чего: от страха или от безумия, — Нет! Это сон! Сплошной, бредовый сон! Тихий стон вырвал его из собственного помутнения. Вскочив на ноги, Моран подбежал к Люси, которая подавала признаки жизни, пусть и слабые. — Тише, — зашептал он, поглаживая ее по спине, — Я вызову скорую, милая, — с этими словами он бросился к телефону. Спустя десять минут Люси забрали в больницу, а Моран остался дома, пытаясь переварить последний час. Все происходящее было больше похоже на сон, или бред сумасшедшего, но разрушения вокруг говорили об обратном. Потребность выпить и успокоить нервы — разумнее всего. Трясущимися руками, кровоточащими от порезов о стекло, полковник достал бутылку. Недолго думая, он откинул пробку и сделал глоток из горлышка, резко закашлявшись от обжигающего чувства, поглотившего всю его глотку. Благо, это слегка взбодрило его. Переодевшись, Себастьян схватил телефон с ключами от машины и поехал в больницу, где ему промыли раны, вытащили стекла, сразу обработав порезы. Прогулявшись по больнице, словно тень, которую никто не замечал, Моран разведал, в какой палате лежит Люси. Добравшись до нее, он тихо прикрыл дверь. — Себастьян? — голос был тихим, но в целом твердый, — Это ты? Подойдя к кровати, на которой лежала Люси, с перебинтованной головой, полковник пододвинул стул, усаживаясь на него и взял девушку за руку, прикладывая ее ладошку к губам. — Прости, милая, — зашептал Моран, проглатывая ком. Джим был прав. Люси олицетворяла ту красоту, которую смело можно было сравнить с неземной. За что ему такой подарок? Это вопрос он задавал себе каждую ночь, но ответа не находилось. Может потому Себастьян не смог полностью отдаться ей, отдаться будущей семье без малейших раздумий, потому что знал, что все это не для него? — Что это было? Кто это был? — глядя своими большими глазами поинтересовалась она, мало надеясь на ответ, — Я чувствовала, будто меня душит сам… дьявол. Это жуткое… — Тень прошлого, не более, — перебил ее полковник, которому очень хотелось поделиться с ней своими секретами, только понимал, что этим поставит ее жизнь под угрозу, да и что, собственно, говорить, когда сам не понимаешь, что происходит, — Ты ударилась головой. Не переживай. Все хорошо. Пробыв с ней еще около часа, Моран отправился домой. Мысли путались, постоянно возвращаясь к тому инциденту в доме. Адекватного объяснения случившегося не находилось, из-за чего хотелось биться головой об стену. Мистика, и только. Но Себастьян никогда в своей жизни не верил в такое. Сюжет для фильмов, не более. Страшилки для детей — в самый раз. А вот стать живым свидетелем преображения человека в нечто несуразное и необъяснимое… С чего вдруг спустя столько лет Мориарти решил навестить его (как бы не глупа была мысль, что Джим восстал из мертвых, все же полковник решил принять ее как за рабочую гипотезу)? Необходимо трезво оценить все, а для этого нужно выспаться, а после принять холодный душ. Добравшись до дома, Моран прибрался, отгоняя ненужные, навязчивые идеи, полностью отключая мозг и способность мыслить, он просто завалился спать, часто просыпаясь от постоянных кошмаров в виде красных глаз, да жуткого хохота. Ближе к вечеру, когда солнце полностью скрылось за горизонтом, окрашивая его в яркий красный цвет, Себастьян, полностью разбитый и сонный, поплелся в душ. Струйки холодной воды помогли проснуться, а спина покрылась мурашками от приятных прикосновений… мягких подушечек пальцев, вынуждая Морана запрокинуть голову в эйфории… — Каждый твой шрам заставляет все внутри трепетать, — голос Джима всколыхнул Морана, грубо выдергивая его в реальность. Он что, только что ловил кайф от прикосновений Мориарти? И как, мать вашу, этот ублюдок забрался сюда без шума? — Дж-жим? — вжимаясь в холодную плитку спиной, тихо позвал полковник гостя по имени, протирая глаза от воды. — Да, Басти, — сделав шаг в душевую кабину, криминальный гений не заботился о том, что очередной идеально сидящий костюм вымокнет до нитки, посмотрел на полковника из-под ресниц, — Я слышал, как в своих мыслях ты взывал ко мне… думал обо мне… Стоять вот так, обнажённым перед человеком, не раз видевший его в таком виде, заставляло сердце Морана вновь подпрыгивать. Мориарти беспардонно и грубо нарушал всякое понятие «личного пространства», вставая вплотную к Себастьяну, вдавливая его в плитку. Оглядевшись, Себастьян тут же убедился, что бежать некуда, потому следил за каждым движением