Welcome to the Madness

- Мне нужны твои очки, - говорит Юра. Отабек недолго думает. - Одежда и мотоцикл? - Нет, это пока можешь оставить. И при этом даже не улыбается. Засовывает руки в карманы и смотрит серьезно, как-то слишком серьезно. Они стоят посреди коридора отеля – Отабек как раз собирался пойти поесть, когда его догнал Юра. И кто знает, зачем тому понадобились очки. Но Отабек не может со стопроцентной уверенностью сказать, что отказал бы и в мотоцикле. - Бери, - дужки очков цепляются за волосы, когда Отабек стаскивает их и протягивает Юре. Тот тут же расцветает, будто только этого и ждал. Смешно складывает, повесив на ворот футболки, словно они на пляже или у бассейна. Отабеку трудно оторвать взгляд от обнажившегося участка белой кожи над воротником, оттянутым очками. А Юра хлопает по кнопке вызова лифта и прислоняется к стене. Вздыхает – тяжело и длинно. Отабеку хочется спросить, что не так. Но он узнает об этом ещё до того, как успевает решиться. - Слушай, - Юра старательно рассматривает носки своих черных кед, - ты не поможешь мне с показательной? Очень нужен второй человек. Там и учить почти ничего не надо. Отабек смотрит, как сменяются цифры на экране над лифтом, пытаясь собраться, чтобы голос при ответе не дрогнул. - А что нужно делать? Видимо, Юра понимает это по-своему. - Так ты согласен? Круто! Там херня вопрос – приходи на тренировку в восемь, всё расскажу и покажу. Отабеку неожиданно радостно от того, что у него тренировка в шесть, и он успеет. Совершенно непонятно, что можно выучить, если до показательной два дня, но это не главное. Главное, что он может помочь. - Ты обедать? – спрашивает Отабек. Лифт клацает открывающейся дверью перед ними. Юра кивает. - Пойдем вместе? Юра снова кивает, занавесившись длинными волосами. И Отабек улыбается. Вечером он приходит на тренировку ровно в восемь. Минут десять стоит у бортика, слушает, как Фельцман костерит Юру за какую-то ошибку. Ещё минут пять – как Юра ему отвечает. Отабек ни разу в жизни не повысил голос на тренера и вряд ли когда-то это сделает. Но здесь всё так просто и естественно, будто так и должно быть. Это показательная Юры и тот хочет сделать её такой, как нравится именно ему. Несколько раз за вечер повторяет, что программа личная и только один человек тут знает, как она должна выглядеть. И вообще за неё ведь баллы не получать. Прокат Юры Отабек уже видел, правда, издалека и отрывками. Полный прогон он созерцает впервые, с музыкой и правильным порядком прыжков и дорожек. Программа Юры агрессивная, злая, яркая. Она будто специально выстроена на контрастах с короткой и произвольной. Роль, которую ему приготовил Юра, не такая уж и маленькая. Отабеку достается дорожка и скольжение вдоль бортика, у которого ему предстоит простоять большую часть номера. То ли Юре настолько не дает покоя парное Никифорова и Кацуки, о котором Отабек уже слышал больше раз, чем хотел бы, то ли гениальная идея приходит поздно. Но номер они собирают за два дня, перекраивая показательную с середины до конца. И это совсем не парное, но Отабек всё равно чувствует себя причастным и от этого почему-то становится очень и очень хорошо на душе. И ему уже всё равно – это сладкая месть или просто желание соригинальничать. Он может помочь и в том, и в другом. А значит, почему бы и нет. В конце первого проката Юра сурово говорит ему – не смейся. И объясняет, что нужно делать. Отабек не смеется, когда складывает пальцы пистолетом и стреляет, и смотрит, как Юра почти падает на колено, делая вид, что стреляет он очень метко. А затем скользит, выпрямляясь, вскидывая руки, приветствуя отсутствующих сейчас зрителей. И отвешивает