Полицейский медиум

До конца рабочего дня была еще пара часов, но Штольман не был уверен, что Миронова после сцены в микроавтобусе не убежала домой. Правда, он не знал, что хуже – если она ушла или если осталась и сейчас плачет в кабинете. Но тянуть с объяснением он не мог и не хотел. Штольман остановился на секунду, вздохнул и решительно постучал, а затем нажал на ручку. Дверь поддалась. Он вошел в кабинет и окинул его взглядом. Помещение был совершенно казенным – ни горшка с цветком, ни какой-нибудь безделушки на столе. Даже кружки для чая не было видно. Компьютер, стопки аккуратно разложенных бумаг, канцелярский набор в безупречном порядке – образцово-показательный кабинет робота, а не молодой женщины. Миронова не сидела за столом, а смотрела в окно. На звук она обернулась и Штольман увидел сухие глаза и непроницаемое выражение лица. - Анна Викторовна, я должен вам кое-что сказать, - начал он. Миронова продолжала молча смотреть на него, ожидая пока он подходил к ней. - Я должен… я хочу извиниться. Я не знал о пережитой вами трагедии, в результате допустил крайне бестактное замечание. Приношу вам свои извинения. - Все в порядке, Яков Платонович, - спокойным и прохладным тоном ответила девушка. – Вы действительно не знали и ни в чем не виноваты. Штольман вновь обратил внимание на ее волосы. У него мелькнула мысль, каково будет запустить пальцы в кудри Мироновой, когда они отрастут. «Нашел о чем думать, идиот», - обругал он себя. В кабинете повисла неловкая пауза. Миронова после обмена формальностями явно считала разговор законченным. - Ну, тогда я пойду… - направился к выходу Штольман, но, сделав два шага, неожиданно вернулся к окну и как-то горячась, продолжил: – Анна Викторовна, мы не очень хорошо начали. Это главным образом моя вина. Я предлагаю начать с начала, с нуля. Он протянул руку для рукопожатия. Миронова на секунду замерла, как будто не вполне понимая, что происходит, а потом осторожно вложила свою ладонь в протянутую руку. И тут случилось то, чего ни один из них не ожидал. Штольман всегда смеялся над романтическими штампами вроде «едва их руки соприкоснулись, как в них обоих как будто ударила молния», но именно это он внезапно ощутил. Его всего захлестнула жаркая волна. Вместо товарищеского рукопожатия он ласкал, нежно перебирая тонкие пальчики, и чувствовал, что не в силах их отпустить. Он посмотрел на Миронову и обнаружил, что вместо уже привычной заледеневшей статуи перед ним стоит растерянная и как будто слегка испуганная девушка с порозовевшей кожей, полураскрытыми губами, блестящими глазами и частым глубоким дыханием. Сам не понимая, что он делает, он поднес ее руку к своим губам, развернул ладонью вверх и легко поцеловал. Глаза Мироновой распахнулись, хотя казалось больше уже некуда, а она сама слегка покачнулась. - Анна Викторовна, вы в порядке? – подхватив ее под локоть, с тревогой спросил Штольман. - Да, все хорошо. Просто душно стало, - растерянно залепетала Анна. Спустя полминуты следователь вышел из кабинета, оставив девушку сидящей на стуле, и зашагал в сторону собственного кабинета. Всю дорогу он никак не мог выбросить из головы образ вьющихся локонов Анны Мироновой, разметавшихся по его подушке. Остаток дня прошел в опросах, сборе информации, координации работы оперов и определении планов на следующий день. Был уже десятый час вечера, когда Штольман отпустил последнего на сегодня свидетеля и устало откинулся на стуле. «Пора домой», - подумал Штольман. Но вместо этого он достал из нижнего ящика стола бутылку коньяка и рюмку, которые по давнишней традиции всегда там хранил. Одним глотком выпил крепкий алкоголь, а затем решительно открыл браузер на своем компьютере. В современном мире социальных сетей у человека практически нет шансов спрятаться. У Анны Мироновой не оказалось собственных страничек, зато довольно быстро он нашел сайт затонской школы, а также страницы ее бывших одноклассников. Еще немного усилий и он обнаружил довольно многочисленные фотографии и даже видеозаписи, запечатлевшие среди прочего старшеклассницу Анну Миронову. На снимках была «спортсменка, комсомолка и просто красавица» - жизнерадостная, энергичная и невероятно очаровательная юная девушка, вся светящаяся мягкой радостью и открытой добротой. А еще, судя по отзывам, 17-летняя Анна Миронова была гордостью семьи и школы – отличницей, талантливой пианисткой и хорошей художницей. Длинная пушистая коса и внешность «кровь с молоком» венчали все это великолепие. Последним снимком на Штольмана выпала фотография, на которой Анну случайно заснял кто-то из ее одноклассников незадолго до выпускного. Порыв ветра взметнул цветастое легкое платье и освобожденную гриву вьющихся волос. Анна, едва заметно улыбаясь, смотрела в камеру. Смотрела прямо на Штольмана. Яков долго просто сидел и смотрел на фото, а потом выпил еще рюмку коньяку, выключил компьютер и пошел домой.