Джима, который выводил узоры на мощной, мускулистой груди, обводя каждый затвердевший сосок, вынуждая задержать дыхание. Зверь попался в ловушку. — Помнится, я часами мог лежать на тебе после секса и трогать каждый твой шрам, — мурлыкал Мориарти, продолжая блуждать подушечками пальцев по ставшей гусиной коже полковника, — А ты неустанно повторял из раза в раз каждую историю появления. — Ч-ч-что ты хочешь, Джеймс? — так же тихо поинтересовался Моран, пытаясь поймать взгляд Наполеона криминала. Его удивило, что страха, после увиденного вчера, не было. — Ты был единственным, кого я любил, — будто не слыша вопроса продолжил Мориарти, растворяясь в красоте тела полковника, хранившая в себе давнюю историю, — Единственный, кому я доверился полностью. Столько лет прошло, а чувства не утихли. Кончик языка тронул левый сосок, срывая тихий стон с губ Себастьяна. Он понял, что пока Джим не наиграется, бесполезно что-либо делать и спрашивать, а судя по тому, что было прошлой ночью, то сопротивляться тоже не было смысла (да, бывший военный быстро учится на своих ошибках). — Но осталось ли в тебе то же самое? — риторический вопрос повис в воздухе, а Джим приложил ухо в область сердца, вслушиваясь в каждый удар, так предательски грохающего органа, — Ты мог лгать мне, но твое прекрасное сердце и не менее прекрасное тело нет. Тогда встает другой вопрос: ты готов выслушать, зачем я тут? Только после этого Мориарти позволил Морану поймать его взгляд, наклоняя голову, как бы кокетничая. Проглотив с большим трудом ком в горле, Себастьян кивнул, завороженно наблюдая за лицом Джима, которое стало таким красивым, будто вчера с ним говорил совершенно другой человек. Этот же выглядел более… человечным? — Я скучаю без тебя, мой тигр, — рука тут же оказалась на щеке полковника, поглаживая легкую щетину, — Там, где сейчас обосновался я, совершенно другой мир. Тебе понравится. Я хочу забрать тебя туда. Хочу, чтобы ты был рядом со мной, как прежде. Мы будем королями. Прошу, пойдем со мной? Тебе больше нечего тут делать. Ты лишний в этом мире. Отброс. Отшельник… — Я не понимаю, Джим… — с жаром выдохнул Моран, пытаясь уловить суть, — Куда ты зовешь меня? Что с тобой случилось? Почему ты говоришь загадками? — Сколько вопросов, — руки Мориарти легли на оголенные ягодицы, с силой, не наблюдаемой ранее, сжимая их, — Но ответов сейчас ты не получишь. Только то, что я скажу тебе. Так что слушай внимательно. Вот уже который год я возглавляю Ад, потому прошу тебя присоединиться ко мне и возглавить его вместе со мной. Только представь: собственное королевство, где ты закон, судья, палач, а самое главное Король! — Джим… — рука Мориарти, которая секунду назад лежала на ягодице, оказалась на губах Морана, прерывая поток слов. — Слушай меня, — чуть резко попросил Джим, возвращаясь к своему прежнему убедительному тону, — Все не так просто. Есть ряд условий. Во-первых, ты должен по-прежнему любить меня, иначе нет смысла в дальнейших планах. Во-вторых, твое решение должно быть добровольным. Никаких «а почему бы не рискнуть?», «ради интереса». И последнее… ты должен умереть. — Умереть? — как только рука исчезла, давая сигнал, что можно говорить, удивленно спросил Моран, надеясь, что ослышался, — Ты думаешь, я смогу доверять тебе сейчас? Смогу поверить, что ты любишь меня?! — Конечно. В Аду нет места для живых. Подумай, мой милый Бастион, давить я не буду. Если ты откажешься, понимая, что не готов на выполнение хотя бы одного из трех условий, я исчезну, больше никогда не появившись в твоей жизни. Ты продолжишь жить дальше, создавать семью, заводить детей. А если согласишься… обратного пути не будет… Я даю тебе сорок восемь часов на принятие решения. Договорились? — промурлыкал Мориарти, обхватывая рукой уже давно вставший член Себастьяна, — А теперь, думаю, стоит напомнить тебе, каково это… С этими словами криминальный гений изящно опустился на колени, облизывая губы. Продолжая вжиматься в стену, Моран прикусил нижнюю губу, запрокидывая голову в предвкушении. Джим провел рукой по всему основанию возбужденного органа, а после высунул язык, проводя кончиком по вене, останавливаясь на головке. Поцеловав ее, он медленно вобрал в себя плоть, срывая первый приглушенный стон с губ Морана. Умело помогая себе рукой и языком, Мориарти беспощадно и жадно вбирал в себя все больше приличного размера член, с каждым движением издавая гортанные звуки. Себастьян с трудом удерживался