совершенно издевательский поклон. Фельцман раздраженно постукивает чехлами от коньков по бортику. Юра усмехается и машет руками. У них очень разное мнение об этой программе. Отабек на стороне Юры – ему нравится всё. От музыки до прыжков, от начала номера до его конца. - У меня нет подходящего костюма, - говорит Отабек. - Ничего, выйдешь в своей куртке. Будет во! – Юра придирчиво оглядывает его и оттопыривает большой палец. Отабек соглашается – куртку ему накинуть поверх рубашки нет никакой проблемы. Хорошо, что собственная показательная требовала нейтральный костюм. Если бы было, как на короткой – пришлось бы сложнее. В чем выйдет Юра, он не знает. И узнает только в вечер, когда им уже пора катать. Когда тот появляется у бортика – в розовом пиджаке, с накрашенными глазами. И с его очками на воротнике футболки, которой почти нет. - Ого, - говорит Отабек и сглатывает, рассматривая черные тени и розовые блестки. - Круто, правда? – Юра упирает кулаки в бока, поворачивается, будто красуясь. А потом уже тише добавляет: – Сейчас ещё и не то увидишь. Отабек не сразу понимает, о чем речь. Потому что он вроде бы уже всё видел и слышал, а что может быть круче вот этого костюма - вообще представить сложно. - Что, например? - Ну, - Юра опускает взгляд, отвлекаясь на то, чтобы стащить чехлы с коньков, - я придумал одну фишку… Подыграй мне, хорошо? Когда Отабек снова встречается с ним взглядом, Юра уже стоит с другой стороны бортика, готовый начинать. Но ждет ответа. Сердце неожиданно начинает стучать быстрее и Отабеку очень хочется знать, что там Юра придумал. И почему-то уже кажется, что за эту «фишку» получат все, включая и его самого. Но взгляд пробирает до костей, в глазах Юры больше, чем надежда. Отабек не может отказать. - Хорошо, - отвечает он, даже не зная, на что соглашается. Но уже готовится не жалеть. Юра улыбается и надевает очки. Отабек выходит на лед сразу после него, оставаясь в тени. До него не достает свет ярких прожекторов и софитов. Они неотрывно следуют за Юрой, выписывающим сумасшедшие прыжки и дорожки. И сердце Отабека подпрыгивает в груди – смотреть спокойно на это невозможно. Так близко, так много, резче и ярче, чем было на тренировках. Очки летят в его сторону, но проносятся даже не рядом – высоко над головой. На тренировке этого не было, но музыка делает рывок и это именно тот момент, когда ему пора начинать. Юра смотрит цепко и остро и дышит так часто. Скольжение, разворот, прыжок – Отабек проходит мимо, почти в касание, но мимо. Он разворачивается в нескольких метрах от бортика, и слышит уже только кровь в ушах, глядя, как Юра уходит во вращение и как легко выходит из него, делает последний круг, приближаясь. Музыка срывается вверх. Отабек вытягивает руку и стреляет. И ему совсем не смешно. Он спускает курок, и показательная летит с катушек на его глазах. В первую секунду кажется, что Юра оступился и падает. Но уже в следующую Отабек понимает – так контролировать своё тело в падении невозможно. И это совсем не так, как на тренировке. Юра практически опускается на лед, выбрасывает над головой руки, выгибается дугой, обнажая белый живот и острые углы клетки ребер. Скользит так быстро, но мягко, будто для него это элементарно. А Отабек видит такое впервые. И, кажется, забывает моргать. Но зато не забывает о том, что ему говорили. Всегда, всегда нужно заканчивать номер. Даже если что-то пошло не так. Даже если ты упадешь. Или забудешь часть программы. Импровизируй, катайся, доиграй эту роль. Нужно вставать и продолжать. Скольжение заканчивается практически у его ног и Отабек в последнюю секунду наклоняется, подхватывая и чувствуя, как чужие