Кораблик

Весна. Все люди представляют её как прекрасную женщину, несущую тепло, первые листочки на деревьях и, конечно же, любовь. Солнце, дающее надежду на что-то прекрасное впереди, весной кажется самым теплым после холодной суровой русской зимы. Первые почки на деревьях, первые бабочки, первые одуванчики и тот характерный весенний запах, которым пропитан весь воздух, наполняют сердце тем долгожданным теплом, которого не хватало в течение длительного времени. Вся природа цветет и дышит, ты цветешь и дышишь вместе с ней. Но на самом деле, уже третий день за окном барабанил дождь вперемешку с мокрым снегом. Одни, пряча свои лица за высокими воротниками, спешили вернуться домой после тяжелого рабочего дня, другие уже допивали чашку горячего чая, сидя перед телевизором, звуки которого уже давно никто не слышал из-за уютного и такого желанного разговора с родными, третьи мечтали о теплом и ярком солнышке, которое завтра непременно выглянет из-за туч и одарит весь город своей улыбкой. Под звуки барабанной трели за окном он вчера и уснул. А сегодня утром настырный лучик солнца так и жаждал разбудить его. Он уже пробежал по всему телу актера, успев остановиться на лодыжке и пояснице, и сейчас упрямо светил ему в глаза. Андрей пытался отмахнуться рукой от солнечного зайчика, мешавшего ему спать, но с самого начала был обречен на неудачу. Пришлось открыть глаза и тут же зажмуриться из-за яркого потока света, ослепляющего их. Рожков забыл вчера задернуть шторы на окнах и сейчас жалел об этом. Вставать и исправлять ошибки прошлого не хотелось, и мужчина нашел выход. — Славка… Ты спишь? — шепот нарушил тишину комнаты, медленно заливающуюся теплым светом и оттого переливавшуюся. Ответа не последовало. Прислушавшись, мужчина не услышал даже давно знакомого сопения и насторожился. С трудом повернув голову в другую сторону, Рожков не обнаружил никого на противоположной стороне кровати. Подняв одеяло, как будто в самом деле веря, что Слава прячется под ним, мужчина вздохнул и провел рукой по уже потерявшей тепло и потому холодной простыне. «Где его носит? Опять чей что-нибудь придумал. И откуда в нем столько идей?» — уже привыкший просыпаться один Андрей перевернулся на спину и кулаками потер глаза. Сил встать с кровати не было, да и желания тоже, но мужчина, не желавший больше прятаться от солнца, переборол себя. Встав с постели, он неуверенной походкой, направился к окну. Несколько дней без нормального сна давали о себе знать, но сегодняшний концерт должен пройти безукоризненно, пусть даже для этого придется пожертвовать собственным здоровьем. Уже вплотную подойдя к окну, Андрей взял темные плотные шторы в руки, но что-то заставило его бросить взгляд вниз. Там он разглядел знакомую фигуру, медленно шагавшую по мокрому асфальту, не успевшему высохнуть за ночь. Оглянувшись назад, Андрей увидел висевший на крючке шарф Славы, который тот, видимо, в спешке забыл надеть. — Опять он без шарфа ушел. Миллион раз ему говорил береги горло. Ну что ты… он же лучше знает, что ему делать. А сам потом ведь ко мне приползает, когда простудится, — посылая агрессивные реплики силуэту внизу, Андрей все-таки задернул шторы и направился искать свою одежду. Все еще ворча себе что-то под нос, мужчина вскоре собрался, взял забытый шарф и вышел из номера. Желания быть узнанным не было, поэтому Рожков, поглубже запрятав лицо в воротник и опустив взгляд, остался ждать лифт. Через несколько минут он уже выходил из фойе знаменитой гостиницы. Свежий воздух тут же обдал лицо актера, а приятный аромат духов девушек, проходивших мимо, заставил улыбнуться. Примерно запомнив местоположение Славы, он направился туда. Андрей подавлял жажду наброситься на Мясникова прямо при встрече и отчитать, как маленького ребенка, вдоль и поперек за халатное отношение к собственному здоровью. Тот уже был в поле его зрения, и Андрей понял, что мужчина не просто бродит по улице в хаотичном порядке. С высоты пятнадцатого этажа гостиницы, он не смог разглядеть маленький белый кораблик, который уверенно бороздил просторы ручейка. Рожков был уже достаточно близко, чтобы рассмотреть эмоции его друга, шагавшего по лужам и следовавшего курсу крохотного лайнера. Смотря на Славу, на лице которого играла такая детская и невинная улыбка, заметив, что его глаза блестят от искорок, которые свидетельствуют о неподдельной радости и счастье, заполнявшем теплом его сердце, Андрей просто не мог не улыбнуться. Наверняка в голове у Славы сейчас описывается целая глава повести об отважном капитане и его знаменитом на весь мир корабле. Вот он удачно лавирует меж острых скал, слегка задев правый борт о каменистые породы утеса, а на этой странице уже сражается с мечом в руках с чудовищем, пытавшимся разгромить его судно и уничтожить весь его экипаж, но что бы ни случилось, этот смелый командир своего корабля продолжает свое