Скажи мне, что это не с нами.

На первой полосе утренней газеты опять неприлично яркими красками пестрили фотографии знаменитостей и кричащие заголовки. С тех пор, как в один совершенно обычный день мир немного изменился – все встало с ног на голову. Но многое, особенно нездоровое влечение к желтой прессе, оставалось неизменным. Ивайзуми хмыкнул – в утренней газете на первой полосе была статья, что Огури Сюн и его жена Юу – не соулмейты. Опять. Журналисты всего мира словно сошли с ума и без устали строчили статейки про тех или иных знаменитостей, смакуя, кто из них оказался «истинной второй половинкой своего супруга», а кто до сих пор тщательно прятал свои запястья. Хаджиме перевел взгляд с дешевой и пористой газетной бумаги на свои руки. Немного выпирающие сухожилия и вены, загар, подчеркивающий рельеф – ничего необычного. Никакого браслета, из-за которого весь мир начал сходить с ума. Парень, хмыкнув, подхватил свою сумку и отправился в школу – начинать второй триместр последнего года обучения. Погода для сентября была необычайно теплой и солнечной. На улице было так хорошо, что хотелось замедлить шаг и не думать ни о чем, кроме ласковых лучей солнца и зелени, бушующей на газонах. Ивайзуми так и делал – неспешно шел, любуясь привычным пейзажем. Ровно до того момента, когда его обогнала парочка школьников, держащаяся за руки. В глаза сразу бросились их браслеты, матово мерцающие под кожей одним цветом. Хаджиме поспешно отвел взгляд, уверяя самого себя, что ему ни капли не обидно. Хотя, на самом деле, обида немного грызла его – хоть прошло и мало времени, но за этот период - чуть больше месяца - практически все люди, на чьи запястья падал его взгляд, обзавелись браслетами. Все началось через несколько дней после дня рождения Ойкавы. За двадцать четыре часа всю планету охватила непонятная и вроде безобидная магия. Ровно с началом дня на запястьях людей начали появляться странные браслеты – тонкие полоски светящейся изнутри кожи. Никаких инородных тел, введенных чипов и жидкостей, просто необъяснимое свечение. У девушек браслет проявлялся на левой руке, у парней – на правой. Подавляющее большинство отметило, что свет моргнул и затих, но у счастливчиков, находившихся в тот момент бок о бок со своей истинной любовью, браслеты мигнули и загорелись мягким свечением одного цвета. В итоге за месяц человечество сумело выявить лишь несколько сухих фактов: - браслеты есть у всех; - они являются чистой магией, а не химическим составом или чиповыми происками искусственного интеллекта; - светятся браслеты только у тех, кто хотя бы раз коснулся своего соулмейта; - при первом соприкосновении браслетов соулмейтов запястья будто магнитятся друг к другу примерно на минуту (наверняка это было задумано для еще большей демонстрации связи, специально для особо тугих); - как бы невероятно это ни звучало, но каждая пара браслетов имеет уникальный цвет, и перепутать их невозможно; - свет почти потухает, если вторая половинка при смерти, или исчезает в случае смерти, оставляя за собой серый след; - браслеты несут в себе только одну цель – указание твоего соулмейта. Нынешний ас волейбольной команды Сейджо мог добавить к этим фактам еще парочку: - Ивайзуми Хаджиме бессовестно проспал момент проявления своего браслета, и не знал, какого он цвета; - Ивайзуми Хаджиме еще не встретил свою половинку; - Ивайзуми Хаджиме втайне, даже от самого себя, очень боялся, что Ойкава Тоору уже встретил ее. Мимо пробежала девчушка, и запястье ее левой руки игриво сверкнуло тонким ободком цвета фуксии. Хаджиме лишь тяжело вздохнул. Оказалось, что мир до бессовестного прост, и бóльшая часть половинок жила достаточно близко друг к другу. Школьных летних каникул оказалось вполне достаточно, чтобы очень и очень многие узнали, кому они приходятся судьбой. Нельзя сказать, что это знание принесло только счастье, но все были взбудоражены мыслью, что