Глупо

Бьорн спиной чувствует взгляд, направленный на него, и сердце начинает биться немного быстрее, чем обычно. Он говорит себе, в который раз за весь этот длинный поход, что это ничего не значит, но чутье подсказывает, врать самому себе — наиглупейшее, что он может. Но он не хочет сейчас ничего решать, поэтому быстро выходит из палатки для собраний, все так же чувствуя, на него все еще смотрят. Когда жизнь, а может и сами Боги, наглейшим образом заставляют его столкнуться с проблемой нос к носу, Бьорн теряется. Битва с английским войском состоится завтра, и завтра же он может унести свою тайну с собой, погибнув на поле боя. Или жалеть о несказанном всю оставшуюся жизнь, если погибнет не он. А может оба они останутся живы, и снова будут стоять на месте, не смея сделать ни шага на встречу друг другу. Ни один из таких исходов положительным Бьорну, по понятным причинам, не кажется. Поэтому он встает со спального места и, стараясь не разбудить отца, тихо выходит из палатки. (Рагнар все равно слышит его удаляющиеся шаги) Добраться до палатки конунга Хорика незамеченным не так сложно. Гораздо сложнее будет вытащить оттуда только одного человека, не перебудив при этом всех остальных. Размышляя об этом, Бьорн идет, не поднимая взгляда от земли. Он настолько увлечен своими мыслями, в которых ему необходимо решить сотни проблем одновременно (которые включают и ту, где он совершенно не знает, что должен будет сказать), что почти не замечает, как оказывается почти перед палаткой. Мысль Бьорна прерывает шум. Плотная ткань вдруг отодвигается чуть в сторону, и из-за нее показывается юноша. Светлые волосы небрежно растрепаны, одежда чуть помята, так, будто он ворочался на постели, но в голубых глазах нет и следа сонной усталости. Он взглядом окидывает местность и, замечая Бьорна, вдруг теряется и застывает на секунду на месте, а потом так же быстро отворачивается. — Эрлендур, — понизив голос, чтобы не перебудить всех в лагере, окликает его Бьорн, — Мне нужно поговорить с тобой. Эрлендур вопросительно смотрит на него и быстро подходит. Когда он приглаживает кудри, Бьорн замечает, что его руки, кажется, дрожат. Это заставляет что-то внутри сжаться. Неужели у него все-таки есть надежда не быть отвергнутым? — Что ты хотел? — тихо спрашивает сын конунга, избегая поднимать глаза. Бьорн же не может оторвать от него своего взгляда. — Мне нужно… Рассказать тебе кое-что. Если Бьорн и думал когда-то, что битва — это самое волнительное, что когда-либо случалось с ним, сейчас он понимает, что есть вещи, которые действительно заставляют руки дрожать, а сердце бешено стучать в груди, пытаясь, кажется, пробить грудь. Он замечает, что шея вдруг намокает от напряжения, и Бьорн попытался бы свести разговор на нет, отшутиться, но Эрлендур вдруг поднимает глаза и смотрит, то ли с интересом, то ли с надеждой. Бьорн думает, что скорее всего он видит то, что хочет видеть, и Эрлендуру совсем наплевать на него и его чувства, но тот вдруг шумно вздыхает, и Бьорн понимает — попытаться все же стоит. — Я думаю, что чувствую к тебе… Что-то. То, чего не должен чувствовать. Он закрывает глаза, чтобы не видеть презрения, которое определенно будет плескаться в чужих глазах. Эта любовь (он впервые осмеливается назвать это любовью, пускай даже в мыслях) — неправильная, порочная, отвратительная, и, возможно, сейчас он совершил самую главную ошибку в своей жизни. — Я тоже. Бьорн распахивает глаза и с удивлением смотрит на молодого человека, стоящего перед ним. Он уверен, что его собственное лицо сейчас просто пылает, как и щеки Эрлендура, но это выглядит так привлекательно, что Бьорн невольно приводит параллель с женщинами. Ни одна из них не манила его так, как манят сейчас голубые глаза, смотрящие на него снизу вверх. Рука Эрлендура (она все-таки дрожит) неуверенно ложится на его шею. Он гладит пальцем жилку, в которой кровь стучит сейчас невероятно быстро, и Эрлендур улыбается немного самодовольно, но на его лице все равно читается смущение. Бьорн смотрит, не отрываясь, разглядывает каждую черту чужого лица, находящегося сейчас так близко. Наконец, его взгляд медленно опускается на губы, и мысли в голове Бьорна сейчас отчаянно пытаются взвесить все «за» и «против», но внутренний голос приходит на помощь быстрее. Просто спросить. — Могу я? — тихо спрашивает Лодброк, не отрывая взгляд. — Нас заметят, — разочаровано говорит принц, но через секунду его лицо будто светлеет, и он убирает руку с чужой шеи, но только для того чтобы переплести их пальцы и повести Бьорна за собой, к реке, где в такое позднее время, вероятнее всего, никого нет. Бьорн берет его лицо в ладони и проводит большим пальцем по щеке. Она теплая и приятная на ощупь, а сквозь кожу едва выступает кость, которую Бьорн мягко поглаживает. Эрлендур улыбается, и Лодброк почти уверен, что именно эта улыбка — то, что он хочет видеть до конца своей жизни. Он наклоняется чуть ниже, и их носы почти сталкиваются, а Эрлендур смотрит ему прямо в глаза, поэтому Бьорн не может больше ждать. Он накрывает чужие губы своими, чувствуя улыбку сквозь поцелуй. Бьорн плохо умеет это, но и Эрлендур тоже не делает чего-то особенного, непонятного, так что они просто не торопятся, пробуя, раскрывая чужие границы. Эрлендуру нравится, когда его мягко кусают, Бьорн понимает, потому что принц втягивает воздух через нос и прижимается сильнее, когда Бьорн делает это. Он оставляет одну руку на лице, а другую перемещает ниже, обнимая Эрлендура за талию. Тот послушно позволяет прижать к себе и тихо стонет, когда Бьорн неуверенно облизывает его губы. Он никогда ни с кем не заходил до такого, поэтому боится сделать что-то неправильно, но Эрлендуру нравится все, что бы Бьорн не пробовал, и он активно отвечает, заставляя колени Лодброка подкашиваться от чувства, что все хорошо — Эрлендуру нравится он, нравится то, что он делает, и он не против делать это с ним в ответ. Когда они, наконец, отрываются друг от друга, Бьорн чувствует приятное тепло, разливающееся в легких. Эрлендур вдруг утыкается лицом ему в грудь и порывисто вздыхает, счастливо улыбаясь. Он бормочет что-то почти неслышно, и Бьорну приходится напрячь слух, чтобы услышать. — Я ждал, я так долго ждал… Сил сдерживать глупую улыбку у Бьорна больше нет.