Полицейский медиум

Штольман открыл глаза. Будильник перед ним показывал одну минуту до звонка. Яков поспешил отключить его, чтобы не разбудить Анну, спящую рядом. Он перевернулся, чтобы взглянуть на нее, но обнаружил, что другая половина кровати пуста. Натянув джинсы, он спустился на первый этаж и обнаружил жену именно там, где и ожидал. Гостиная их нового дома была заставлена бесчисленными коробками, пакетами и мешками с вещами, перевезенными из Москвы. В данный момент Анна, стоя спиной к Штольману, разбирала очередной ящик. Ее пушистые волосы за исключением нескольких выбившихся прядей были собраны на макушке в крошечный хвостик, который позволял шее дышать среди июльской жары. На голове у Анны были надеты большие наушники и, судя по ее активному пританцовыванию, в них звучало что-то веселое и бодрое. На ней был надет свободный цветастый сарафан, что в сочетании с семимесячной беременностью двойней, делало Анну похожей на огромный воздушный шарик. Ее притоптывание в такт музыке усиливало впечатление. Штольман в полном восторге наблюдал за женой, пока она, наконец, спустя где-то минуту не почувствовала его присутствие. Обернувшись и увидев мужа, она солнечно улыбнулась. - Доброе утро, - сказала она, снимая наушники. - Доброе, - Штольман подошел, чтобы в первый раз за день поцеловать жену. – Тебе малышня снова спать не дала? - Да. В пять утра проснулись и начали в футбол играть, - тихо засмеялась Анна. – Так что я встала и занялась делом. - Только ты тогда обязательно днем поспи, - строго сказал Яков. – И не перетруждайся. Ничего с этими коробками не случится. Пусть стоят. - Я и не перетруждаюсь, - успокоила его в сотый раз Анна. – Днем такая жара, что я делать вообще ничего не могу, кроме как сидеть с книжкой в беседке. А утром как раз хорошо немного делом заняться. Они стояли обнявшись. Анна положила голову на плечо мужа. Потом ее губы коснулись его шеи, потом еще раз и еще, руки медленно и чувственно заскользили по его обнаженному торсу. Яков резко, со свистом выдохнул. - Аня, мы не должны… - прошептал Яков. - Еще минуточку, - прошептала она, прокладывая дорожку поцелуев по его груди. - Аня… - позволив себе еще пару секунд слабости, Яков, наконец, заставил себя вернуть самоконтроль. Взяв Анну за плечи, он нежно, но твердо отстранил ее. - Любимая, ты же знаешь, что мы не можем. В ответ у Анны неожиданно скривились губы, а глаза наполнились слезами. Всхлипывая, она забормотала: - Ты меня больше не хочешь… Я страшная… и толстая… и похожа на дирижабль. - Любимая, ну что за ерунду ты говоришь? – начал было Штольман, но увидев набегающие слезы жены, понял, что нужны более действенные меры. Он схватил жену и стал целовать так, как не целовал уже очень давно – не нежно и мягко, а жарко и страстно. Руками он шарил по ее телу и прижимался к ней изо всех сил, чтобы у нее не осталось ни малейших сомнений в том, насколько он жаждет ее. Анна томно и счастливо вздыхала, отдаваясь его поцелуям. Яков заставил себя оторваться от жены, поняв, что еще мгновение и не сможет держать себя в руках. - Родная, ну ты же сама все прекрасно понимаешь, - начал он ее уговаривать. – Потерпеть немножко осталось. - Ничего себе немножко! – взорвалась Анна. Штольмана неизменно поражали перепады настроения, которые у нее появились во время беременности. - Мы не занимались любовью уже полгода. И впереди еще полгода! - Ну, во-первых, мы не занимались любовью не полгода, а меньше четырех месяцев. А во-вторых, потерпеть осталось месяца три. Уж как-нибудь доживем, - улыбнувшись, сказал он. - А все врачи виноваты, - сердито буркнула Анна и, явно передразнивая кого-то, продолжила: - Вам предписан половой покой. Неизвестно почему, но этот медицинский термин неизменно вызывал у них веселье. Вот и сейчас, стоило им его произнести, как они дружно фыркнули, а потом расхохотались. - Ладно, - отсмеявшись, сказала Анна. – Пошла делать завтрак. А то ты так на работу