на самом деле они не одиноки, и найти Того Самого теперь гораздо легче. Кто-то был счастлив и плакал от радости; кто-то довольно ухмылялся, говоря «я так и думал»; кто-то смотрел на свои руки неверящим взглядом, не зная, что делать; кто-то в слезах подавал на развод. Кто-то с жестким ежиком волос и зелеными глазами пытался понять, что он почувствует, когда увидит браслет на правой руке своего лучшего друга. На самом деле еще до начала летних каникул Ивайзуми понял, что в этом году он поставит точку в своих собственных метаниях. Долгое и тягучее осознание чувств наконец подошло к концу, и даже поутихла стадия отрицания. До начала летних каникул парень решил признаться, как объекту своих чувств, так и самому себе. До начала летних каникул. И именно в эти летние каникулы на мир свалилась эта долбанная магия! Хаджиме упрямо тряхнул головой, пытаясь настроиться на торжественную линейку и избавиться от навязчивых мыслей о соулмейтах и любви. Проклятые браслеты ощутимо пошатнули его уверенность в своих планах, и Ивайзуми теперь не знал, что ему делать. Стоит ли, подобно девчонкам, увести Ойкаву на задний двор школы и признаться? А может, поискать своего соулмейта и запереть свою влюбленность на замок? В том, что у них с Тоору браслеты разного цвета, Хаджиме ни на секунду не сомневался. Не бывает такого, чтобы лучшие друзья, выросшие вместе, да еще и парни, оказались судьбой друг для друга. Это совершенно нереально. Правда, светящиеся браслеты тоже были нереальными до недавних пор… - Ива-чан! – до боли знакомый звонкий голос начисто стер неприятные раздумья. Ивайзуми обернулся и совершенно не удивился Ойкаве. - Привет, - мягко произнес Хаджиме, направляясь в класс, - в этот раз ты первый нашел меня после линейки. - Она была кошмарной! – сразу же заныл Тоору, подстраиваясь под темп своего друга. – Серьезно, в этом году они могли бы придумать речь поинтереснее. Ивайзуми коротко улыбнулся, невольно задумываясь о своем выборе. Он пропустил мимо ушей добрую половину того, что болтал Ойкава, пока они шли к своему коридору. Когда тот поравнялся с дверью, ведущей в его класс, Хаджиме лишь коротко махнул рукой на прощание. Ойкава, лучезарно улыбнувшись, махнул правой рукой в ответ, и Ивайзуми почувствовал, как с его плеч сползает целая гора. Кожа на предплечье Тоору была абсолютно чистой. Ощущение пузырящейся смеси чувств из радости, паники и страха не отпускало Хаджиме пару уроков. Он был счастлив, что Тоору еще не нашел своего соулмейта, и одновременно боялся, так как представления не имел, что Ойкава об этом думает. Так получилось, что их разговор о мировой истерии включал в себя лишь пару фраз: [14:33:03] Ойкава-сан: Ива-чааааааан ты же слышал новости?? [14:38:11] 岩泉 一: Для начала привет. Для конца – типа того. [14:38:41] Ойкава-сан: Это получается, у всех есть своя вторая половинка? σ(≧ε≦σ) ♡ [14:39:23] 岩泉 一: Ну наверное. [14:40:33] 岩泉 一: Ты же наверняка уже всю информацию по этому вопросу прочитал. [14:40:48] Ойкава-сан: Всю официальную информацию, Ива-чан! Я не читаю глупые домыслы (￣ヘ￣) [14:41:18] Ойкава-сан: Чуть-чуть только если [14:42:19] 岩泉 一: (rofl) Откупившись от друга смайликом, Ивайзуми тогда умчался с мамой по Чрезвычайно Важным Делам, а по возвращении темы беседы сами собой сменились, и к разговору о браслетах никто больше не возвращался. Казалось, что Ойкаве было интересно только в момент сенсации, а буквально через полчаса он уже забыл про браслеты и вторые половинки, увлекшись чем-то новым. Лично они тоже об этом еще не говорили, так как Тоору опять уехал на все каникулы в какую-то тьмутаракань к бабушке, и друзья могли только переписываться. До сегодняшнего дня. Когда уроки, наконец, закончились, Хаджиме с видимым удовольствием закидал вещи в сумку и отправился в спортивный зал. Сегодня у них было собрание с тренерами и легкая разминочная игра. «Интересно, сколько я потерял в навыках за