Понять Приддов

- Герман, ты за свою жизнь прочел много романов? Жермон вздрогнул. Оказывается, последние несколько минут он тупо пялился на закрывшуюся за полковником Приддом дверь. Оставалось надеяться, что парень спокойно доберется к себе, и сможет отдохнуть в одиночестве после того допроса, что учинили они с Ойгеном. Еще одного разговора, даже дружеского или шуточного не выдержат даже самые ледяные нервы. Но не набиваться же в провожатые и охранники, в самом-то деле, потому что его общество и сочувствие Валентину тоже ни к чему. Замкнутый круг… Сам Жермон тоже чувствовал себе препаршиво, мысли о собственном отъезде из дома никак не желали укладываться назад, на дно памяти. Если Ойген заметил это и решил развлечь легким разговором, не имеющим отношения к актуальным проблемам, то выбрал престранную тему. Их домашний учитель мэтр Капота десятками выписывал из столицы произведения новейших сочинителей и читал их с Иорамом и Ги. Он утверждал, что для молодых людей важно создать привычку читать, пусть даже это будут самые легкие и развлекательные книги, вкус и разборчивость придут позднее. На самом деле Жермон полагал, что читать ерунду якобы по долгу службы да еще и за чужой счет, а потом с апломбом критиковать литературный стиль и утверждать, что сам бы мог написать гораздо лучше, если б захотел, доставляло немалое удовольствие самому учителю. Впрочем, несколько книжек особо дождливыми вечерами прочел и он. Разумеется, его больше интересовали приключения героев, чем изысканность литературного стиля, некоторые были забавными, и увлекательными, некоторые глупыми и неправдоподобными. Порой автор имел самые превратные представления о повадках диких животных, моделях пистолетов и методах ухода за лошадьми и несчастные герои вынуждены были проделывать совершенно невозможные вещи… Но при этом в чем-то мэтр Капота был прав – иногда явные нелепости и ошибки автора ничуть не мешали получать удовольствие от книги, а иногда изъяны не находились, но чтение вгоняло в сон. Жермон виновато улыбнулся и неопределенно пожал плечами. Ойген же невозмутимо продолжил. - Я не сомневаюсь в честности и благородстве полковника Придда. Он не стал бы врать и клеветать на покойных родственников. Он действительно считает, что Джастин Придд был убит по приказу его отца. Но в то же время я считаю означенного полковника весьма умным, наблюдательным и умеющим делать логические выводы человеком. - Почему «но»? – удивился Жермон. - Умный и честный – разве это такая уж невозможная редкость для молодого человека? Мысль, что Ойген Райнштайнер действительно так думает, вызывала раздражение и разочарование. Равно как и осознание, что ему самому никогда в жизни не пришло бы в голову усомниться в словах Валентина. А Ойген, оказывается, успел обдумать и такой вариант. - Я не был лично знаком с герцогом Вальтером Приддом, однако слышал о нем исключительно как об умном, рассудительном и сдержанном человеке, привыкшим тщательно планировать свои действия. Предположим, он действительно счел нужным убить своего наследника спустя несколько месяцев после их ссоры. - Что значит «предположим» если ты вроде бы только что сказал, что веришь словам Валентина?! – вырвалось у Жермона. - Я сказал, что верю в его честность, а не в то, что сказанное им – правда, – невозмутимо ответил Ойген и продолжил. - Допустим также, что Вальтер Придд пренебрег мыслью, что сбежавший наследник служит в действующей армии, посему есть немалый шанс, что он и так будет убит в бою, и решил принять меры немедленно. Если смерть Джастина – дело решенное, логично было бы послать убийцу прямо в Торку. Однако Джастина вызывают домой. Причем в сопровождение ему назначают как раз предполагаемого исполнителя убийства – тогдашнего графа Гирке. Опять же, у убийцы была масса возможностей организовать смерть спутника по дороге, но он ими не воспользовался. Джастин