Спаси меня, Драко.

Со времени последней битвы и Победы прошло 5 лет. Вроде бы и не такой большой срок, но все изменилось. Гермиона теперь совсем другая — элегантная леди, занимающаяся правами всех, кроме сильного пола — в прямом смысле. От женщин и до домовых эльфов и гоблинов. И глядя на нее, никогда не подумаешь, что эта хрупкая девушка может быть холодной и неприступной, как ледяная скала. В такие моменты она иногда напоминала Гарри Драко Малфоя — так же умела окатить ледяным презрением. Рон с Джорджем здорово раскрутили бизнес. И Рон тут отлично помог знаниями, почерпнутыми из похождений с Гарри по маггловскому Лондону. Он устраивал Гарри настоящие допросы, а потом летел к Джорджу — делиться идеями. Вместе они моделировали и совмещали сообразительность магглов и умение магов. А Лаванда и Анджелина в такие моменты смиренно обслуживали покупателей сами, понимая, что их мужьям сейчас ни до чего и ни до кого нет дела — они творят. Джинни с Дином укатили в Америку, и иногда присылают письма, рассказывая, как у них там весело на сборах — оба играли за одну из лучших команд США по квиддичу. Панси и Блейз потихоньку развивали свой бизнес. Она стала дизайнером ювелирных украшений, а он занимался дизайном интерьера квартир, гостиниц, ресторанов и чего-то там еще — Гарри не очень вдавался в подробности. Гойл и Милли занялись коневодством, разводили породистых рысаков. Конюшни Гойлов и так были известны достаточно широко, но Грег подошел к делу профессионально и занялся ими всерьез. Они оба сильно изменились и внешне — стали гораздо привлекательнее, и внутренне — общались спокойно, чуть отстраненно, но не холодно. Просто как едва знакомые люди. И только когда они смотрели друг на друга, их глаза согревались теплом и ощутимой лаской, неожиданной для этой пары. Гарри смотрел на все эти изменения и понимал, что он один стоял на месте. Вернее даже не так — он шел в обратном направлении. Не впадал в детство, конечно, но… Казалось, что все вокруг двигаются вперед, и уже довольно далеко ушли, а он завяз, застрял, и уже не может догнать. Двигаться вперед становилось тяжелее с каждым днем. Сначала он заставлял себя учиться, работать. Но с каждым прожитым днем понимал, что скоро не выдержит напряжения, сорвется и тогда… Никто не знает, что может случиться с ним и окружающими в такой момент. И Гарри уволился. Тогда он и начал пить. Сначала это был стаканчик перед сном, чтобы хоть так попытаться заснуть. Потом больше и больше, и вскоре счет пошел на бутылки. Друзья забеспокоились, пытались поговорить, отправить на отдых, на лечение — сделать хоть что-то, чтобы остановить это безумие, но он прекрасно понимал, что это не поможет. Все дело было в одной маленькой занозе в сердце, но о ней он просто никому не рассказывал. Гермиона все твердила о каких-то синдромах и психозах, он слабо слушал, соглашался — права. Она всегда была права, его верная подруга. И он любил ее за это — за правоту, за знания, за упорство. А потому, почувствовав однажды, как в один из ее приходов проговаривает в уме разные проклятия, которые очень хотелось послать в дорогого и близкого ему человека, он жутко испугался. Стоя перед зеркалом, он с испугом вглядывался в свое собственное лицо. Как он умудрился довести себя до такого состояния? Из зеркала на него смотрела изможденная больная тень. Исхудавший, с темными кругами вокруг глаз, с серой кожей и тусклыми волосами. Когда же ему удавалось выспаться в последний раз? Кошмары приходили каждую ночь, а днем он просто убивал время: тащил себя в библиотеку, разгребал старые бумаги, пытался смотреть купленный телевизор… И все больше понимал, что это не его мечта, не его жизнь, не его судьба. Лежа на мокрых от пота простынях, после очередного кошмара, он часто задумывался над тем, кем бы он действительно хотел стать теперь? Детское романтическое желание быть аврором давно ушло, столкнувшись с серыми повседневными буднями в окружении пыльных бумажных гор архива и отчетов. А новое? Открыть свое дело, как слизеринцы? Нет, для этого ему не хватит терпения и знаний — надо же уметь вести бизнес, а у него такого опыта нет, да и