каникулы?» - думал Ивайзуми, проходя под навесом через внутренний двор, пока его не отвлек мелодичный возглас: - Ойкава-сан! – позвала девушка, мелькнувшая где-то среди невысоких деревьев дворика. - Да? – мягкий ответ весьма ощутимо кольнул Хаджиме, и тот стремительно перешел на бег. Только оказавшись в раздевалке в одиночестве, парень понял – он не хотел быть свидетелем возникновения нерушимой связи Ойкавы с кем-то другим. Конечно, признавшаяся ему девушка не обязательно (совсем не обязательно) была его судьбой, но лишний раз рисковать не хотелось. Тяжело опустившись на лавочку, Ивайзуми спрятал лицо в ладонях. Проклятые браслеты точно доведут его до ручки. И его чувства к Ойкаве – тоже. Похоже, только одному неудачнику удалось испытать на себе множество убийственных факторов одновременно, и имя этого лузера, конечно же, Хаджиме. Серьезно, вляпаться в историю с неразделенной гейской любовью к лучшему другу именно в момент переворота мира браслетами соулмейтов. Так мог только он. - Ива-чан? – внезапный оклик заставил Хаджиме подскочить на месте. На него обеспокоенно смотрел бесшумно вошедший в раздевалку Ойкава. - Черт тебя дери, Дерьмокава! Не пугай меня так! – огрызнувшись сильнее обычного, Ивайзуми как можно быстрее спрятал алеющее лицо в шкафчике. - Но я не сделал ничего такого, - с обидой в голосе ответил его друг, разворачиваясь к своим полкам. - Не сделал, - глухо буркнул Хаджиме, рвано стягивая с себя одежду и путаясь в спортивной форме. - Ива-чан, - настойчиво раздалось за спиной, - что происходит? - С чего ты взял, что что-то происходит? – раздраженно бросил парень, путаясь в рукавах олимпийки с четверкой на спине. - Я же вижу, - уже мягче сказал Ойкава, кладя руку на плечо друга и разворачивая его лицом к себе. В этот момент они оба почувствовали приятное, сладковатое тепло на запястьях правой руки. Хаджиме, не веря своим глазам, смотрел, как все настойчивее разгорается нежно-бирюзовая полоска на его руке. Ойкава, окаменев, так же смотрел, как его запястье сияет точно таким же бирюзовым браслетом. Ивайзуми, первым отойдя от шока, вспомнил все факты о таинственных браслетах, и осторожно прикоснулся своим запястьем к запястью Тоору. Браслеты, на мгновение разгоревшись ярче, сцепились друг с другом. Ошибки быть не могло – Ойкава тянул руку назад, но рука Хаджиме примерно минуту не отцеплялась от него, даже когда Ивайзуми тоже попытался разорвать связь. Когда магнетизм, наконец, прошел (минута показалась как минимум вечностью в квадрате), Тоору, вглядевшись в лицо Хаджиме, отшатнулся от своего друга, хватаясь за голову. - Ойкава? – удивленно позвал Ивайзуми, на что незамедлительно последовал вскрик: - Нет! Ива-чан, скажи мне, что это не с нами! В глазах Ойкавы плескалась непонятная боль, и Хаджиме почувствовал, как все внутри застилает горечью. И он поступил так, как поступал всегда: - Наверное, это какой-то сбой. Давай сделаем вид, что ничего не произошло, - вытолкнув из себя эти слова, Ивайзуми резкими шагами прошел к выходу, оставляя окончательно сбитого с толку Ойкаву наедине с собой. На собрание капитан так и не явился, и Хаджиме, переступив через себя второй раз за один вечер, выгородил его перед командой и тренерами. Никто даже не подумал об обмане, и это было еще хуже. Отвратительнее этого были только улюлюканья Макки и Матсуна, заметивших мягко светящийся браслет на руке аса. Только в конце тренировки Хаджиме понял, что более продуманный Яхаба избежал подколок простой уловкой – надел напульсник. На следующий день Ойкава пришел в школу с перебинтованной рукой, а на все вопросы отшучивался в стиле, что и ему должно было не повезти хоть раз. Все жалели предполагаемо поврежденную руку капитана команды, пока ас пытался справиться с горькой обидой и злостью от слов «не повезло». Домой Ивайзуми непривычно шел один. Тоору избегал его, да и Хаджиме не горел желанием общаться после