пальцы сжимаются у него на плече. Он не ждал ни этого, ни того, что происходит в следующий миг – Юра неожиданно выгибается, сгибает ногу и прижимает к его бедру, перенося точку опоры. И упирается свободной рукой чуть выше колена, как в каком-то безумном танго. Юра откидывается назад в полной уверенности, что его подхватят, подставляя взгляду быстро вздымающийся от дыхания живот и бледные бока. И Отабек подхватывает. Взмокшая ладонь проходит мимо полосок ткани, прилипает к изгибу спины. Под нею будто чистый жар – прожигает насквозь. Он совсем ничего не слышит теперь и с трудом что-то видит, кроме тонких ребер, почти просвечивающих сквозь кожу, и маленьких светлых сосков, виднеющихся из-под задравшейся футболки. Пах Юры всё ещё упирается в его бедро, а пальцы очень крепко сжимают ногу над коленом. И Отабеку кажется, что он понемногу сходит с ума. На ледовой арене стоит мертвая тишина. Несколько долгих секунд она тянется и тянется, отрезвляя, выводя из временного помешательства. А потом зал взрывается аплодисментами и восторгом. Юра вскидывается, открывает один глаз и косится с какой-то неуверенной улыбкой. Отабек с облегчением чувствует, что давление чужого паха с его ноги исчезает. Позвонки острыми гранями проходятся по ладони. Они берутся за руки и кланяются очень сдержанно и очень быстро. А потом на лед летят мягкие игрушки и цветы. Юра дежурно улыбается, собирая их гроздями, и Отабек тоже подхватывает несколько мишек, машет рукой. Но уже за бортиком отдает их подскочившим юниорам. Он до сих пор не уверен в том, что с ним только что было. И кровь всё так же стучит в ушах. И ему сейчас очень, очень нужно бы остаться одному. Отабек так и собирается сделать, но Юра тащит его с собой – быстро фотографироваться и дружески обниматься на камеру. Трудно представить, как это выглядит со стороны. Но как раз это волнует Отабека меньше всего. Фельцман косится с четко читаемым желанием убивать. И обнимает Юру так, будто с трудом сдерживается, чтобы не придушить его прямо там, на месте. Но Отабек знает – здесь ни одному из них ничего не грозит. Если выговор и будет, то только позже, без свидетелей. А здесь все делают вид, что всё прошло так, как было задумано. Отабеку кажется, что ему тут уже нечего делать. Но его не отпускают. Юра тянет его за плечо, дергает за рукава куртки, а когда не может дотянуться – бросает быстрые настороженные взгляды. И в каждом читается – не уходи. И он остается. До того самого момента, когда у Фельцмана уже почти начинается нервный тик, но его отвлекает и отводит в сторону незнакомый Отабеку тренер. Юра оглядывается по сторонам и снова касается плеча, теперь уже зовя уходить. - Ну, наконец-то, - выдыхает он, когда они оказываются в коридоре. Откидывает челку со лба, перехватывая свободной рукой поудобнее ворох игрушек и цветов. – Пойдем, в раздевалку со мной зайдешь? - Зачем? – Отабек почему-то на миг сбивается с дыхания. Юра тычет в сторону коньков. - Переобуться хочу, неудобно. В раздевалке Юра быстро сваливает трофеи на скамейку и так же быстро переобувается из коньков в удобные кеды. Отабек его прекрасно понимает, им ещё фотографироваться, и отвечать на вопросы, и целый вечер заниматься прочими неприятными вещами. Но всё это будет после показательной Никифорова и Кацуки, которая начнется, наверное, совсем скоро и которую они уже почти пропускают. Кроме них в раздевалке больше никого нет, все наверху и все смотрят. Отабеку нужно чуть больше времени, чтобы влезть в кроссовки и Юра ждет, переминаясь с ноги на ногу. - Прости за очки, - неожиданно говорит он. – Я тебе другие куплю. Зато как выглядело круто! Отабек кусает губу, сосредоточившись