на ногах, чувствуя, как земля уходит из-под ног. С губ срывались стоны, которые в последнее время не было слышно. По инерции руки пытались схватиться за стену, но получалось только царапать ее слегка отросшими ногтями. Нарастающий темп возвратно-поступательных движений рта и языка криминального гения сводили с ума, заставляя стонать во все горло, не стесняясь собственной слабости. Его умелые пальцы уже вовсю массажировали яички, дополнительно стимулируя подступающий всплеск, который произошел, казалось, слишком быстро. А может Джим был настолько хорош в своем деле, что вытерпеть такое продолжительное время было просто невозможным. Моран обильно кончил в горячий рот Мориарти, протяжно застонав: «Джи-и-им». — Все такой же сладкий, — пропел криминальный гений, поднимаясь на ноги. Утерев пальцем уголки рта, он улыбнулся и погладил Себастьяна по груди. — Еще увидимся, — с этими словами Джим растворился в воздухе, а полковник сполз по стене, без сил опустив голову на колени.***
Первые двадцать четыре часа прошли настолько незаметно, что Моран был искренне удивлен, когда позвонила Люси, сообщив о том, что ее выписывают. Его мысли были далеко за пределами настоящего времени, потому на утро полковник машинально натянув одежду, поехал в больницу. Поставив наручные часы на таймер, отсчитывающие оставшееся время, Себастьян изводил себя мыслями о том, что, возможно, это его последний день в качестве живого, дышащего человека. Не стоит говорить, что он готов был отправиться с Джимом хоть куда, даже в самые неизведанные дебри и закоулки, лишь бы быть с ним рядом. Это был шанс. Шанс воссоединиться с любимым. Глупо тратить время на раздумья и сомнения, ведь итог все равно будет один. Осталось самую малость, правильно объясниться с Люси, чтобы в последствие не было отголосков в собственной совести. Забрав невесту, Моран спокойно поехал домой. Всю дорогу пара сохраняла молчание, в котором Себастьян старался придумать, что же сказать, нервно стуча по рулю пальцами. — Слушай, милый, — начала Люси, принимая руку помощи, чтобы выбраться из машины около дома, — Я понимаю, что ты не хочешь обсуждать это, но все же. Может скажешь хоть что-нибудь? — Ты о чем? — будто не понимая ее, поинтересовался Моран, открывая дверь, пропуская Люси в дом. — Себастьян, пожалуйста. Скажи кто это был? Я знаю, что я видела и знаю, что это не плод моих фантазий, — Люси, как никогда, стояла на своем, внимательно изучая полковника своими выразительными глазами. Открыв холодильник, Моран достал бутылку пива, облокачиваясь на кухонную тумбу. Сложно было правильно подобрать слова, чтобы не поставить ее под удар. — Все далеко не так просто, милая, — сделав глоток холодного пива, он прочистил горло, — Этот человек из моего прошлого. Поверь, тебе не стоит знать всего. — Разве я не имею права знать хоть маленькую долю правды? — мольба в голосе и влажные глаза, заставили Себастьяна проглотить ком в горле. Отведя взгляд, он посмотрел в окно, где солнце еще светило в зените. — Правда… — усмехнулся Моран, представляя, как рядом стоит Мориарти, посмеиваясь над его нерешительностью, — Мужчина, который был у нас ночью — мой давний знакомый. После армии я работал на него многие годы. Поверь, он опасный человек, но меня это не смущало. Платил хорошо, грех жаловаться. Со временем наши отношения переросли в большее. Поверь, я готов был на все ради него… — Господи, — тихо шепнула она, — Ты убил человека?! — То, что творил я, тебе знать не нужно. Поверь, услышать даже часть правды слишком опасно для тебя. Тот круг людей, в котором вращалась моя жизнь, никогда не оставит меня. Всегда будут те, кто напомнит мне о прошлом. Прости, — Моран допил бутылку, глядя на часы, — Если я останусь, то подвергну тебя опасности. Не могу быть тут, зная, что он жив… — Ты любишь его? — как-то отстраненно спросила девушка, заранее зная ответ. — Да, — не задумываясь ответил Себастьян, а после снисходительно добавил, — Пожалуйста, не думай, что я никогда не питал к тебе любви. Просто… все сложно. Хотелось начать жизнь с чистого листа с тобой, так как я думал, что он мертв…. Прости, я не могу остаться… — То есть он обманул тебя? — Люси стерла с лица первые капельки слез, шмыгнув носиком, — Обманул, а потом просто появился? Поманил тебя пальчиком и ты все простил? Неужели у тебя нет ни грамма чувства собственного достоинства? Тебя вышвырнули, но потом, когда ты понадобился, тебя просто позвали