Грешник

Святые смотрели со своих мест равнодушно. Они видели всякое, их дело — молиться Господу о грешниках, а не отговаривать от совершения греха. Чем больше смертные грешат, тем больше приходится о них молиться, тем больше святые при деле и востребованы. Так что, не будь они деревянными статуями, они могли бы даже отпускать прихожанам советы, как, где и насколько активно нарушать волю Божию. Но они были именно истуканами, местами даже растрескавшимися, и это даже слегка обидно, потому что Логан после телепортации расчихался из-за облака серы, а им хоть бы что. Курт сжал плечи Росомахи, пережидая, пока тот осмотрится и придёт в себя. Может, даже проблюется — его иногда здорово мутило после телепортаций. — Какого чёрта? — спросил Логан, когда наконец осознал, куда его привёл Курт. — Это грёбаная церковь. — Не просто церковь, mein Freund, — Курт отпустил его и закружился, перепрыгивая по спинкам пыльных лавок. — Баварские Альпы. Рядом на склоне горы — замок барона Вагнера. Мой замок. Только не новая вспышка «Я отомщу им всем». — Почему именно здесь, Эльф? — Логан двинулся за ним по проходу, сжав кулаки. Ему не нравилось происходящее, совершенно точно не нравилось. Но оно его злило и вне церкви, верно? И именно поэтому они оба оказались здесь. — Место грехопадения. Дом Божий, — Курт неожиданно оказался прямо перед Логаном, покачивая хвостом над головой. — Это красиво. — Ты, как ревностный католик, хочешь поднасрать лютеранам? — попытался пошутить Логан. Как будто он не видел правды, не хотел её признавать. — Это католическая церковь, — оскалился Курт. — Здесь я был зачат. Я рассказывал тебе, помнишь? — Я мало что помню, Эльф, — Логан рассеянно смотрел на Курта. Тот, продолжая ухмыляться во все зубы, шагнул еще ближе. На него сквозь витражные окна падали солнечные лучи, раскрашивая синюю шерсть яркими пятнами так, что казалось, будто Курт светится изнутри. Хотелось коснуться и проверить, не обожжёт ли. Не рассыплется ли самоцветами. Не развеется ли, как сон. Логан был не из тех, кто робеет перед своими желаниями, поэтому руку протянул. Под пальцами оказался прохладный мягкий бархат. Шерсть ещё не успела нагреться, отдав тепло при телепортации, и Курт мелко вздрагивал. То ли от усталости, то ли от холода, то ли от возбуждения. Конечно, он телепортировался сюда, чтобы что-то доказать себе. Или чтобы проверить Логана. А значит, Логану следовало быть настороже и поддерживать любую игру, которая отвлекла бы Курта. Любую. Собственно, это то, о чем они договорились. Курт прекращает досаждать людям за преследования, оставшиеся в прошлом, а Логан будет живым послушным Росомахой и пойдёт за Куртом, куда тот скажет. Или не скажет. Да хоть в ад, пушистый Эльф! Тем более, что они уже к нему как нельзя близко. Логан провёл ладонью по плечу Курта. Невинный жест, приятельская ласка. Кончики пальцев отметили неровности — мелкие проплешины над свежими шрамами, потёртости от брони. На языке замерло замечание о том, что надо бы лучше следить за шёрсткой. Когда тут следить. Курт обвил Логана хвостом и потянул вперёд. Медленно, но настойчиво, наверх, к алтарю. — Древо познания, — прошептал он, склоняясь к уху Логана. — Запретное, прекрасное. — И чего я о тебе ещё не знаю? — теперь шерсть Курта заливал свет верхнего витража, уже не распадаясь на яркие пятна. Вместо привычной тени Курта окутывало пламя. Он даже казался красным — почти. Возможно, из-за алтаря и связанных с ним воспоминаний. — Вот этого не знаешь, mein Freund, — хвост Курта зацепился за пряжку на ремне Логана, и та, глухо щёлкнув, расстегнулась. Возможно, слишком легко. Возможно, Курт был слишком увлечён, чтобы думать о таких вещах. Логан сквозь зубы втянул в себя воздух. — Эльф. Трёхпалые ладони легли на его щёки. — Ты делал это с ним, с другим мной, — сказал Курт. — С лучшим мной из другого измерения. Каково оно было? — Ты был мёртв, — попытался уйти от ответа Логан. — Какая разница — было или нет. И как было. Он не лучше тебя. — Теперь мёртв ты. И мне интересно, есть ли разница, — яркие жёлтые глаза горели одновременно и интересом, и страхом. Логан бы многое отдал, чтобы понять, чего боится Эльф. Того, что Логан действительно окажется мёртвым? Того, что сейчас произойдет здесь, на алтаре, если он не опомнится и не отступит? Того, что завтра или спустя мгновение наваждение закончится, и придет осознание всего сделанного, сказанного, подуманного? — Разница? — переспросил Логан. — Между мной и мной? Думаешь, я, как и Даркхольм, пришёл из другого измерения? — Я не хочу знать. Я хочу