Мир, где жил Матвей Воскресенский

Матвей Воскресенский живёт в мире, где на улице развешаны листовке о пропаже совести, где талантливые люди — миф и нелепый слух, который переходит из уст в уста. Он живёт в мире, где человечество забыло, что такое человечность. Парень гулял по улицам в старых истёртых джинсах, порванной на груди футболке и в поношенных ботинках, которые за два года до этого носил его брат. Увидев такого человека на наших с вами улицах, мы бы скорее всего скривились, отошли от него и подумали бы что-нибудь скверное. Некоторые бы посочувствовали: «Он же ещё так молод!» А, может быть, даже постарались помочь. Но такие люди нынче редкость. Их так же сложно найти, как отыскать чиновника, который никогда не кривил душой, никогда не лгал и не брал себе чужое. Не подумайте, я не хочу никого оскорбить или оклеветать. Я же не сказала, что их совсем нет? Матвея не порицали за его внешний вид, так как это бессмысленно. В Изнанке города жили совершенно такие же люди. Они могли бы посмеяться над ним, но когда они заходили домой и смотрели в осколок зеркала, слезы самопроизвольно катились по их щекам, ведь по ту сторону зеркальной поверхности на них смотрел тот же самый «Матвей». Те же впалые щеки, тот же томный и голодный взгляд и та же неимоверная усталость, которая висла на спинах и периодически подставляла подножки. На главной площади стояли огромные часы, часовая и минутная стрелка которых лениво приближалась к восьми. Кроме Матвея на площади собрались все его остальные знакомые и соседи, которых он постоянно видел на улицах. Они стояли с маленькими мешочками, с написанным на нём адресом и фамилией. Такой мешочек был и у Матвея. Как только часы пробьют восемь часов, на улицу выйдут «корупы» — сборщики налогов, которые будут записывать к себе в лист, кто заплатил за право жить, а кто — нет. Матвей был чернее тучи, а его глаза щипало от нахлынувшего горя и чувства беспомощности. Этот небольшой мешочек был сегодня не просто мешком с деньгами, а предметом, в котором находилась жизнь его бабушки. Перед семьей стоял тяжёлый выбор: или купить лекарства, или заплатить налоги. Но выбор был очевиден. Надо было спасать жизнь старушки, надо было спасти ещё одну чистую и светлую душу. Но тогда бы их скоро настигли «корупы» и отправили в тюрьму или вовсе убили. Об этом знали все, в том числе и бабушка. Они могли бы купить лекарства на пенсию, но с ежегодной прибавкой в 20 рублей, цены в магазинах повышались на 40. Правительство могло бы просто перестать выплачивать пенсию. Всё равно эффект был бы тот же. — Бабуля, не может быть и речи об этом! — вспылил Матвей, вскочив с кровати, на которой лежала старушка. Бабушка грустно улыбнулась беззубым ртом. Осторожно встав, она сделала два неуверенных шага в сторону внука. От Константины Сергеевны пахло благородной старостью, а руки были покрыты отметинами тяжёлого, но честного труда. Она не хотела умирать, ведь он ещё так многого не видела. Константина Сергеевна хотела увидеть, как её внучек подрастёт, как он возмужает. Ей не терпелось рассказать супруге Матвея кулинарный секрет, она хотела убедится в том, что её Митя будет в хороших руках, на сколько это возможно в Изнанке. — Митя, дорогой мой. Я стара и скоро Чёрная меня заберёт, с лекарствами или без. А тебе, мой богатырь, надо жить и пытаться пробиться в настоящий город. Ты — самородок нашего времени, в твоей голове то, что необходимо людям. Расскажи им, что мечтать — это нормально. Что каждый человек достоин права на хорошую жизнь, люди должны хотя бы иметь возможность для достижения своей цели. Матвей был парнем очень серьёзным и чёрствым. Эмоции для него были так же незнакомы, как и шоколад или мясо. Но сейчас, он рыдал навзрыд. Матвей кивнул и, взяв из рук бабушки мешок, направился в сторону площади, громко захлопнув за собой дверь. И только подходя к площади, он понял, что забыл с ней попрощаться, ведь скоро пройдут её два «лёгких» часа, и без лекарств она начнёт задыхаться. — Мы стараемся на благо народа. Налоги идут на обеспечение вашей безопасности и достойной жизни. Матвей ухмыльнулся, дотронувшись до гематомы на щеке. Несколько дней назад парни из Города напали на него и стали избивать ради веселья. Матвей был силён и смог бы дать им отпор, но тогда бы на него подали в суд, на победу в котором он мог не рассчитывать. Вот какая безопасность, а про достойную жизнь и вовсе заикаться не стоит. «Коруп» поставил галочку около фамилии и выхватил мешок из рук Матвея. Тот изменился в лице и попытался вернуть его себе обратно. Но его остановила пощёчина. — Неблагодарная свинья! Матвей всхлипнул, поднимаясь на ноги. На часах — 8.19. Это было время, когда с лица земли пропала чистая душа. Это было время, когда погибла его бабушка. В толпе молодой человек встретился взглядом с Улей. Девушкой семнадцати лет с короткими белокурыми волосами, которые были забраны в два немного детских хвостика. Она помахала ему рукой и еле заметно улыбнулась, хотя её сердце было готово разорваться от радости встречи. Но Матвей этого не заметил, так как воспоминания накрыли его с головой. Он ощутил сладкий вкус её вечно холодных губ, её звонкий смех и лучезарную улыбку. Матвей сразу вспомнил их ночные разговоры ни о чем и планы по покорению мира. Но реальность снова отрезвила его, хорошенько пнув под зад. Рядом с Улей показался толстый мужчина, который беспардонно стал её лапать и шептать на ухо какие-то непристойности, а Уля спокойно стояла и никак не могла оторвать взгляд от Матвея, в последний раз любуясь его скулами, на каждом миллиметре которых она когда-то оставила по поцелую, его футболкой, которую он порвал по её неосторожности. Она пыталась запомнить его в мельчайших подробностям, чтобы потом этот образ помог ей прожить всю её оставшеюся жизнь. Люди разошлись, а на улице погасли фонари. На площади остался только Марк, который стоял, всматриваясь в пустоту. Перед глазами мелькала бабушка и Уля в объятьях своего мужа, за которого она вышла по расчету. Позади Матвея послышались шорохи. Быстро развернувшись, парень увидел Смелость, которая шла под руку с Решительностью. Они учтиво поклонились ему, приподняв свои цилиндры, а потом протянули газету и исчезли. Смахнув остатки слёз, парень поднял «Вестник». Его глаза бегали по странице, а потом парень сорвался и побежал в сторону дома, выбросив газету по дороге и торопясь исполнить обещание, данное покойной бабушке. Площадь опустела. Часы застыли на 8.19. Бедность и беспомощность затихли в людях до утра. Каким же роковым временем для людей была цифра 8, эта поднявшаяся с пола бесконечность. Для людей Изнанки эта цифра стала символом бедности и произвола властей. Как же хорошо, что мы не живём в мире Матвея. Хотя?.. Взгляните на свои часы, может наша восьмёрка наступит уже через пару часов или даже минут?