на завязывании шнурков, и думая о том, что очки – последнее, что его сейчас волнует. Он вспоминает то, как Юра прижимался к нему меньше получаса назад и снова становится невыносимо жарко. - Не надо, Юр. Было действительно… круто. Разобравшись с кроссовками, он выпрямляется, потягивается, расправляя затекшие плечи. И застывает на месте, натыкаясь на взгляд Юры. - Тебе, правда, понравилось? – говорит так неуверенно, будто ждет подвоха. - Правда, - Отабек вспоминает горячую спину под ладонью. – Очень. - И конец… тоже? Во рту становится сухо, но Отабек собирается с силами. Он не будет врать. Он не сможет врать. - И конец… особенно. Юра делает один большой шаг вперед, и они оказываются нос к носу. Тени на его глазах немного поплыли, начали осыпаться, покрывая черным щеки и виски. Отабек смотрит, как на них блестит пот, и ему становится душно. - Это было для тебя, - громким шепотом сообщает Юра. – Яков меня потом убьет. Но оно того стоило. Отабеку кажется, что он горит. В голове становится очень пусто и звонко, а от шепота Юры по спине пробегают мурашки. - Точно стоило? – спрашивает Отабек. Голос Юры садится и звучит резче обычного, когда он отвечает: - Абсолютно. На его футболке огромная розовая «Икс». Отабек видит, как переливаются блестки на часто вздымающейся груди. Это как большой запрещающий знак. Отабек очень старается сосредоточиться на нем, чтобы не наделать глупостей. Но точно не может сказать, кто тянется первым. Юра дергается навстречу, притягивая за плечи, и Отабек сгребает его в охапку, прижимая к себе быстро и чем попало – грудью, животом, бедрами. Руки блуждают по чужому телу. В рот проталкивается язык, и Отабек касается его своим, прикусывает губу, дотрагивается до уголка рта. Юра тяжело дышит, скребя короткими ногтями по куртке на спине, и от этого звука почему-то ещё жарче. Он льнет всем телом, как кошка, почти опрокидывая назад, на железные шкафчики. И в брюках становится совсем тесно. Отабек нечеловеческим усилием воли заставляет себя оторваться от Юры, снимает руки со своих плеч, сдавливает запястья. И с трудом проговаривает: - Юр, я же не… Я не сдержусь. Хватит. - А ты и не сдерживайся, - усмехается Юра и облизывает губы. Несколько секунд Отабек проводит в шоке от услышанного. Он всё ещё не уверен. Но чужие руки выскальзывают из пальцев, потерявших хватку на миг. И возвращаются на его плечи. Юра снова целует, толкает назад, прижимая спиной к шкафчикам. Уверенно, напористо. Находит ложбинку шеи и проводит по ней большим пальцем вниз, за воротник куртки. Отабек вздрагивает всем телом, как от удара тока, и не выдерживает. Он подхватывает Юру за поясницу и подталкивает его за ряд шкафов – к стенке, закрывая собой. От входа их теперь точно не видно. Если кто-то войдет – у них будет несколько секунд. Это их не спасет. Если их вообще что-то теперь спасет. Отабек в очередной раз прижимается к искусанным губам, на ощупь забирается под футболку, оглаживает бока, слушая шумные вдохи между поцелуями. Находит пальцами соски, обводит по кругу. Задирает футболку и проходится языком по одному – на пробу. Юра на миг будто забывает, как дышать – замолкает и затихает. Отабек поднимает на него взгляд и встречается с потемневшими глазами. Юра вздрагивает, и острые ключицы показываются над скомканной тканью. Отабеку они так нравятся, так притягивают, что к ним тоже хочется прикоснуться. И он касается – сначала языком, а потом губами. Они немного соленые от пота, кожа пахнет так же, как и весь Юра – знакомо и одновременно – нет. Отабек ведет губами по шее, прижимается у основания челюсти и уха. В его волосы вцепляются пальцы – не больно, скорее