произошедшего. «Мечты сбываются, да, придурок?» - спрашивая самого себя, Ивайзуми уже ненавидел ответ. Сбываются, да еще как. Только вот тщательно скрываемая ото всех мечта сбылась так по-дурацки комканно и принесла лишь горькую потерю. То, что многолетняя дружба разрушена, было ясно, как день. Реакция Ойкавы, смесь брезгливости с шоком, говорила сама за себя. Хаджиме прекрасно знал о нормальной ориентации своего лучшего друга, и до недавних пор прекрасно знал о своей нормальной ориентации. Но в итоге весь мир перевернулся вверх дном, и, пока все понемногу находили свое место в новом порядке, Ивайзуми уверовал в то, что он так и будет глупо болтаться где-то в подпространствах. Да, он будет все так же защищать и выгораживать Тоору, потому что это – лучшее, что он умел делать, и то, что он хотел делать. Ивайзуми всегда заботился о своем друге, даже когда было больно. Даже когда было невыносимо, как вчера, или как сегодня, когда в голове снова всплыл крик «Скажи мне, что это не с нами!». «Скажи мне, что это не с нами» - Хаджиме хотел сказать те же самые слова с диаметрально противоположным смыслом, но понимал, что уже никогда не сможет. Бирюзовый браслет неприлично ярко мерцал в осенней ночи, и хотелось содрать с себя кожу, лишь бы не видеть этого. Начало осени было мерзким нераспутываемым клубком одинаковых и совершенно бездумных отрезков времени. Проходили дни, которым Хаджиме терял счет. Днем он на автомате ходил в школу, учился, тренировался, не говорил с Ойкавой, избегал попыток Макки и Матсуна их помирить, иногда веско думал «похоже, тупик», а ночью то тупо смотрел на тонкий ободок правого запястья, то неистово тер кожу чем попало, до крови. Не помогало. Бегство от Тоору тоже не помогало. Похоже, жизнь увлеченно, с улюлюканьем, катилась по крутой наклонной прямо в бездну. Хаджиме теперь знал – он никогда не сможет быть счастлив. Тонкая полоска бирюзы стала смертным приговором. Тоору отказался от него, а быть с кем-то, кроме своего соулмейта, больше не представлялось возможным. Да и даже если бы было возможно, Ивайзуми не стал бы. Если бы было возможно, Ивайзуми избегал бы Ойкаву всю оставшуюся жизнь, но этот засранец, похоже, все решил сам. Совершенно внезапно прервав неделю абсолютного молчания, Тоору подошел к своему другу на перемене и без тени улыбки сказал: - Во время большого перерыва буду ждать тебя в месте А. - Но… - хотел было возразить Хаджиме, но парень уже развернулся и шел в свой класс. Ивайзуми ничего не оставалось, как дождаться перемены и пойти в одно из их секретных мест. Еще в средней школе они облазили комплекс Китагавы Дайчи и нашли укромные места, каждому из которых дали свой шифр. Тогда это было детской игрой. В старшей школе друзья повторили исследования, подобрали шифры и пользовались ими, когда не хотели, чтобы их отвлекали назойливые фанатки Ойкавы и не менее назойливые Макки с Матсуном. Пробираясь на крышу одной из подсобных построек, маркированной ими как А, Ивайзуми думал, что ему предстоит серьезный разговор, раз Тоору позвал его именно сюда – как можно дальше от наибольшего скопления людей. Ойкава уже ждал, облокотившись на металлическое ограждение крыши. Немного в стороне лежал размотанный с руки бинт. В глазах юноши не было ни искорки привычного веселья, а уголки губ были несвойственно ему опущены. Тоору даже не пытался казаться расслабленным. Невольно нахмурившись от такой картины, Ивайзуми остановился в паре шагов от друга и молча смотрел на него. - Хаджиме, - надтреснуто-горько начал Тоору, отталкиваясь от перил, - я хочу сказать кое-что. - Говори, - язык слушался с трудом, поэтому вышло даже грубее, чем обычно. - Я вижу, что происходит, - Ойкава смотрел прямо и бесстрастно, - и мне это не нравится. Я вижу, что ты в ярости. Поэтому дай мне просто выговориться, и я обещаю больше никогда не беспокоить тебя. - Говори, - кивнул Ивайзуми, готовясь к еще одному удару