Придд благополучно добрался до родового замка и был убит в тот же вечер. - Может быть, смерть наследника еще не была окончательно решенным делом? – Попытался напрячь мысли Жермон. – Старый Спрут давал ему последний шанс раскаяться и извиниться, а тот отказался. - Это было одним из моих предположений, – одобрительно кивнул Ойген. – Но сегодня мы узнали, что отец с сыном так и не встретились. У Вальтера Придда не было возможности предъявить свой ультиматум, равно как и у Джастина – его отвергнуть. - Возможно, письмо… - Вижу, ты начинаешь думать. – Показалось, или в голубых глазах появились искорки азарта? – Но письмо с таким же успехом можно было переслать и в Торку или вручить по дороге. Более того, тогда Вальтер Придд доверял наблюдать и оценивать реакцию наследника и принимать окончательное решение о его немедленном убийстве другому человеку. - Да, не похоже на то, что мы знаем о нем, – вынужден был согласиться Жермон, и вдруг его осенило. – Тогда получается, что кто-то в замке очень не хотел, чтобы Джастин встретился с отцом, поэтому-то его и убили так спешно! Вот только как можно теперь выяснить, кому мешал бедняга? - Очевидный факт, что больше всех живой и прощенный Джастин Придд мешал Валентину Придду унаследовать титул, но вопрос вовсе не в этом. - А в чем?! - Жермон был поражен легкостью, с которой его друг произносит такие ужасные вещи - В том, почему умный и честный Валентин отвергает такую логичную гипотезу. -А он отвергает? Мы же его об этом не спрашивали. Жермон решительно потянулся к бутылке и подлил себе вина. Что угодно, чтобы отвлечься. Если бы он сам по приезде в Торку только и делал, что прикидывал так и этак, кто, когда и что именно наговорил про него отцу… Б-р-рр… Проще уж сразу под вражеские пули. Да ведь Джастин, говорят, и полез… - Мы же договорились считать, что юноша сказал правду о том, кого считает виновным. И что он умен и рассудителен. – Ойген, видно почувствовав состояние собеседника, говорил медленно, как маленькому ребенку. Это было даже не обидно. – Значит, ему не могла не придти в голову та же мысль, что и тебе, тем более у него было гораздо больше времени на обдумывание возможностей. -Я уже совсем запутался. – Если б не тема разговора, самому стало бы смешно, насколько неожиданно жалобно прозвучал собственный голос. А вроде бы взрослый усатый дядька. - Тебе и так и не так, и сяк не эдак. Как это называется - Жермон прищелкнул пальцами, вспоминая. В свое время домашний ментор уделял гораздо большее внимание высокой словесности, чем скучной математике, а зря. Без философских бесед он прекрасно до сих пор обходился, а вот делать расчеты, оказывается, совершенно необходимые артиллеристам, пришлось срочно учиться уже здесь, на севере. – Несовместные условия? Полковник Придд по-твоему все же не может быть сразу и умен и нелжив? - Я имел в виду вовсе не это. – Даже сейчас в ровном как обычно голосе Райнштайнера не ощущалось раздражение. – Я полагаю, что он знает, или думает, что знает, о некотором обстоятельстве, которое придает предполагаемым поступкам герцога Вальтера смысл. И предлагаю тебе порыться в памяти – может ты когда-нибудь слышал или читал о чем-то подобном. Романы, друг Герман, не так далеки от жизни, как кажется многим. Это сначала автор старается для увлекательности придумать нечто странное, никогда не бывалое. Но потом роман читают много людей, и вспоминают этот вымысел как пример действия, как нечто бывшее, как совет. Ты наверное слышал сетования некоторых поборников нравственности, что пьесы моего знаменитого земляка Дидериха не просто соблазнили многих людей решить свои проблемы, отравив недруга, но и подсказали, как изготовить и подсыпать яд. - Ага, а стражу - распознавать признаки отравления и находить преступников. Нельзя сказать, что то на то и вышло, но… – Подкрепленное вином воображение Жермона