движение вглубь неизведанных вод. Андрей, конечно же, не видел ничего из этого, он только с любопытством наблюдал, как Славка носком своего ботинка аккуратно пытался вернуть кораблик, севший на мель, вновь на воду, как по-детски топча и пугая ворону, пытался оградить свое судно от нападения, как, не смотря на дорогу, снова и снова наступал в лужи, как маленький ручеек, превратился в сильный поток воды и, подхватив легкий кораблик, понес его прямиком под колеса проезжающей мимо машины. Андрей беспокойно сделал пару шагов навстречу к другу и, осознав, что не успеет, закричал. — Славка… — его голос был заглушен сигналом автомобиля, и ошарашенный Вячеслав поднял голову в сторону звука. Недовольный водитель покрутил указательным пальцем у виска и объехал Мясникова, который не успел осознать, что произошло, и поэтому тревожно хлопал глазами, пытаясь понять, как из мира грез и фантазий, мира, где он штудировал воды океана, он попал в мир реальный, с гулом машин и слякотью под ногами. Нахмурившись и посмотрев вслед автомобилю, запоминая для себя его номера, словно выдергивание из собственных фантазий было уголовно наказуемо, он наконец-таки увидел обеспокоенного друга, который уже направлялся к нему. Актер хотел было уже улыбнуться и показать ему свое творение, которым он гордился, но, опустив глаза в поисках кораблика, заметил только мятый и грязный клочок бумаги, потонувший в луже. Улыбка, которая едва проглядывалась на лице, тут же исчезла, и уже в плотную подошедший Андрей не заметил в глазах ни одной искорки, когда Слава в растерянности поднял голову. Ражик бросил мимолетный взгляд на комок бумаги за его спиной и тут же посмотрел на друга. — Хочешь, я сделаю еще один, а? — его ласковый голос и приободряющая улыбка не нашли отклика на лице Славы. Тот лишь закачал головой и, смотря себе под ноги, поплелся к скамье, стоящей неподалеку. Только сейчас он заметил, что тот водитель, проезжая мимо, обрызгал его грязью по колено, но пачкать руки, отряхивая эту грязь, не хотелось, а платка или салфетки у него не было, поэтому пришлось смириться. Андрей шел следом за Мясниковым и не хотел нарушать его личное пространство, особенно сейчас, когда его так резко и безжалостно выдернули из собственных фантазий. Они оба сели на скамью с рядом лежавшей стопкой листов, скрепленных степлером. Ветер жаждал пустить парочку листиков в свободный полет, но вся стопка была ему не по зубам, так что несколько из них просто развевались на ветру. Рожков сразу же узнал в этих листах текст к сегодняшнему концерту, подчеркнув для самого себя, что не знает и половины. — Я просто хотел подучить текст, греясь на солнышке, — нарушил тишину Слава, — но не осилил и двух строк. Сегодня такая замечательная погода и такая совсем нерабочая атмосфера кругом. Все эти ручейки и лужи, я словно в детство вернулся. — Мне стоит ждать от тебя новой песни? — с улыбкой произнес Андрей, — про пиратов, сундуки с сокровищами и чудовищ? — Мне никогда не нравились пираты. — Когда мы пересматривали «Пиратов Карибского моря», и ты вызывал меня на сражения, махая невидимой шпагой у меня возле носа, ты так не говорил. Слава засмеялся от нахлынувших воспоминаний. И в самом деле, почему он представлял отважного капитана, когда мог придумать историю о морских разбойниках, приключения которых гораздо интереснее и опаснее? Андрей в это время перевел взгляд с улыбающегося лица Вячеслава вниз, на тот самый шарф, который был благополучно забыт его хозяином. Сложив его пополам и закинув Славке на шею, Андрей пытался продеть один его конец в другой. Мясников, вырванный из собственных мыслей в очередной раз за сегодня, вопросительно уставился на друга. — Сколько еще раз тебе надо сказать? Ты не сможешь спеть мне о пиратах, если простудишься, — мужчина продолжал возиться с шарфом, завязывая его на узел. — Тогда я буду петь о капитане. Рожков остановился и посмотрел в глазе мужчине, сидевшему напротив. Тот, не моргая, глядел прямо на него. Рожков дернулся, спеша приблизиться к мягким, сухим и таким ждущим поцелуя в этот момент губам Славки, но вовремя опомнился. Вокруг было слишком много народа… — Я бы слушал тебя каждый день, — наконец убрав руки от шарфа, еле слышно произнес Андрей. — Ты и так это делаешь, я же не замолкаю ни на секунду, — Вячеслав улыбнулся своей задорной улыбкой, и Рожков понял, что ему плевать на то, будет светить солнце или нет, ведь у него всегда с собой свое персональное солнышко. Вот оно. Сидит рядом. Улыбается. — Пойдем, а то заболеешь еще, вон все ноги сырые наверняка, — мужчина указал на сырые ботинки Вячеслава, а затем встал и, дождавшись, когда Мясников последует его примеру, направился к гостинице. Обернувшись он добавил, — Надо будет свозить тебя на море, на кораблики посмотришь. — Конечно, ведь капитан то у меня уже есть. Нет, не пираты, это всегда будут песни о бесстрашном капитане.