откуда ему взяться? А что же он умеет? Единственное, что он умел помимо драки, это учить. И ему это определенно нравилось. Он до сих пор помнил то чувство восторга, когда под его руководством у ребят начинали получаться новые заклинания. Помнил, как замирало сердце каждый раз, когда он шел на сбор ОД. И сейчас он с удовольствием пошел бы в учителя, да кто ж возьмет практически психа и алкоголика в Хогвартс даже ассистентом учителя? Выходит, он сам разрушает себя, просто пропивая время, которое мог посвятить ученикам и своей настоящей жизни и мечте? Бывало у вас состояние, когда до такой степени хочется побыть одному, что готовы сбежать на край света даже от самых родных вам людей? Вот и у Гарри случилось такое состояние души. И он просто ушел. Написал записку друзьям, чтобы не пытались искать, что сам вернется, когда придет в себя, подумает, отдохнет. Собрал самые необходимые вещи, книги, снял денег с банковского счета и рванул туда, где его стали бы искать в самый последний момент — за океан, в Город Ангелов. Ему давно нравился Лос-Анжелес, еще с детства он мечтал побывать там — и вот его мечта сбывалась. Не заказывая портключ, он просто купил билет на самолет и упорхнул туда, где его не знала ни одна живая душа. По крайней мере, он на это очень надеялся. Приехав в незнакомый город, огромный и живой, он попросил таксиста отвезти его в небольшую и не очень современную гостиницу, заказал ужин в номер и попытался собраться с мыслями. В открытое окно задувал легкий теплый ветерок, недалеко играли уличные музыканты — слышался звук индейской флейты, барабанов и колокольчиков. Тянуло в сон — сказывалась разница в часовых поясах. Поев и удобно устроившись на огромной кровати, Гарри решил воспользоваться моментом — с его бессонницей это случалось редко — и унесся в экзотические сны под волшебную незнакомую музыку. Ему снился океанский прибой, закат и кто-то, до боли знакомый, но не узнанный, скользящий по гребню волны на тонкой доске… Утро встретило Гарри жарой. Привыкший к Британскому прохладному лету, он понял, что все его вещи, привезенные с собой, пригодятся разве что к осени. И тут всплыла еще одна проблема. Гарри вдруг понял, что не хочет открывать ни одного лишнего кусочка своего тела. То есть вот кисти рук, шея и лицо были открыты всегда. И все. Никаких футболок, маек, бриджей… Он просто не может выйти на улицу во всем этом. Это страшно. Это неправильно. Это… Что это с ним? Ведь раньше он никогда не задумывался над такими обычными вещами, спокойно носил футболки… Но внутренний голос тут же подсказал, что футболки он носил дома, когда был один, а стоило кому-то заглянуть, как он тут же натягивал на себя или кофту, или рубашку или пиджак… Почуяв неладное, он полез в интернет, и почти сразу в ужасе отшатнулся. Фобия! Ну почему он не поехал в Норвегию или вообще за Полярный круг? Там он бы этого и не заметил никогда, а тут, где все ходят в шортах и майках, а то и просто в шортах, где на пляже положено лежать в плавках, а есть и нудисты… А он так мечтал искупаться, поплавать и понырять в настоящем океанском прибое! Гарри чуть не заплакал от обиды! И тут же решил, что справится с этой проблемой самостоятельно. Ведь не зря он окончил школу Аврората — там и курсы психологии были. Да и не может быть, чтобы у него все было так запущенно. Это просто нервы — накопилась моральная усталость, одиночество, тоска по… Он и сам не понимал, откуда появлялось это щемящее чувство занозы в сердце, но оно приходило, периодически накатывала тоска о ком-то, кого нет рядом, но очень хочется, чтобы, наконец, был. Гарри привычно списывал это на одиночество, синдромы и психозы, о которых так много говорила Гермиона, и не пытался бороться. Терпел. А заноза оставалась. Итак. Первым делом нужно купить себе все эти вещи, в которых он боялся выйти из номера. Потом обязательно сходить на пляж. А потом подумать, как жить дальше: поискать работу, снять комнату — но это уже долгосрочные планы, а сначала поход в магазин. Не откладывая в долгий ящик, Гарри натянул джинсы и рубашку, с третьего раза решившись закатать рукава почти по локоть, и отправился на