под дых. - Я вижу, что этот браслет, - бирюза сверкнула на запястье Тоору, - тебя шокировал. Я тоже не ожидал подобного, но… надеялся. - Что? – выдохнул удивленный Хаджиме, вскидывая взгляд на друга. - Просил же не перебивать, - поморщился Ойкава и продолжил. – Я понял, что ты мне нравишься не как друг, а как… любовник, около полугода назад. Я пытался понять, что ты чувствуешь, но не смог, и думал все тебе рассказать, но приключилась эта история с соулмейтами… Я испугался. Я испугался, что ты уже знаешь, с кем ты, и что ты исчезнешь, я хотел тогда спросить, но не сумел… Тоору начинал нервничать и запинаться, глотая воздух, но Хаджиме терпеливо ждал. - А потом появилось это, - нервный рывок манжеты выше по предплечью, - и твое лицо было таким злым, что я сразу все понял. Тогда я не сдержался и попросил тебя сказать, что это не с нами. Я и сейчас надеюсь, что это не с нами, но… я все понимаю, - грустно закончил Ойкава, опуская голову. - Что – не с нами? – резко спросил Хаджиме. - Эта история. Об ошибочных соулмейтах, - с явным неудовольствием ответил Тоору. - Ты опять какого-то бреда начитался? - Это не бред, а возможное развитие событий! - То есть ты думаешь, что эти знаки на наших руках – ошибка? - Ты же сам это сказал! – воскликнул Ойкава, нервно сжимая кулаки. - Только потому, что ты попросил. «Скажи мне, что это не с нами», - жестко напомнил Ивайзуми, смотря другу прямо в глаза. - То есть ты… - недоверчиво начал Ойкава. - Скажи мне, что ты чувствуешь, - властно потребовал Хаджиме, перебивая. - Я… влюблен в тебя, - с отчаянием, но тихо, не отводя глаз, сказал Тоору. Ивайзуми почувствовал, как нестерпимое напряжение внутри него разом ухнуло куда-то вниз и исчезло, позволяя, наконец, расслабиться. Хотелось глупо улыбаться и отвечать взаимностью, но еще больше хотелось врезать этому придурку. Хаджиме, подобно быку, рванул вперед, хватая друга за ворот рубашки, и от всей души толкнул его на перила. Ойкава зашипел от боли и хотел было вырваться, но Ивайзуми зло и колко спросил: - Ты какого черта за меня все решаешь? Лицо злое? Ты все понял? А поговорить не судьба была? - Я боялся! – обиженно воскликнул Тоору, цепляясь за руки Хаджиме. - Ты избегал меня! - И ты тоже! В карих глазах плескалась та же боль, что и тогда, в раздевалке; зеленые сияли чистым гневом. Хаджиме перехватил Ойкаву за плечо и притянул к себе. - Я хотел тебе признаться перед началом семестра. До всей этой билиберды с браслетами. Дальше – сам знаешь, - сухо и нервно высказал Ивайзуми. Совсем не так, как хотел. Совсем не так, как хотел, но получил то, что хотел. Ойкава потерял дар речи [хоть раз в жизни] и неотрывно смотрел на Хаджиме. Карие глаза затопили неверие, удивление и счастье, много-много золотых искорок счастья. Тонкие пальцы вцепились в широкие плечи Ивайзуми, и Тоору на одном дыхании выпалил: - Это все – с нами? - С нами. А ты – чертов придурок! – зло оттолкнув от себя уже больше, чем друга, Хаджиме спешно направился к лестнице. Ойкава не стал его останавливать, но и не стал говорить, что кричаще-красные уши сдали Ивайзуми с потрохами. Хаджиме не стал говорить, что счастливый смех Ойкавы было слышно и на первом этаже. В этот день Матсукава и Ханамаки не предпринимали попыток помирить капитана и аса, так как одними из первых заметили положительные изменения в их молчании. В этот день Ивайзуми шел домой не один – Ойкава уже поджидал его у школьных ворот. В этот день Хаджиме впервые шел с кем-то, кроме родителей, за руку, и впервые в густых сумерках осени браслет на его правой руке вторил бирюзе браслета Тоору. В этот день двое лучших друзей одновременно тихо сказали: «Скажи мне, что это с нами», боясь, что реальность перепуталась со сном. В этот день Ивайзуми впервые приводил Ойкаву в чувства не ударом, а более нежным способом. В этот день начался новый виток их истории, освещаемый матовым мерцанием двух бирюзовых лент.