о привычках и теоремах

Когда ночь восходит над днем, черным пятном застилая все вокруг, а ветер поднимает вверх дном всю грязь, которая накопилась за день, Коннор заседает в очередном грязном баре, отшивая смазливого парня, что недвусмысленно подмигивает, раздевая взглядом, и пьет неразбавленную водку. Уолш уже слишком пьян, чтобы не пригласить его к себе. Еще сто грамм виски, и его мозг полностью бы сгорел к чертям от передозировки. Еще сто грамм текилы, и он оттрахал бы этого парня прямо там, в одной из кабинок туалета. Но не происходит ни того, ни другого. Деньги на карте (к счастью) закончились, а брать в долг Коннор не привык. К слову, если внимательно присмотреться, Коннор — одна сплошная привычка. Он привык менять как перчатки «пятничных» парней и выставлять их за дверь на следующее утро. Он привык оставлять грязные носки под кроватью и кидать их в стирку только на следующий день. С восьмого класса Коннор ненавидит теплое молоко, но всегда забывает убрать его в холодильник. Поэтому утром ровно в девять двадцать две, за восемь минут до открытия продуктового магазина за углом, Коннор идет покупать новый пакет молока, предварительно выкинув скисшее за ночь старое. Он и к Оливеру привыкает не сразу. Он (по привычке) сначала использует его для удовлетворения личных потребностей и достижения корыстных целей. По привычке играет доминантную роль, наплевав на моральные ценности. Коннор, возможно, по привычке бы выкинул Оливера на следующее утро, как и других парней «на одну ночь», но что-то внутри дало сбой, и маленькая шестеренка выпала из общего механизма. Он сначала (по привычке) сопротивляется, пока не воспользуется Оливером снова. А затем еще и еще. Это полностью перечеркивает его зону комфорта. Кажется, что с появлением Оливера, жизнь начинает трещать по швам, а кое-где и вовсе рвется. Коннор медленно забывает про бары, алкоголь и ночные клубы, пропахшие горьким табаком. Забывает про случайные связи и, как следствие, головную боль и похмелье. Забывает про шаблоны своей повседневности, в которые Оливер совсем не вписывается. Он честно пытается вогнать его в рамки своих ебанных привычек и вписать его в свой ежедневник. Но понимает свою ошибку. Оливер уже стал чем-то таким, что не подчиняется негласным правилам и убеждениям. Он стал чем-то большим, чем не формат его жизни. Он уже стал выходящим за рамки. Стал его привычкой. Новой. Но уже въевшейся. Иногда Коннору так и хочется спросить себя: «Уолш, что ты нахрен творишь?» Губы сжимаются в тонкую линию, когда Коннор (вновь) замечает убранное в холодильник молоко, слегка хлопает дверью, закрывая его. Перекройка его привычной жизни медленно начинается. И уже без его ведома. И к новым привычкам надо привыкать. А Уолш всегда долго привыкает к новому. Не важно, это новая вещь в его каждодневном использовании или же привычка. Он не умеет доверять людям и по-настоящему открываться. Все новое его сильно настораживает. И новые люди тоже. Не умел. Не умеет. И учиться не собирается. Он по привычке врет Оливеру прямо в глаза. Врет про работу, друзей. Врет, что не ходил в эту пятницу в бар. Врать — вот та привычка, которая засела глубоко в горле и проявляется непроизвольно. Образуется правильный треугольник, в вершинах которого он, Оливер и ебанные привычки. И по странному исключению из любого правила, та вершина, на которой уверенно расположились привычки, на миллиметр ближе к Коннору, чем Оливер. Не совсем правильный треугольник. Дебильные исключения и никому не нужные правила. Только это длится не долго. До первой измены. Да какие измены, когда толком нет отношений? Ну, или он думал, что их не было. В такие моменты стороны треугольника обычно выравниваются, а миллиметры встают на свои места, как положено по всем правилам. И тут срабатывает другая теорема: мы все осознаем ценность чего-либо, когда это теряем. Коннор, возможно, не осознает, как теперь для него важен Оливер. Обстоятельства скомкали его, как лист бумаги в руке, а затем выкинули в урну, стоящую под раковиной. Он не успел осознать, когда обычный мальчик «на ночь» стал таким же необходимым, как холодное молоко по утрам. Он стал частью его гребаной жизни. Коннор очень долго привыкает к новому, но если привык — все. Становится больно, когда он застает другого у Оливера. Непривычно больно. Это он всегда бросал, а не его. Его бросили. Он понимает, что Оливер не был тем дежурным парнем по пятницам. Не был обычной потребностью и способом для достижения цели, как это казалось сначала. Да и «вышвырнули» Коннора, когда он в первый раз не по привычке старался быть полностью честным. Глупая была идея. Коннор подгоняет ситуацию под шаблоны, что так четко выстроены и вымерены у него в голове. Но опять ни один не подходит. Он никогда так не привязывался к людям: больше они к нему. Но все бывает впервые. Коннор опять (по привычке) приходит к Оливеру, чтобы (снова) воспользоваться им для какого-то грязного дела. Завязывается непринужденный разговор. Не один Коннор теперь живет привычкой: Оливер тоже привык. И, может, даже больше, чем Коннор. Когда слишком не можешь, прощаешь и забываешь обо всем — еще одна теорема. А они слишком не могут. Слишком не могут друг без друга. Это зависимость, и она похуже наркотиков и ебанных привычек в шаблонах повседневной жизни.