обратно, зная, что ты вернешься, как верный песик? Это низко… С этими словами девушка развернулась, бросившись в спальню, а Моран так и остался стоять, ощущая себя не в своей тарелке. Была какая-то правда в словах Люси, но что мог сделать с собой полковник, который всегда оставался преданным одному человеку? Возможно, он правда был обычным верным псом, готовый терпеть все унижения и побои, лишь бы быть рядом с хозяином, изредка балующий ласками своего верного «мальчика». Собственно, задумываться больше не о чем. Только что Полковник в отставке поставил жирную точку в своей личной жизни, закопав последний шанс на нормальное будущее. Чертов Мориарти! Даже с того света достанет! Собрать вещи оказалось куда проще. Через пару часов, Себастьян бросил последний взгляд на уютный дом, где прожил несколько лет, бросил сумку в машину, прыгнув за руль. Открытые окна, с громкой музыкой немного помогли отвлечься, но вот пикающие наручные часы быстро вернули его в реальность. Остался час. Всего час до самого главного решения в своей жизни. Сможет ли Моран довериться Мориарти после стольких лет? Сможет ли спокойно стоять и смотреть, как Джим убивает его? Пачка сигарет ушла быстро, подтверждая нервное перенапряжение полковника. — Ладно, будь что будет, — стукнув по рулю, Себастьян нервно хихикнул, подъезжая к парку, где практически не было людей. Накинув кожаную куртку, Моран прогулочным шагом пошел вглубь аллеи, наслаждаясь прохладной. Кто знает, может больше не получиться вот так погулять? Что обычно делают люди, понимая, что настал конец их жизни? Исповедуются в церкви? Для Себастьяна это точно не вариант. Подводят итог жизни? А что тут говорить? Жалеть было не о чем. Дай Господь Бог ему шанс исправить ошибки, Моран все равно бы прожил жизнь так же. Хороший итог. Присев на скамейку, полковник запрокинул голову, глядя на темнеющее небо. Птицы летали по кругу, громко гаркая. Чувство подступающей беды окутывало все вокруг невидимой силой, создавая ощущение напряженности, и Себастьян ухмыльнулся, представляя, как потрескивает электрическими разрядами воздух. — Ночное небо всегда было красивым, особенно, когда сверкают звезды, — раздался неожиданно голос, вынуждая Морана склонить голову, бросив взгляд на Мориарти, который копировал его позу, рассматривая что-то на небе. — Ты рано, — одновременно с писком часов сказал Себастьян, удивленно скинув брови, — Хотя нет. Вовремя. — Ты растягиваешь удовольствие от нашей беседы или тянешь с ответом, потому что не уверен в своем выборе? — резонно уточнил Джим, наконец поймав взгляд полковника, — Каков твой выбор? — Джим, я… — Ответ, Себастьян, — грубо перебил его Мориарти в своей манере, — Мы успеем поговорить с тобой потом. Ответ?! Сделав глубокий вдох, Моран набрался смелости и выпалил единственно слово: — Да. Казалось, Мориарти, удовлетворенный полученным ответом, полностью расслабился, что было явно заметно по опущенным плечам. — Я горжусь твоей храбростью, мой милый Басти, — пропел Джим, воодушевленный предстоящим, — Думал, что ты откажешься после того, как я поступил с тобой. — Не стоит. Просто твой аргумент в душе напомнил о былых временах… Громкий, звонкий смех раздался по всему парку. Мориарти заливисто смеялся, вставая со скамьи. Протянув руку, в которую Моран вложил свою, Джим помог ему встать, а после щелкнул пальцем. Тут же обстановка сменилась на пустынную местность, а сами они стояли на перекрестке двух дорог. Вокруг Себастьяна в тот же миг возникли двое мужчин, молчаливо глядя перед собой, а третий, державший острый предмет, подошел к Мориарти, протягивая блестящий заостренный нож, склонив голову. — Ваше Величество, — парнишка отошел в сторону, как только Джим забрал из его рук оружие. — Только не говори, что нужен особый ритуал, помогающий перейти в загробный мир, — попытался пошутить Моран, стараясь скрыть нервное напряжение. Все же вот так встретить смерть было страшно, хотя в общем смысле полковник не боялся ее. — Расслабься, — Мориарти сократил дистанцию, положив свою руку на плечо Себастьяна в успокоительном жесте, — Я не стал бы подвергать тебя риску, если бы не был уверен, что потом все будет хорошо. Обещаю, — потянувшись, Джим накрыл губы Себастьяна своими, мягко целуя. Дернув рукой, криминальный гений вонзил свой клинок в плоть Морана, сразу же пронзая сердце. Выпучив глаза, Моран отрыл рот, но звуков не последовало. Острая боль пронзила все тело, а в