Save the last dance for me

Кон промчался по коридорам Башни и влетел в главный зал, где все стояли, собравшись в центре. Коннеру показалось, что целая сотня лиц одновременно повернулась к нему, стоило ему показаться в дверях. Сотня одинаково скорбных, напуганных, извиняющихся, полных сожаления и непонятного раскаяния лиц, чьи выражения только подтвердили его догадки. Он заметил Найтвинга и сразу направился к нему, проигнорировав попытки Барта привлечь его внимание, проигнорировал он и спокойный, сочувственный взгляд Рэйвен, и отвернулся, увидев текущие по щекам Кэсси слезы. Он неотрывно смотрел на Дика, пока тот не обернулся, словно почувствовав, что Кон наблюдает за ним. Он выглядел не лучше, чем остальные. Может быть и хуже. Заметив Коннера, Грейсон помрачнел, отчего внутри Кона все перевернулось. Дик был красив, молод и силен, но сейчас он выглядел ужасно измученным и смертельно уставшим. Кон сглотнул. - Это правда? - спросил он, разбивая тишину, неуютно повисшую в воздухе с тех пор, как он вошел. Дик не ответил. Вместо этого он просто кивнул, вгоняя этим простым жестом Кона в состояние, близкое к ужасу. Горло сдавило, но он смог прошелестеть: - Г-где он сейчас? - На крыше, - произнес Дик. - Он сказал, что хочет, чтобы его оставили в покое, пока мы с Барбарой не приготовим все... Все, что ему скоро понадобится. Кон стремительно развернулся, пробираясь к выходу. Уже покидая зал, он услышал, как Дик говорит другим: "Все нормально. Пусть идет." Как будто кто-то из присутствующих действительно мог ему помешать. Он практически взлетел вверх по лестнице, пока не оказался снаружи, оглядывая представшие его взору залив, Луну и звезды над водой. Это был спокойный, теплый июньский вечер, но впервые в своей недолгой жизни Коннер почувствовал холод. Ощутил колючее прикосновение ветра к его непробиваемой коже, заставившее его задрожать. И там, на самом краю, в полном одиночестве сидел Тим. Насколько Коннер мог видеть отсюда, тот совсем не изменился. Он был все так же темноволос, невысок и скорее подтянут, чем накачан. В том же костюме Робина, в котором Кон привык его видеть. Даже бинты на его руках и ногах он и прежде замечал не раз. Но костылей, сейчас лежащих рядом, у Тима не было никогда. Тим не повернулся, словно не слышал его шагов или слышал, но не узнал эту поступь. На мгновение Кон замешкался, не зная, как себя вести. Он пришел сюда увидеть Тима. Выяснить, как у него дела, поговорить с ним, но теперь, когда он был здесь, он не знал, с чего ему начать. Честно говоря, он вообще слабо представлял, что этому молчащему, в одночасье оградившемуся от него Тиму можно сказать. Какие слова помогут Тиму забыть последние 48 часов? Что нужно, чтобы он почувствовал себя лучше? Коннер понятия не имел. Глядя на одинокую тонкую фигурку Тима на фоне кровавого необъятного неба, он ясно осознал, что все приготовленные по дороге слова утешения и сочувствия ничем Тиму не помогут. Кон пока не подходил к другу, размышляя над тем, что ему следует сказать. Он может напомнить Тиму, что он не одинок в своем несчастье. Что у него его семья, есть Титаны - у него есть он, Коннер, и что все они всегда будут рядом, несмотря ни на что. Кон понимал, что это не так уж и много, но Тим в принципе был склонен зацикливаться на прошлом, размышляя, как ему следовало бы поступить и каких ошибок таким образом он мог бы не совершать. В самом деле, Коннер был готов поспорить, что Тим делает это прямо в эту секунду; придирается к мелочам собственного поведения, анализирует свои решения, чтобы понять, как он оказался здесь, сейчас и в таком положении. Будет довольно затруднительно избавить Тима от этой привычки, но