улицу, чувствуя, как покрывается мурашками спина и потеют ладони. Уговаривая себя, что это реакция на жару и перелет, и что вовсе на него не пялятся, он зашел в ближайший магазин одежды, купил несколько бриджей подлиннее, и пару батников с футболками размером побольше, чтобы не обтягивали и как можно сильнее прикрывали руки. Продавщица улыбнулась ему, посетовала, что он такой бледный и ему обязательно нужно сходить на пляж Венис — это ее любимый пляж — и как следует поваляться на солнце, а заодно просветила его, что вечерами там собираются местные музыканты. Музыку Гарри очень любил. Особенно такую — не профессиональную, а для души и от души сыгранную, а потому искренне поблагодарил женщину и умчался к себе в номер, пытаться переодеться для похода на пляж. Однако это оказалось совсем нелегкой работой. Сколько он ни внушал себе, что тело у него нормальное — сильно похудевшее, но все еще довольно спортивное, и что ему и правда совсем не помешает загореть, а то на фоне местных сразу выделяется, как бледная поганка, но выйти из номера в ближайшее кафе не вышло даже в самых длинных бриджах и большой футболке. Решив передохнуть и набраться сил, Гарри снова заказал еды в номер и здраво рассудил, что отправиться на пляж днем он еще успеет. А для начала можно сходить туда вечером, когда вполне подойдут джинсы и та же рубашка, а может и кофту с капюшоном можно будет прихватить, все же ветер с океана не слишком жаркий ночами. Просидев весь оставшийся день в номере, еле сдерживаясь, чтобы не выпить и кляня себя всеми известными ему нехорошими словами за то, что все его планы посмотреть город, Голливуд, ближайшие возможные места работы и жилья летят ко всем чертям, он еле дождался вечера. И уже в сумерках, надев все ту же рубашку и завязав на поясе батник, он отправился на так пылко разрекламированный ему пляж. Первым впечатлением Гарри был шок. Толпа совершенно разномастного народа, пальмы, песок и трава, музыка со всех сторон. Вдоль пляжа — магазинчики, где продавалось или сдавалось в аренду все, что угодно: велосипеды, доски для серфинга, скейтборды, ролики, вещи и сумки с известными логотипами или портретами знаменитостей, диски с музыкой и фильмами, самые разные сувениры… Глаза разбегались, в голове шумело, но Гарри упорно старался держаться и не поддаваться панике, хотя понемногу подступало желание сбежать отсюда в свой тихий номер отеля. Он добрел до знаменитого спортзала под открытым небом, в котором начинал заниматься сам Шварценеггер, присел у пальмы и немного понаблюдал за крепкими парнями, которые совершенно спокойно работали на тренажерах в одних шортах или вообще в плавках. Гарри рядом с ними сам себе показался маленьким и ущербным. Решив, что его самооценка и так страдает достаточно, он поскорее отправился ближе к океану, по пути разглядывая разношерстную публику поближе и отмечая, что тут были как парни в шортах и майках, так и одетые потеплее, поэтому он постепенно перестал комплексовать по поводу своей одежды, особенно заметив женщину в куртке и вязаной шапке, на которую никто не обращал внимания. Здесь вообще накатывало странное ощущение одиночества в толпе. Никому ни до кого не было дела, каждый занимался только собой или своей компанией, и это всех устраивало. Услышав звуки прибоя, Гарри поспешил к самой кромке воды. Здесь шум толпы стихал, больше доносилась музыка, но главное — это прибой. Он успокаивал нервы, усмирял мысли, заставлял расслабляться тело. Гарри даже не замечал до этого, до какой степени он напряжен, как скованы его движения, сжаты до боли челюсти — он как будто все время ждал нападения и был готов отразить его, но никто не собирался на него нападать. Внезапно вспомнился сон — как по гребню волны летел серфингист. Интересно, кто это был? Гарри видел только силуэт в сумерках. И сейчас, приглядываясь, он вдруг заметил маленькую одинокую фигурку, летящую на гребне волны. Гарри даже попытался присмотреться получше, но было уже довольно темно, да и далеко, чтобы разглядеть хоть какие-то подробности. Заметив, как пляж понемногу пустеет, и народ подтягивается к барам и освещенным площадкам, на