области, где лезвие вошло в плоть, боль была адской, будто в него без наркоза вливали раскаленный металл. Рухнув на колени, он лишь опустил взгляд на грудь, по которой расползалось алое пятно крови, чувствуя, как по все тело обволакивает холод, и повалился вперед. Мориарти придержал его, опускаясь с ним на асфальт, бережно укладывая на свои колени светловолосую голову, откидывая со лба мешающие локоны. Поглаживая по щеке, хранившая на себе легкую щетину, Джим держал Себастьяна до тех пор, пока последний вздох не покинул легкие полковника, а сам он затих, закрыв глаза. Все померкло. Подступающая тьма уволокла за собой Морана, не оставляя надежду на спасение. — Все будет хорошо, Басти, — прошептал Мориарти, прежде, чем подняться на ноги, оставляя на земле умершего Морана, прочистив горло от комка. Зрелище убитого полковника была настолько удручающей, и Джим вспомнил, как при жизни боялся увидеть такое. Даже сейчас внутри все перевернулось, пусть смерть его была временной. — Забирайте его, — приказал холодно Король демонам, молчаливо стоящих поодаль, — Скоро дождь пойдет. С этими словами, Джеймс бросил последний взгляд на небо, растворяясь в клубах черного дыма.***
Себастьян лежал на чем-то мягком, больше похожее на облако, которое плыло куда-то вдаль. Все больше зарываясь в него, он услышал сердитый голос: — Будешь стягивать на себя одеяло, отправишься спать на пол! — так, стоп! С каких пор облака злятся да еще голосом Мориарти?! Моран очнулся в кровати, подскакивая на месте, хватая ртом воздух. Ощупав свою грудь и живот, Себастьян с огромным облегчением выдохнул, ощущая бьющееся сердце. С явным спокойствием он откинулся на подушки, покрутив головой, решив, что самое время осмотреться. В первую очередь полковник заглянул под одеяло: одежды не было, даже боксеров. Комната была просторной, сделанная в красно-черных цветах. Окон не было, только несколько светильников, сделанные в средневековом стиле, создавали некое подобие света. Слева от кровати находился камин, в котором горел огонь, а справа был огромный книжный шкаф с книгами, столик и два кресла, обшитые красной тканью. Кровать, с балдахином, на которой расположился полковник, так же была сделана в темно-красных тонах. Приподнявшись на локтях, он посмотрел прямо, на прикрытую входную дверь, а рядом сидели… две собаки? Два существа отдаленно напоминающее смесь волка и собаки, сидели около дверей, пуская слюни на дорогой ковер. Глаза огромных существ светились бледно-красными огоньками, неотрывно следящие за каждым движением Морана. — Что за черт? — шепотом возмутился Моран, садясь в кровати, но вставать с нее не решался. Одна собака зарычала, но с места не двинулась. Внезапно дверь открылась, и в дверях нарисовался улыбающийся Мориарти в излюбленном темно-синем костюме. — Добро пожаловать! — пропел Джим, раскинув руки в разные стороны, — Как ты? Собаки, мгновенно оказавшиеся на лапах, закрутились вокруг ног своего хозяина, не давая возможности пройти дальше. Моран лишь выгнул бровь, наблюдая за этой странно картиной. Джим при жизни ненавидел собак! — Ох, позволь вас познакомить, — спохватился Джеймс, заметив легкое недоумение на лице сидящего на кровати Себастьяна, — Вот этот, что полностью черный — Тигруша, а этот, что с коричневым пятном на правом ухе — Зубастик! Мальчики познакомьтесь с другим моим любимым человеком — Басти, его тоже нужно любить, как и меня! Понятно? А теперь гуляйте! С этими словами, псы исчезли в дверях, а Мориарти быстрой походкой сократил расстояние, падая на кровать рядом с Мораном, садясь по-турецки. — Знаешь, приручить их — задача не из легких, но я справился! Ну как ты? — протянув руку, он ухватился за подбородок Себастьяна, поворачивая лицом к себе. — Что за твари только что тут были?! — выдернув свой подбородок, полковник нахмурился, ощущая подступающую панику внутри. — Тише, Басти, — снисходительно изрек Мориарти, с добротой и лаской глядя на мужчину перед собой, — Я понимаю, что тебя пугает все вокруг, но ты привыкнешь. Не переживай. Перед тобой были адские псы — мои верные стражи и убийцы. Ты все поймешь, со временем. Хорошо? Немного неуверенно кивнув Моран бросил взгляд по сторонам, а потом полностью сосредоточился на Джиме. — Мое сердце… бьется? И… ты назвал меня любимым? — Конечно, ты всегда был моим любимым! Разве были сомнения? — усмехнулся Мориарти, по-кошачьи подползая к Себастьяну, — Вот видишь, даже смерть не разлучила