Кон был более чем готов сделать это для него. Коннер расправил плечи и сделал шаг вперед. Он остановился за спиной Тима, ожидая, когда тот повернется к нему. Очевидно, Тим прекрасно слышал его шаги, но тем не менее даже не пошевелился. Не дождавшись ответной реакции, Кон вздохнул. - Можно мне присесть? - спросил он. Тим молча пожал плечами, и Коннер воспринял это как знак согласия. Он опустился на пол рядом с Тимом, достаточно близко, как могут себе позволить лучшие друзья, но достаточно далеко, чтобы оставить Тиму личное пространство, которого он так жаждал после произошедшего. Это молчание, повисшее между ними, не было неловким или напряженным, оно скорее напоминало те минуты их близости, когда тишина казалась такой естественной и правильной. Тогда они могли сидеть на крыше часами, ничего не говоря, ведь им не нужны были слова, чтобы понимать друг друга. Вот как это было с Тимом. Тим понимал его, когда он, до сих пор не привыкший к живому общению, не мог найти слов, чтобы выразить свои чувства и мысли. Тим, наконец, нарушил тишину: - Что ты хотел, Кон? - Что? - спросил Коннер, неуверенно улыбаясь. - Я не могу прийти и посидеть с моим лучшим другом? - Кон... - произнес Тим таким серьезным и усталым тоном, что Коннеру враз перехотелось улыбаться и излучать роднивший его с Суперменом оптимизм. Он снова вздохнул и оперся подбородком на сложенные вместе руки, глядя на ночное небо. - Я просто хотел убедиться, что ты в порядке, - тихо произнес он. - Я в порядке, - отрезал Тим скрестив руки на груди. - Ты не должен лгать мне, Тим, - сказал Кон. - Я не лгу. - Тим... - осторожно произнес Коннер, пытаясь пробиться сквозь возведенную Тимом стену между ними. - Я... мы все просто волнуемся за тебя. Он несильно сжал плечо Тима в безмолвном жесте поддержки. - А я сказал, что я в порядке, черт тебя побери! - рявкнул Тим, отталкивая его руку. Он схватил свои костыли и попытался подняться, но, по-видимому, он еще не слишком хорошо умел стоять с их помощью, не падая. Кон попытался ему помочь, но все, что он делал, только сильнее выводило Тима из себя. Он оттолкнул Кона от себя рукой с зажатым в ней костылем и, полный яростной решимости, заставил себя встать на обе ноги. Через секунду его колени подломились, и он рухнул бы на землю, если бы Коннер не подхватил его, несмотря на его прошлые протесты. Взбешенный и бессильный, Тим, наконец, отшвырнул костыли в сторону, и они упали в землю с пронзительным дребезжанием. Он тяжело дышал и его ощутимо потряхивало; он не хотел смотреть на Коннера или не мог себя заставить на него посмотреть, и Кон понял, что Тим достиг своего предела. Он мог только догадываться, как долго тот держал все в себе, вел себя совершенно спокойно, когда внутри бушевала и росла буря, пока он больше не смог сдерживать её. - Все хорошо, Тим, - осторожно произнес Кон, притянув Тима к себе. - Все в порядке. Я здесь, с тобой. - Что тут хорошего, Кон? - выдавил из себя Тим, высоким, срывающимся, дрожащим голосом. - Я не могу... я не могу... - он подавился своими словами, не в силах произнести страшившую его правду. - Я больше не могу ходить, Кон! Это был первый раз, когда Тим заговорил о своей травме, не произнося слова "инвалидность". Ему не было больно описывать медицинскими терминами свое состояние, но сказать это вот так просто у него не хватало духу. - Парализующее вещество Джокера, которое попало в мой организм, пробыло в моей крови слишком долго, - Тим сбился на шепот, - и теперь... я... я... - он уставился на свои ноги, которые отказывались сдвинуться с места, сколько бы он не бился. - Я теперь как Бэбс. Я больше не боец. Я... - его подбородок и губы