выдало наконец идею. – Может быть, какой-то магический обряд? Провинившийся наследник должен был умереть в определенном месте. Придды – древний род. А ты сам… - А я сам не чужд древней магии, - подтвердил Райнштайнер. – Волны, скорее всего, помнят больше меня, но, насколько мне известно, Древние Силы дают всего четырежды четыре дня сроку на то, чтобы люди разобрались с виновным сами. Если, по мнению главы рода, Джастин совершил нечто позорящее свою кровь перед отъездом, то казнь непозволительно запоздала. А если предполагаемый проступок был совершен беглым наследником уже в Торке, то как Повелитель Волн успел узнать об этом? И шестнадцать дней слишком мало для дороги в три конца. - В три? - Неведомый доносчик из Торки в Васспард, - Ойген для наглядности загнул палец, - граф Гирке из Васспарда в Торку и граф Гирке с Джастином обратно. - А вдруг старый герцог увидел сон? Это же магия. – Жермон сделал неопределенно-широкий жест, чуть не расплескав вино. – За 16 дней туда-сюда как раз можно успеть. Но тогда… тогда получается, что я предполагаю, что Джастин Придд действительно сделал что-то очень дурное. А я не… - он осекся от стыда. Только что он в мыслях попрекал Ойгена, а сам… - Я понимаю, что ты хочешь сказать, друг мой. Иногда цепь рассуждений незаметно заводит в странные области, и важно понимать, когда ее следует безжалостно оборвать и вернуться на несколько звеньев назад. А чтобы совсем тебя успокоить, я скажу, что знаю о древней магии и ее приверженцах еще одну вещь. Форма обряда важна, ни один знающий не посмеет изменить без крайней необходимости ни одно слово, ни одну деталь. А в гальтарские времена огнестрельного оружия не существовало. - Герцогиню Придд ведь звали Ангеликой? – раньше Жермон никогда не находил удовольствия в построении воображаемых конструкций, но этим странным вечером азарт друга передался ему, подстегивая память и воображение. Тем более, хотелось загладить впечатление от недавних дурных мыслей. – Кажется я припоминаю роман, главную героиню которого тоже звали именно так. И там, – он наморщил лоб, – эта Ангелика случайно подслушала заговорщиков, и чтобы помешать их коварным планам, выкрала у них шкатулку с ядом и документами и спрятала. Потом Главный Злодей сам не мог найти пропажу, но ужасно боялся, что ее сможет найти кто-то другой и отдать королю свидетельство его измены. Поэтому он не мог эту Ангелику убить и даже ее несколько раз спасал от других злодеев. Продать тайну она не соглашалась, опасаясь, что он заплатит, но потом отомстит. Тогда он постарался подстроить ситуацию, чтобы она сама захотела проверить свой тайник, а он за ней тайно проследит… Не помню уже, чем дело кончилось, - Жермон махнул рукой и обеспокоенно глянул на Ойгена. – Понимаешь? Джастин – это Ангелика! То есть… - Ты хочешь сказать, что Джастин перед отъездом спрятал в Васспарде нечто, что Придды не хотели бы ни потерять насовсем, ни отдать в чужие руки? – северянин проявил редкостную догадливость. - Да! А в дальнем конце парка был его тайник! Вот как все сходится! Перед разговором с отцом он пошел проверять, на месте ли еще его козырь. А Вальтер на самом деле и не собирался прощать отступника, и оставил брату четкие инструкции, что как только пропажа будет найдена… - Герман, но так ты опять для начала подозреваешь Джастина в преступлении против семьи. В краже и шантаже. Героиня твоего романа хотя бы имела дело с чужими людьми. Но энтузиазм Жермона не проходил. - Почему сразу в шантаже? – возразил он. – Возможно всего лишь в спасении. Вот, например, те документы, которые обнародовал Валентин перед своим отъездом из столицы. Письма королевы Бланш, в которых говорится, что агарисские Раканы никакие не Раканы. Ну кто мешал Приддам сообщить это много лет назад? Ведь никого вреда их роду бы это не принесло. - А Раканам принесло б, - негромко сказал Ойген. - Да