нас. Надавив на плечо полковника, вынуждая того упасть на подушки, Король забрался на него, оседлав. Проведя пальцем по оголенному торсу, Джим погладил новый шрам, оставшийся от клинка, улыбаясь мечтательной улыбкой коллекционера, нашедший редкий экземпляр коллекции. — Ты раздел меня? — уточнил Моран, сразу пожалев, что задал именно этот вопрос из той кучи вопросов, которая атаковала его мысли. Мориарти рассмеялся бархатистым смехом, спрыгивая со своего любовника, чтобы покопаться на одной из книжных полок. Спустя минутку, он вернулся на прежнее место, буквально всучив полковнику маленькое зеркальце. — Лучше посмотри на себя, твои глаза стали такими красивыми, — ворковал Джим, вновь забираясь верхом на Себастьяна, одновременно скинув узкий пиджак. Моран послушно посмотрел на себя в зеркало, и только сидящий сверху человек не дал ему возможности отбросить его в испуге, подпрыгнув на месте. Его глаза светились желтым светом. Желтые кошачьи глаза! — Твои глаза отображают твоего внутреннего зверя — тигра, — продолжая аккуратно снимать с себя рубашку, спокойно констатировал Мориарти, будто погоду рассказывал, — Такое свечение появляется если ты расстроен, зол, возбужден или взволнован. Полагаю, что последнее больше всего описывает нашу ситуацию. Первое время внутри будет неприятное, неестественное чувство присутствия незнакомой дряни, но это нормально. Так нужно, чтобы поддерживать наше существование. Некий маленький личный демон. Отбросив рубашку вслед пиджаку, Джим выхватил зеркало и отправил туда же, вмиг нависая над Мораном, упираясь по обе стороны от его головы, почти соприкасаясь носами. Глаза короля окрасились в красный цвет, встречаясь с желтыми сапфирами, со страхом выглядывающие из-под пушистых светлых ресниц. — Джим, я не уверен, что могу сейчас… — Я помогу тебе расслабиться, — прошептал Мориарти, впиваясь поцелуем в Себастьяна. Тот и слова ответить не успел, лишь распахнул глаза, с секунду соображая, а после обвил хрупкую шею Джима, стараясь сильнее притянуть его к себе. Годы, проведенные в разлуке, выливались в жарком, страстном поцелуе под звуки гортанных полу стонов, с коими мужчины попросту вылизывали друг другу рот, попеременно посасывая язык и губы. Никто не желал уступать. Соприкосновение мокрых кончиков языков распространяло в телах, уже не на шутку возбужденных мужчин, мелкую дрожь, плавно перерастающую в желание. Припухшие от ярого поцелуя губы не желали расставаться, но нехватка воздуха в легких, отдаваемая неприятным жжением внутри и легким головокружением, вынудила Джима оторваться от Себастьяна, глотнув кислорода, после с жадностью впился в его горло, терзая кожу на шее, оставляя бурые следы пребывания зубов. Моран запрокинул голову с радостью подставляя кадык для языка и зубов любовника, закатив глаза. Тело будто отделилось от головы, начиная едва заметно ерзать на шелковых простынях, вызывая легкое трение оголенных торсов мужчин. Заметив такую отдачу на ласки, Мориарти отстранился, желая сползти с разгоряченного тела полковника, чтобы снять тесные брюки, но тот не дал ему сделать этого, молниеносно подминая его под себя. На долю секунду заглянув в глаза Джиму, он наклонился, запечатлев на саднящих припухших губах легкий поцелуй, а после повторил за ним, спустившись дорожкой из поцелуев к шее. Кожа в той области была настолько тонкой (ровно, как и при жизни), что Себастьян боялся прокусить ее до крови. Отметив область кадыка парой приличных засосов, Моран продолжил исследование идеально гладкого тела Мориарти, вспоминая каждый изгиб, каждую впадинку, оставляя влажный след от языка. На фоне красного постельного белья, кожа Джима выглядела настолько белой, что казалось, будто ее специально покрыли пудрой. Добравшись до затвердевших сосков, полковник облизал каждый, с силой всасывая их, чем вызвал похотливый стон Мориарти, который так же стал извиваться на кровати, хватаясь отчаянно за простынь, комкая ее. — Басти, Басти, — повторял Джим в блаженстве, чем распылял его еще больше. Желание, притупленное временем вырвалось наружу, утягивая мужчин в круговорот похоти и желания. Два тела сливались воедино, будто создавая ту самую правильную картину. Добравшись до пупка Джеймса, Себастьян изучил его языком, тут же отстраняясь, с некоторым замедленным движением откидывая мешающее одеяло, принимаясь за ремень на брюках. Справившись с ним, Моран стащил их вместе с бельем, оголяя уже эрегированный