задрожали, приоткрывая рот, и послышался странный шипящий звук втягиваемого с усилием воздуха, нервный и прерывистый, словно рыдание, - я больше не Титан. - Это неправда, - твердо сказал Кон. - Послушай, Барбара может и лишена возможности сражаться так же, как мы, но она все равно продолжает спасать людей. Просто теперь она делает это по-другому. Несмотря на то, что с ней случилось, она по-прежнему может надрать задницы плохим парням. И ты так сможешь, Тим. Он опять опустил руки на плечи Тима и вздохнул с облегчением, когда тот не оттолкнул его. Он даже как-то странно сжался, и это бессознательное движение показало, как он на самом деле ослаб и устал. И, наконец, позволил себе принять помощь Коннера. - Это будет трудно, необходимо будет много работать, - произнес Кон, по-прежнему удерживая Тима близко к себе. - Но я знаю, Тим. Я знаю, что ты сможешь это сделать. Если есть кто-то упрямее Бэтмена, то это ты, - с замиранием сердца он вслушался в тихий смех Тима, прислонившегося лбом к его плечу. - И ты не будешь вынужден делать это один. Я всегда буду здесь, рядом с тобой. Он почувствовал, как Тим обвил его талию руками, уткнувшись лицом ему в грудь. - Я знаю, что будешь, Кон, - едва слышно пробормотал он. - Спасибо... За все. Они стоят так, прижавшись друг к другу, еще долго, забыв про время, погруженные в охватившее их чувство единения. - Эй, давай убираться отсюда, - поудобнее обхватив Тима за талию, Коннер наконец поднялся с ним в воздух. Тим зажмурился и только сильнее вцепился в него: - Куда мы? - Вверх, к звездам, - с мягкой улыбкой ответил Коннер, поднимаясь еще выше. Он замер в воздухе, немного не долетев до облаков. Луна отсюда казалась еще ближе, чем с крыши Башни Титанов; город под их ногами, весь в огнях, казался просто крошечным. Чуть откинувшись назад, он смог увидеть лицо Тима, залитое холодным светом, и заглянуть в его блестящие глаза, пристально смотрящие на небо со смесью удивления и печали. Тим никогда прежде так крепко не держался за него. Но не то чтобы Кон возражал. Он взглянул на ноги Тима, безвольно повисшие в воздухе, все еще недвижимые и безжизненные, и его осенило. Он обернул тело Тима своим тактильным телекинезом и, убедившись, что ничего не упустил, отпустил его. За несколько секунд умиротворенное выражение лица Тима сменилось полнейшей паникой. В обычный день Кон бы посмеялся над перепуганным другом, но сейчас ему было не до смеха. Коннер ободряюще ему улыбнулся, и Тим, успокоившись, застыл рядом с ним, совершенно уверенный, что Коннер поймает его, если что-то пойдет не так. Кон приблизился к нему, тепло улыбаясь, одной рукой обхватил его ладонь и мягко отвел ее в сторону, а другой за бедро притянул Тима ближе к себе. Тим выглядел удивленным, но ничего не сказал, когда Коннер медленно покружил их, напевая мелодию песни, слов которой он не знал. Он кружил их, пока Тим не справился со своим страхом. Тим неуверенно улыбнулся, а потом засмеялся, когда они сдвинулись с места и взлетели выше. У Коннера перехватывает дыхание, когда они ловит на себе полный неподдельного счастья взгляд Тима, видит его нежную улыбку, обращенную к себе, и слышит его смех. Сейчас не то время и не то место, чтобы говорить о переполняющей его сердце любви, когда он видит Тима таким радостным, так что он просто обнимает его, прижимаясь щекой к мягким, прохладным от ветра волосам, и снова кружит его в танце. - Ты мой Робин, - шепчет Кон ему на ухо. - И всегда им будешь. Кто бы ни надел этот костюм. Что бы ни случилось. Помни это. Тим только сильнее прижимается к нему, крепче смыкает руки на талии, когда они медленно останавливаются. - Я помню это каждую минуту, мой мальчик-клон.