нетерпеливо, несильно тянут. И от этого ведет только ещё больше. Юра вжимается в его ширинку, трется, будто напоминая. И дышит при этом через раз. Отабек отстраняется всего на несколько секунд. Чтобы заглянуть в глаза, чтобы запомнить. Перед ним будто какой-то совсем другой Юра. Не тот человек, с которым они разговаривали в парке не так давно. Но этот ему тоже нравится. Хотя Отабек не может себе представить, каким Юра бы ему не понравился. Им очень повезет, если никто так и не зайдет. Штаны у Юры только выглядят «под кожу», а на самом деле тонкие и мягкие. И сквозь них всё чувствуется. Отабек спускает их вниз, высвобождая и поглаживая уже твердый член. Проводит пальцами по стволу, легонько сжимая, обводит головку, вслушиваясь в долгое мычанье Юры, переходящее в сдавленный вздох. - Не издевайся, - с явным трудом проговаривает Юра и берет его свободную руку. Отабеку кажется, что он сойдет с ума, когда Юра втягивает губами два его пальца и проводит языком по подушечкам. Он некоторое время гоняет их во рту, смачивая слюной, и от этого вида внутри что-то дребезжит и болезненно, сладко тянет. - И откуда ты такое знаешь? – выдыхает Отабек, глядя, как краснеют скулы, ещё не сплошь покрытые черной краской. Юра выпускает из губ пальцы и быстро поворачивается спиной, пробормотав: - Интернет уже придумали. Трудно после такого не думать о том, где это и что Юра читал. Готовился? Думал ведь точно. О том, что и сам хочет попробовать. Эта мысль кажется и странной, и привлекательной одновременно. Отабек ненадолго задерживает взгляд на обнажившейся спине – Юра опирается локтями на стену и лопатки складываются, выпирают между полосками черной ткани футболки. Они притягивают, как и все остальные части его тела. Отабек почти укладывается сверху, дотягиваясь, ведя языком, целуя, кусая. И одновременно проталкивает кончик пальца в плотное кольцо мышц. Юра всхлипывает, дернувшись, но тут же замирает. От этого становится не по себе, и дальше он продвигается медленно. Кусает за плечо, отвлекая, прижимается пахом к голому бедру, трется, и Юра шире разводит ноги, упираясь плотнее. Внутри непривычно горячо, и стенки сначала сдавливают так сильно, что, кажется, дальше не продвинуться. Но постепенно расслабляются, позволяя ввести палец глубже, а потом и добавить ещё один. Юра больше не всхлипывает, только дышит тяжело и поверхностно, запрокидывая назад голову. И, кажется, проходит очень много времени, до того момента, когда он сам начинает насаживаться на пальцы, тянуться всем телом за ними. Но в любую минуту показательные могут закончиться, и тогда им придется нелегко. - Дольше нельзя, - с сожалением говорит Отабек, отпуская. Юра вздыхает. - Ничего, нормально. Давай. И поворачивается, быстро прислоняясь спиной к стене. На его щеках длинные черные потеки, а челка сбилась набок. Отабек толком не успевает даже ничего подумать – тут же притягивают за воротник куртки. И Юра начинает быстро расстегивать пуговицы на его рубашке. Добравшись до самого низа, возвращается вверх постепенно – гладит бока, живот, скользит пальцами по груди. От прикосновений кожа горит и сдерживаться у Отабека не получается совсем. Он шумно выдыхает, подхватывает Юру под колено. Брюки, зацепившиеся за подошву кед, они стаскивают вместе. А ширинку Юра расстегивает ему уже сам. Ухмыляется, дразнит, сжимает пальцами плоть, и Отабеку кажется, что он в принципе мог бы кончить и прямо сейчас, от одного ощущения теплых и влажных пальцев на коже. Зажмуривается на миг от удовольствия, дышит сквозь неплотно сжатые зубы. И открывает глаза, только когда пальцы перемещаются на его поясницу, притягивают ближе. Юра смотрит жадным, голодным