член Мориарти, который с явным облегчением выпустил воздух из легких, глядя на застывшего полковника из-под опущенных ресниц. Закончив рассматривать вставший орган, Себастьян провел пару раз по собственной затвердевшей плоти, наваливаясь сверху на Джима, стараясь касаться головкой члена о головку. Тихо простонав от контакта, он почувствовал стальной захват рук на плечах и ногти, впивающиеся в кожу. Дотянувшись до желанных губ, Моран вновь поцеловал Мориарти, продолжая двигаться телом, соприкасаясь членами. От таких манипуляций у Джима просто снесло крышу. Продолжая цепляться в экстазе за мускулистые плечи полковника, он сделал пару резких движений, оказываясь сверху. Благо кровать было довольно просторной, позволяющая вдоволь кататься по ней. Оба члена изнывали по ласке, потому несправедливо было лишать их этого. Накидав справедливый план, Мориарти лихо развернулся, упираясь коленями по обе стороны от головы Себастьяна, широко расставив ноги так, чтобы член и яички оказались на уровне его глаз, а потом навалился сверху, без проблем дотягиваясь до паха любовника. Проведя рукой по всей длине члена, Джим высунул язык проведя им по всему основанию, тут же вобрал в себя головку, сразу начиная умопомрачительные действия в виде лизания языком дырочки уретры и посасывания. Положив одну руку на бедро, а второй придерживая член у основания, Мориарти стал аккуратно насаживаться ртом, вбирая с каждым разом в себя все больше и больше плоти, гортанно постанывая, не забывая повиливать своими бедрами. Моран, одновременно с любовником, облизал пульсирующую венку на возбужденном органе, прошелся по яичкам, посасывая сначала левое, а затем правое. Не теряя времени, Себастьян взял в рот член Мориарти, заглатывая до основания, благо умел контролировать рвотный рефлекс, тут же выпуская. И так поступательно-возвратными движениями он вбирал в себя орган, подстраиваясь под ритм, выбранный Джимом, издавая звуки в такт любовнику. Комната наполнилась характерными причмокивающими звуками, вперемешку со стонами, распространяя ауру похоти. Вдоволь насладившись членом полковника, Мориарти выпустил его изо рта, напоследок поласкав яички, покорно дожидаясь, когда тот поступит так же. Закусив нижнюю губу и продолжая надрачивать любовнику, Джим продолжил слегка подмахивать бедрами, вгоняя как можно глубже собственную плоть в глотку Себастьяну. Как только Моран выпустил член, то резко встал, вынуждая упасть Мориарти лицом в кровать, выпячивая упругую задницу. Зарывшись лицом в простынь, Джим поудобнее и сильнее раздвинул ноги, тем самым полностью отдаваясь во власть любовника, который мешкать не стал. Пристроившись сзади, Себастьян склонился, раздвигая ягодицы шире, поглаживая сжатое колечко мышц большими пальцами. Глупо было надеяться на наличие смазки, да собственно, не до этого было, потому припав к анусу, полковник языком стал ласкать проход, периодически сменяя его пальцами. Пришлось здорово повозиться, растягивая Джима, срывая с его губ стоны, заглушаемые кроватью. Видимо тот давно не имел отношений. Убедившись, что Мориарти достаточно подготовлен, Моран приставил головку ко входу, поласкав ею анальное отверстие и только после этого стал постепенно, аккуратно вводить орган, ощущая, как стенки тут же обхватили его. Джим болезненно застонал, но не позволил полковнику остановится, двигаясь навстречу, пока полностью не насадился на плоть, продолжая издавать протяжные звуки. Все же дав возможность Мориарти привыкнуть к неестественной заполненности, Себастьян стал осторожно двигаться, с трудом делая толчки. — Боже, какой ты узкий, — прошептал Моран, толкаясь в Джима, который что-то невнятно ответил, цепляясь за простынь. Перехватив короля поудобнее за ягодицы, Себастьян придерживал его, двигаясь под разными углами, рваными, грубыми толчками вгоняя собственную плоть, тут же выходя практически полностью. Именно такие движения вынуждали Морана запрокинуть голову, наслаждаясь стонами Мориарти и своими, с силой сжимая правую ягодицу, а левую шлепнув с такой силой, что на ней остался красный след. Наконец, найдя нужный угол, Моран задел простату, от чего и без того извивающийся Джим прогнулся в спине, вскрикивая от наслаждения. — Я хочу сесть на тебя, — сквозь стоны, да характерные шлепки услышал Себастьян сбивчивый голос любовника. Полностью выйдя из Мориарти, полковник устроился на подушках, позволяя резвому Джиму оседлать себя. Оперившись