опоздаешь. - А я пошел принимать душ, - ответил Яков, а потом мрачно добавил: - Холодный. Это вызвало у них еще один взрыв смеха. Затем они вдвоем завтракали овсянкой и фруктами на террасе, и Яков думал о том, что даже и не представлял, что жизнь может быть настолько прекрасной. Все произошло молниеносно. Уже на следующий день после того, как они решили купить старый дом Мироновых и поставили в известность об этом хозяйку, Анна отправилась в Москву. Яков не хотел ее отпускать в столь дальнюю поездку одну, тем более за рулем, но его жена обладала очень сильным характером и не менее мощным даром убеждения. За два дня они с Петром Ивановичем и родителями Якова, которые тоже пришли на помощь, упаковали и полностью освободили Аннину квартиру, отправив все вещи в Затонск. Анна сразу выставила квартиру на продажу, причем по цене чуть ниже рынка и уже на следующий день нашелся покупатель. Затем последовало несколько дней формальностей, и сделка была совершена. Анна оказалась права – после продажи квартиры им не хватало миллиона для покупки дома. Яков уже договорился с братом о займе, но тут произошло невероятное. Петр Иванович подарил им недостающую сумму как подарок на свадьбу. Анна была ошеломлена не меньше Якова. Штольман уже понял, что у его нового родственника с деньгами было то густо, то пусто, но преимущественно пусто. Единственным стабильным источником дохода для него была сдача в аренду собственной московской квартиры, что позволяло ему сводить концы с концами, но не более. Зато авантюрная жилка периодически позволяла Миронову срывать куш. Судя по всему, последняя азиатская поездка оказалась в этом отношении крайне успешной. Дядя Анны пришел в полный восторг, узнав, что Штольманы хотят вернуть старый дом Анны, и отказался слушать любые возражения против столь крупного подарка. А когда Яков предложил рассматривать эти деньги как взятые в долг, Петр Иванович несколько загадочно ухмыльнулся и ответил: - Яков Платонович, не волнуйтесь, у вас впереди будет масса возможностей и отблагодарить меня, и расплатиться со мной. Прямо сейчас Миронов спал в их новом доме в собственной комнате на втором этаже, и Яков начинал понимать, что тот имел ввиду. Похоже, у их детей будет еще один дедушка, который, наверняка, «научит их плохому», но который будет их обожать и с которым им никогда не будет скучно. Штольмана эта перспектива, к его собственному удивлению, полностью устраивала. А тогда, полмесяца назад, как только они получили все необходимые деньги, они сразу начали процесс оформления новой сделки. Пока еще оставались некоторые формальности в оформлении документов, но дом был уже их, и они уже неделю жили в нем. Штольман только-только начинал осознавать трудности содержания собственного дома с большим приусадебным участком. Но пока ничто не способно было омрачить удивительное чувство, владевшее им с момента переезда – чувство, что он нашел место, которому принадлежит. Тут Яков взглянул на часы и обнаружил, что еще чуть-чуть и он и впрямь опоздает на работу. Так что он торопливо допил свой чай, пообещал Анне по возможности не задерживаться и отправился на службу. Анну же ждал очередной день, распорядок которого диктовало ее физическое состояние. Короткие периоды прилива сил сменялись сонливостью, апатией и желанием просто лежать в шезлонге, несмотря на гору работы в их новом старом доме, который требовал обживания заново. Была уже вторая половина дня, когда Анна, спасаясь в доме от зноя, лениво расставляла обнаруженную в очередной коробке посуду по кухонным шкафам. Неожиданно раздался звонок от ворот. Взглянув в экран домофона, Анна увидела какую-то незнакомую молодую женщину. - Слушаю вас, - произнесла она, нажав на кнопку. - Аня, здравствуй, - раздался неуверенный голос. – Ты меня, возможно, не помнишь. Я – Лиза Степанова. Мы вместе учились в музыкальной школе. Извини, пожалуйста, что беспокою тебя, но мне очень надо с тобой поговорить.