чувствовать, — хвост справился со всеми застёжками, но раздеваться полностью Логан не собирался, позволив джинсам просто упасть вниз, к ботинкам, частично задержаться у колен. Не то чтобы удобно, но большего он ни себе, ни Курту не позволил. И если остались в мире супергерои или в одно мгновение «исправившиеся» злодеи, то пусть бы они нашли решение проблемы спятившего мира побыстрее. До того, как Эльф зайдёт достаточно далеко. — Даже если ты скрулл, я хочу чувствовать, — продолжал Курт, касаясь носом щеки друга. — Как никогда. Я убью тебя потом, vielleicht. Но сейчас — я не хочу знать. Я замёрз. Как ты тогда, когда вызволял меня из мира мёртвых. Ты пришёл за мной, а не за Даркхольмом. Ты не мог выбирать. А если бы мог, кого бы ты спас? Меня? Его? Мелкого Ваггонера? — Заткнись, Эльф! — Логан тряхнул его за плечи. — Блядь, я пришёл к тебе. Только к тебе. И ты, блядь, жив, мальчик, загнавший душу. Я не смог тебя спасти, Эльф, уж прости. — Смог. Логан, я не говорил тебе, что продал душу, — трёхпалая рука спустилась к груди и ниже. Логан не смотрел вниз, он не отрывал взгляда от узкого лица с огромными жёлтыми глазами. — Я вернулся с того света, парень. Оттуда многое видно, — соврал Логан прямо в это жёлтое сияние. — Хорошо, — кивнул Курт. — Делай всё, чтобы я верил. Когда-то я пообещал тебе, что если ты зайдёшь слишком далеко, я умру, но попытаюсь тебя остановить. Но остановить меня пришёл ты. Смешно. Этот способ лучше, чем смерть, верно? Ты мог предложить мне удар когтями, а предлагаешь инцест. — Инцест? — Логан замер. — Мой брат Рейз, — ухмыльнулся Курт. — Ты трахнул мою мать, Логан. Рейз — твой ублюдок. Значит, и я тебе что-то вроде сына, а? — Блядь, — Логан зарылся лицом в шерсть на груди Курта. — Блядь, блядь… — Она такая, ja! — рассмеялся Курт. — Ты правда хочешь остановить меня, Логан? Разве я не стал лучше, посмотри? Разве я не похож на Даркхольма? Или на Рейза? На любого из твоих ублюдков? Любовников? Mein Gott! Разве это не то, чего тебе всегда хотелось? Разве я теперь не такой, как ты? Разве убивать тех людей, что пытались убить его, было не справедливо? Разве убить Крида, причинившего Логану столько боли, не справедливо? У всех спятивших героев сегодня в голове только их тёмные подавленные желания. У Курта Вагнера в голове только Логан. Единственный, кто может его остановить. Единственный, кто заставляет действовать. Центр чёртова мироздания. — Это пройдёт, браток, — Логан вошёл в него резко, прижимая к себе. Если парень хочет этого, он получит это. Здесь так здесь. Да, это лучше, чем смерть. Каждый изгиб его тела — жизнь. Каждый налитый силой мускул, каждая шерстинка, каждый шрам. И не хотелось думать о том, что на самом деле это не тело Курта. Тело Курта сгорело в погребальном костре на Утопии. А это было сплетено из хвостов и тел демонов, соткано из скверны, поднятой его отцом Азазелем из глубин ада. Душа Курта растворилась там же. Здесь давно не было Курта Вагнера, но Логан не хотел думать об этом, он хотел чувствовать. Они оба были насквозь фальшивкой, но скользили на алтаре, повторяя танец греха, который начал здесь Азазель. Вцепляясь друг в друга, рыча и вонзая клыки в плечи, руки, веря в то, что они оба живы и могут любить. Пусть так. Пусть вслед за кем-то. Пусть в перевёрнутом мире, где всё доброе внезапно стало злом, а злое познало, что такое раскаяние. Пусть завтра от всего этого останется только боль, холод и одиночество. Сегодня они жили и были настоящими — друг для друга. Сегодня хвост несуществующего Курта скользил по ноге несуществующего Логана. Сегодня руки живого Логана ласкали спину живого Курта. Завтрашний день пусть горит в аду, браток. Наверное, это произошло уже после того, как оба они кончили. А может, за несколько секунд до. Хотя, возможно, они просто не признавались себе, и всё закончилось уже тогда, когда они оказались в церкви. Рейвен помнила горящие красным глаза Курта, когда он пытался убивать. С момента встречи с Росомахой в глазах Курта был только расплавленный янтарь. Сейчас Курт лежал на алтаре, обессиленный, взмокший от пота и слёз, хвост плотно обвивал подтянутые к животу колени. Рейвен провела по его щеке уже своей, не росомашьей, ладонью. Шёрстка слипнется от соли, бедный малыш. Ничего, теперь всё будет хорошо, она ощущала это в глубине души. Грех её больше не беспокоил, а значит, и Курт будет в порядке. Всё таким же святошей, ждать своего чертова Логана. Она утёрла собственные слёзы и быстрым шагом покинула церковь. Поднять голову выше, спину прямо. Ничего не было, а всё, что было, было не с ней.