на грудь Морана, он насадился на член, продолжив движения, навалившись сверху, чтобы сорвать рваный, быстрый поцелуй. Тела мужчин покрылись испариной, а на лбу выступила капелька пота, но никто не обращал на это внимания. Руки Морана вновь удобно легли на ягодицы любовнику, массируя их, а Джим в свою очередь выпрямился, обхватив свой член, подстраиваясь под собственный ритм, стал надрачивать себе, не стесняясь громко стонать, как последняя шлюха. Сам полковник почувствовал подступающий оргазм, собравшийся тугим узлом в области паха, и стоило Мориарти обильно кончить, буквально завизжав от оргазма, изливаясь себе в руку и ему на живот, он протяжно, громко зарычал, кончив глубоко в Джима, ощущая, как тот инстинктивно сжался вокруг его члена, затрудняя движения. Стоило королю почувствовать влагу внутри себя, он рухнул сверху на любовника, не в силах даже слезть с члена и скатиться на кровать. Спустя такое продолжительное время, он, в конечном итоге, был выжат, как лимон. Удобно устроившись сверху на мускулистому теле, Джим все же поелозил, выпуская плоть из себя, улыбаясь, словно кот, после большой дозы валерьянки. Обняв за шею лежащего сверху Мориарти, Моран притянул его к себе, прижимаясь щекой к влажному от пота лбу. Это тело было такое родное, такое уютное для него. Как вообще он смог прожить столько лет без своего комочка, которого любил больше собственной жизни, что доказал совсем недавно? Другой на его месте не смог бы простить такую выходку Джима, который не дал о себе знать, но полковник все понимал. Понимал, как Мориарти самому с трудом далось такое решение. Решение позволить любимому человеку жить нормальной жизнью. Восстановив дыхание, Моран уже хотел было заговорить, как в тишине услышал размеренное сопение. Джим уснул, словно в сказке, обнимая любимого мужчину, который навсегда останется с ним. Себастьян не мог уснуть, размеренно поглаживая оголенную спину любовника, размышляя над тем, что все происходящее вокруг не было таким уж… зловещим. Собственные глаза, несомненно, пугали, но в целом ничего не изменилось. Мориарти заворочался, сползая на кровать. Подмяв его под себя, полковник зевнул и прикрыл глаза. Казалось, прошло всего пару минут, но когда в следующий момент Моран открыл глаза, Джима уже не было рядом. Вновь сев в кровати, он зевнул, сладко потягиваясь. Рядом лежал приготовленный костюм, явно сшитый специально. — Да ты издеваешься? — возмутился Себастьян, громко фыркнув. — А я надеялся, что твое отношение к костюмам изменилось, — в дверях появился Мориарти в своем стандартном наряде Westwood (и когда он успел привести себя в порядок?) и улыбнулся, — Я должен представить тебя своим людям, но если ты все же не хочешь его одевать, то в гардеробе найдешь обычную одежду. Одевайся, я жду тебя, — упав в кресло, Джим закинул ноги на столик, глядя на Морана снизу вверх жадным, изучающим взглядом. Пожав плечами, полковник выбрался из кровати, под пристальным взглядом Мориарти оделся, оставляя пиджак и галстук нетронутыми. — Рубашка и брюки — верх моего уважения к тебе, — буркнул Моран, оглядывая себя. Удовлетворенно кивнув, Джим подошел к нему, аккуратно взял за руку и потянул за собой. — Это здание напоминает форму средневекового замка, — полковник слушал экскурсию, успевая крутить головой в разные стороны, подмечая множество картин, старинную архитектуру и висевшие по всему коридору канделябры, сохраняющие полумрак, четко передающий атмосферу старины. Множество дверей, сделанных из плотного дерева с различными металлическими вставками. В целом Себастьян остался в восторге, потеряв нить рассказа. — Мило, мне нравится, — улыбнулся он Мориарти, вставая рядом перед двойными дверями, — А тут что? — Ох, увидишь, — с этими словами Джим толкнул дверь, открывая вид на огромное помещение, заполненное непроглядной толпой. Они о чем-то переговаривались, но стоило одному заметить короля, то гул голосов стих, а головы повернулись в их сторону, сверкая черными глазами без намека на белок. Расступившись в разные стороны, толпа открыла Морану вид на два золотых трона, с инициалами «JM» и «SM», к которым вела красная ковровая дорожка. — Идем, теперь мы короли, — Мориарти выгнул бровь, пропуская вперед Себастьяна, растерянного таким поворотом. Зал взорвался бурыми овациями, встречая его. Взобравшись на трон, Моран улыбнулся, рассматривая людей, и повернулся к Джиму, сжимая его руку. — Ради такого стоило умереть.