ну, - Жермон и впрямь увлекся, - Ну перестали б считаться претендентами на престол. Целее были бы и спокойнее жили. Шансов у них и так не было никогда и никаких, - Жермон осекся и неловко продолжил. – В общем, допустим, Придды 400 лет хранили-хранили, Вальтер вообще захотел их уничтожить, а наследник поругался из-за этого с отцом, забрал и перепрятал… А Валентин выполнил, так сказать, завещание Джастина. - Я понял твою мысль. – Кивнул Ойген. – Это интересно. Но самому Жермону интересно уже не было, азарт схлынул, и недавние фантазии снова показались романтической глупостью. А ведь есть совсем простой и циничный ответ. Всего-то навсего… Теперь собственный голос показался Жермону серым и тусклым. - Валентин Придд уверен, что убийство совершено с ведома и согласия отца, потому что тот не расследовал происшествие. Я не об официальном объявлении, а о розыске внутри замка, за запертыми дверьми, так сказать. И с еще одним «несчастным случаем» в финале. - Вот именно, - снова согласился Ойген. Ничем его не проймешь. – Ранее ты очень верно выразился, Герман, «не так, не сяк». Таинственность к лицу кокетке на маскараде, а не судье и правителю. Если смерть Джастина - казнь, долженствующая служить уроком и назиданием остальному роду – почему даже новый наследник не знает, какую роковую ошибку или преступление совершил предыдущий? А если же Вальтер был сыну не справедливым судьей, а коварным убийцей, желающим оставить в тайне свое преступление, ему ничто не мешало для отвода глаз сымитировать расследование и даже назначить какого-то бедолагу виновным. Ойген разлил по бокалам остатки вина. - Пожалуй, я тоже расскажу историю, Герман. Не из романа, но довольно старую. Один барон был найден мертвым в собственном замке. Врач заподозрил отравление. Все в округе знали, что покойный не просто изменял жене, но и селил любовниц в своем замке, требовал, чтобы баронесса и ее младшая сестра относились к ним как к почетным гостьям, с радушием и гостеприимством, и выражал недовольство и удивление, когда женщины под его крышей ссорились. Опрос слуг показал, что в этот день в обеденном зале произошел особенно крупный скандал. Барон заявил, что свояченица уже вошла в возраст, и что он желает устроить ее брак как можно скорее, пока она не научилась у старшей сестры дерзить мужу. Девица в ужасе разрыдалась, старшая сестра упрекнула мужа, что это он ведет себя дурно и порочно, любовница тоже не осталась в стороне… Все улики указывали на баронессу, она не отрицала свою вину и была осуждена. Потом, спустя много лет, выяснилось, что она была невиновна. В силу некоторых обстоятельств она подумала, что яд барону подлила ее сестра и решила взять вину на себя. Она считала, что та в силу возраста сама не осознает, что натворила. Невинная девочка понятия не имела, что сестра ее подозревает, и поэтому не развеяла ее заблуждений. Отравительницей же оказалась обиженная любовница. Оказывается, разозленный барон решил, что она тоже стала слишком дерзка, и приказал ей до ночи убираться из замка, оставив подаренные им драгоценности… Впрочем, привлечь ее к ответственности так и не удалось. Они допили оставшееся в бутылке вино, и Жермон наконец решился прервать затянувшееся молчание. - Ты допускаешь, что старый скользкий спрут Вальтер Придд мог предпочесть выглядеть сыноубийцей в глазах не только чужаков, но и собственной семьи, защищая от дурной молвы кого-то? - Говорят, герцог любил свою жену… И у Валентина есть еще и младшие братья... Мне сложно представить себе почтенную герцогиню, палящую из окна по воронам в парке… Жермон невольно хмыкнул. - И случайно убивающую человека, скрытого кустами, но под этим небом бывает разное. Мужчины помолчали еще. - И что же теперь? – не выдержал южанин. – Не могло же произойти все это сразу! Как определить из логичных ответов истинный? Ойген не ответил. Да этого и не требовалось.