взглядом, склонив голову набок. И постукивает пяткой кеда по ноге. Его глаза блестят, и закончить всё вот так просто он явно не намерен. Отабек облизывает пересохшие губы, крепче перехватывает ногу Юры под коленом и отводит в сторону, слегка толкаясь вперед. Юра сбивается на выдохе, давит тихий стон и неожиданно дергается, качнувшись навстречу и впуская почти до конца. И уже очередь Отабека сдавленно рычать, потому что так горячо, и так хорошо, и так сжимает, что держаться очень трудно. Руки Юры сцепляются на его пояснице, впиваясь ногтями в кожу, и Отабек воспринимает это как сигнал. Он опирается свободной рукой на стену и делает первый толчок, второй, третий. Постепенно быстрее, следя за тем, как на слух меняется чужое дыхание, как плывет взгляд сузившихся глаз. - Быстрее, Бека, быстрее, - шепчет и брови сдвигаются, то ли от боли, то ли от удовольствия – сразу и не понять. И нет ничего вокруг, кроме ощущения жара, запаха Юры, его голоса. Отабеку кажется, что он постепенно растворяется в этом и даже если кто-то зайдет – заметит не сразу. В куртке невыносимо жарко и нужно было её снять, но нужно было раньше. А теперь уже поздно и пот градом течет по груди, а ладони Юры влажно скользят по спине под рубашкой, надавливая, заставляя погружаться глубже. Жарко, и душно, и чем дальше – тем больше. Юра откидывается на стену, ударяясь о неё головой, но, похоже, даже не замечает. Он громко выдыхает «быстрее, Бека», пока не начинает дышать так часто, что между сопением и вдохами не остается ничего, кроме имени. - Бека, Бека, Бека… Он повторяет это быстро и почти без пауз, с силой подаваясь вперед. И звук собственного имени эхом отдается в ушах. Отабек тянется вниз, подхватывая и вторую ногу, поднимает над полом и теперь Юра оказывается зажат между ним и стеной. Тихо шипит, хватает ртом воздух, до боли впиваясь пальцами в кожу. И думать становится всё сложнее – перед глазами плывет, Отабек сосредотачивается только на том, чтобы не выпустить из рук Юру. При каждом движении тот скользит по стене вверх-вниз, футболка сбивается где-то на уровне груди. И Отабеку даже не верится, что это всё на самом деле. Раньше ведь и не думал, не давал себе думать о таком. А теперь смотрит на то, как капли пота скользят по ключицам, и слышит, как зовут его вот этим голосом. Сумасшествие, самое настоящее. В какой-то момент Отабек не выдерживает – вжимается в горячее тело до конца и кончает на выдохе, под звук своего имени, под хриплый вздох. Юра резко вздрагивает, широко распахнув глаза. Отабек опускает одну его ногу на пол, накрывает рукой член, двигает плотно сжатыми пальцами от основания к головке. Юра стонет низко и тихо, практически сразу по руке и животу Отабека скользит тепло. Он отпускает и другую ногу, но колени Юры дрожат, и Отабек придерживает его за бока. Они оба дышат шумно и загнано. И смотрят друг другу в глаза. По скуле Юры катится темная слеза. Отабек стирает её большим пальцем, но только ещё больше размазывает черноту. Способность говорить к нему возвращается быстрее, чем к Юре – способность стоять. - Грим испортил. Юра какое-то время молчит, только смотрит ошарашенно и с недоверием, будто это совсем не то, что он ожидал услышать. А потом смеется – легко и весело. - Ничего, сейчас поправим. На то, чтобы привести себя в порядок у них уходит ещё несколько долгих минут. И Отабеку кажется, что вот теперь-то точно кто-то зайдет. Но им везет. И даже по пути из раздевалки никого не встречают. Видимо, показательная Никифорова и Кацуки стоила того, чтобы её ждать. Только Отабеку всё равно. Уже и так слышал о ней достаточно. Зато он точно знает, что прокат Юры запомнит надолго.