Of Cigarettes and Muddiness

      Ночь могла бы прийти медленнее... Один из префектов, ответственный за дежурство, с радостью захлопнул свои учебники и вышел, чтобы пойти на обход. По крайнее мере, так думали другие.       Белые клубы дыма, медленно выплывающие из его рта, когда он облегченно выдыхал, постепенно попадали на шероховатую каменную стену. Этот дым был таким пленительным и утешительным… Завораживающие узоры были неким миром, где он любил прятаться каждую ночь, и неважно: были обходы или нет. Они помогали ему позабыть о его невзгодах.       Неудивительно, что его соседи по комнате с некоторых пор жалуются на противный и крайне тошнотворный запах. Он возмущался вместе с ними, притворяясь, что его это интересует, и говорил, что, возможно, этот проклятый запах исходит от болотистого озера. Как же глупы были они, когда верили его предположениям! Знали бы они, каким был потрясающим этот слабый запах белесого дыма…       Да, Драко Малфой — сын помешанного на чистокровности Люциуса Малфоя, слуга Тёмного Лорда —, был зависим от маггловской штуковины — сигареты.       Он узнал о них несколько месяцев назад, когда Грэхэм Монтегю предложил ему одну сигарету после ужасного матча Слизерин-Гриффиндор. Он был так близок к снитчу, когда Поттер выхватил у него победу. Драко был в ярости: его команда почти что победила! Он даже написал перед матчем унизительную песенку об Уизеле и назвал ее «Уизли — наш король», но эти чертовы гриффиндорцы всё равно победили.       И всё по его вине.       С неохотой он признал, что был слишком рассеянным во время игры. Малфой был таким не из-за его однокурсников, распевающих во всё горло его песенку, или толпы соперников, бывших столь же свирепыми. Нет, толпа не сыграла совершенно никакой роли в его провале. Это был кое-кто из красно-золотых, за которым он следил.       Он смотрел, как молочный эфир плавал вокруг него, а потом исчезал в ночной темноте. Призрачные вихры, похожие на неуправляемые ведьминские вьющиеся волосы, заставили его вспомнить о недалёком прошлом. Он помнил, как смотрел на нее, сидящую в огромной толпе, с абсолютно нечитаемым выражением лица. Её глаза то и дело пытались найти одного законченного рыжеволосого придурка. Через некоторое время он понял, что она беспокоилась об Уизеле.       Он был так потерян, когда смотрел на нее, пытаясь запомнить аккуратные черты её лица, что не услышал мягкое жужжание крылышек снитча и то, как он сбежал от него в беспокойном воздухе.       И только когда красно-золотая толпа начала яростно кричать, он понял, что Мальчик-который-выжил поймал золотое сокровище. Он тоже увидел снитч, только вот намного позже. Поттер опередил его и сомкнул в своих руках крошечный мячик. Драко пытался вырвать его из цепкой хватки Поттера, но потерпел крах.       Нет, это была не его вина. Это была вина слишком красивой девушки.       К чёрту её и её соблазнительную грязь…       После игры он выпустил пар, провоцируя этих самодовольных гриффиндорцев. И, хотя шрамоголовый ударил его в живот, ему было приятно видеть, как Поттер и Уизли идут на ковер к МакГонагалл. Грейнджер смотрела на него с презрением. Она всегда так смотрела.       В ту ночь его товарищи по команде были необычайно тихи и даже не пытались с ним поговорить. Да и сам Драко ни с кем не хотел разговаривать. В конце концов, Монтегю подошел к нему, когда Малфой сидел в его постоянном месте в пустой гостиной, и спокойно спросил: «Кто она?», прерывая его ход мыслей об одной грязнокровке.       — О чём ты говоришь? — осторожно спросил Малфой.       — Я отлично понимаю, когда ловец затерялся в своих мыслях. Так кто же она? — спросил Монтегю снова.       — Никто.       — Ладно, кем бы она ни была, она должна быть слишком хорошенькой, чтобы заставить тебя быть слишком рассеянным.       Малфой промолчал.       — Вот, держи. Это успокоит тебя, — сказал капитан через некоторое время, протягивая ему вещь, которая стала его первой серьезной зависимостью. Он помнил, как с любопытством смотрел на сигарету, которую вертел в своих мозолистых пальцах.       — Мне не нравятся магглы, но я люблю их эту маленькую вещицу. Это сигарета.       — И что она делает? — спросил он, обеспокоенный тем, что держит в руках то, что сделали магглы.       — Смотри.       Он с любопытством уставился на парня напротив него, смотря, как тот поджег сигарету и из ее горящего конца начал идти белесый дым. Через некоторое время дым стал удушливым и тошнотворным.       — Как ты вообще можешь это терпеть? — спросил он, противно растягивая слова.       — Ты привыкнешь со временем.       И из руки сигарета переместилась в его рот. Постепенно он привык и начал наслаждаться ею. Сейчас он стоял здесь и затягивался своими печалями, а потом выдыхал их, раз за разом. Это был бесконечный и неизбежный цикл. И всё это время только одна мысль была в его голове — Грейнджер — причина каждой катастрофы в его жизни.       Красивая грязнокровка была причиной всех его провалов на протяжении долгих лет. Всё началось, когда они были всего лишь детьми; им было двенадцать лет, может, больше или меньше. Его отец вечно задавался вопросом, как пришлая грязнокровка смогла обойти его сына абсолютно по всем предметам, а Драко не смог ответить. Каждый год сценарий повторялся, будто заведенный. Он начал ненавидеть её, но, всё же, эта ненависть граничила с уважением.       На третьем курсе она ударила его в нос, и, о, Мерлин, каким мощным был этот удар! Его тайное уважение возросло ещё больше, если это вообще было возможно. Поэтому он и убежал без каких-либо ужасных обидных колкостей. К его сожалению, Драко понял, что никто, даже он — её заклятый враг, не мог ненавидеть её.       Грейнджер была силой во плоти, считал он.       Серые клубы дыма столпились вокруг него и скрутились в волнистые узоры, заставив его вспомнить об ещё одном славном воспоминании — Рождественском Бале.       Кружащийся белый дым вокруг него вдруг стал грациозной девушкой, одетой в старомодные голубые одежды. Одежды будто бы летели и придавали ей вид богини. Он видел её, танцующую и завораживающую абсолютно всех. Видел он и себя, пытающегося отодрать Паркинсон от своей руки. Это была та ночь, в которую все его взгляды относительно статуса крови изменились. Казалось, будто её грязная кровь светилась изнутри и делала её еще более красивой. Той ночью до него дошло, что он не только уважал и ненавидел её, но и начал немного увлекаться ею, а сейчас даже больше. Это чувство пожирало его внутри и снаружи, не прекращая ни на минуту.       Он хотел её.       Лёгкий ветерок развеял его мечты. Ночной воздух становился холоднее с каждой минутой, как он слышал чьи-то быстрые шаги, направляющиеся к нему. Молниеносно он задавил ещё тлеющую сигарету ногой. Он повернулся и увидел Грейнджер, стоящую напротив него.       — Малфой, мой обход закончен, так что я ухожу… — сказала она, но он не слышал, медленно подходя к ней.       Нужно было что-то сделать, прежде чем он потеряет её. Нужно сделать это прямо сейчас, прежде чем он упадет в её глазах. Он остановился напротив нее перед тем, как схватить её за плечи. Глаза Гермионы расширились от шока. Уже не было пути назад, ведь он сопротивлялся её соблазнительной грязи целую вечность.       Он посмотрел в её карие глаза в последний раз, прежде чем прижать к себе вплотную и обжигающе поцеловать. Она долго сопротивлялась, пытаясь оттолкнуть его, но Драко был непреклонен. Он не собирался сдавать сейчас, когда уже зашел настолько далеко. В конце концов, она немного расслабилась и потерялась в поцелуе, притягивая его еще ближе и зарываясь своими руками в его светлые и гладкие волосы. Драко углубил поцелуй, проскальзывая своим языком в её рот, фокусируясь на изгибах её губ и её маленькой спине; таких мелочах, чтобы запомнить её.       Они стояли там, и казалось, будто время остановилось для них и к тому моменту, когда он побежало вновь, они уже погрязли друг в друге. Постепенно он с сожалением отстранялся от неё, и оба открыли глаза.       — Что это, чёрт возьми, было? — почти прошептала Гермиона в тишине ночи.       А он ничего не ответил. Не то, что бы он имел смутное представление о том, что сказать. Просто она бы не поняла. Никогда не смогла бы понять.       — Спокойной ночи, Грейнджер, — ухмыльнулся он и начал уходить.       Она не пошла за ним.       Уходя и теряя себя в темноте, с горечью он понял, что ему никогда не будет достаточно её соблазнительной грязи.       И зажёг ещё одну сигарету.