которых играли музыканты, Гарри, наконец, уговорил себя снять кроссовки, носки и, подвернув джинсы, отправиться бродить вдоль прибоя, подальше от людей, поближе к звездному небу и океану. Он шел и размышлял о том, что вот, он остался совершенно один и нисколечко не скучает. Как же так получилось, что ему никто не нужен? Он перебирал в голове всех своих друзей и пытался найти хоть одного, с кем ему сейчас хотелось бы оказаться рядом. Но таких не было. Любой человек, представленный сейчас рядышком с Гарри, вызывал глухое раздражение и усталость. С любым из них пришлось бы говорить о чем-то, а говорить не хотелось. Хотелось молчать, думать и слушать отдаленную гитару, тихие переборы которой доносились откуда-то издалека, но явно с той стороны, в которую он направлялся. Джинсы давно намокли, но Гарри, натянув кофту и капюшон, сунув руки в карманы, продолжал упрямо топать на звуки гитарных струн, потому что узнавал в переборах знакомые мелодии Британских рок-групп. Гарри не соскучился по родному острову, нет. Просто на этом огромном незнакомом континенте, в толпе незнакомых людей, родные звуки манили. Хотелось заглянуть в глаза неведомому гитаристу, присесть рядом и послушать его игру. Молча, ничего не говоря, закрыть глаза и слушать гитару и прибой. Вдалеке блеснул огонек костра, и вскоре Гарри увидел самого гитариста. Парень примерно его лет сидел у самого огня. Скрестив босые ноги и уложив на них гитару, в распахнутой рубашке, откинувшись спиной на старое поваленное дерево и закрыв глаза, он самозабвенно перебирал струны, плавно переходя от одной мелодии к другой и совершенно не слыша подходящего к нему Гарри. А Гарри замер у самой кромки света и не мог отвести глаз от этого, совершенно открытого, свободного и невероятно красивого парня. И чем дольше он смотрел на него, тем больше ему казалось, что черты лица этого юноши знакомы ему. Эти светлые, выгоревшие до платины, волосы. Эти, немного резко очерченные, скулы. Эти тонкие, аристократичные кисти рук. И эти шрамы, рассекающие грудь парня и видневшиеся над гитарой. — Малфой! — Гарри казалось, что он вскрикнул, но на деле он едва шептал. Однако парень услышал посторонний звук и открыл глаза, враз обрывая игру, отчего у Гарри сжалось сердце — что угодно, только бы он не останавливался, только бы продолжал играть! Но тот сжал длинными пальцами гриф гитары, глуша последние звуки, и напряженно всматривался за круг света, где в тени стоял Поттер. — Кто там? Подойди! — Голос был спокойный и совершенно не малфоевский. И Гарри даже подумал, что ему померещилось и вот сейчас он подойдет поближе и увидит, что это никакой не Драко, а просто парень, похожий на него. А шрамы… Ну, мало ли от чего у людей бывают шрамы. И он смело, как ему казалось, шагнул в круг света, ближе к костру и остановился у самого огня, как бы давая возможность лучше рассмотреть себя, показывая, что не опасен. Гитарист отложил гитару, медленно поднялся, удивленно сделал шаг к Гарри и вдруг протянул руку и отвел длинную черную челку с его лба, обнажая шрам-молнию. — Поттер! — Такой же пораженный шепот сорвался с его губ и Гарри понял, что ему не померещилось. Перед ним действительно стоял старый школьный недруг, пропавший в вихре судебных расследований после войны и больше не показывающийся на горизонте, никак не дававший о себе знать и не то, чтобы забытый, но загнанный в очень дальний маленький уголок головы после неудачных попыток найти, узнать хоть что-нибудь. — Поттер! Это правда ты?! — парень вдруг рассмеялся, радостно и открыто, как совершенно точно не мог смеяться знакомый Гарри по школе Слизеринский принц Драко Малфой. Обхватив Поттера за плечи, он с силой привлек его к себе. — Гарри, как же я рад тебя видеть! Я ужасно соскучился! Поттер, так и не вытащивший руки из карманов, теперь пытался одновременно и не потерять равновесия, и не схватиться за Драко. Высвободив, наконец, одну руку, он уперся ладонью Малфою в грудь, отстраняя его от себя. — Эм… Малфой, это правда ты, что ли? — нерешительно промямлил он. Тот снова рассмеялся. — А что? Я так сильно изменился? — Вообще-то, да. — Поттер удивленно разглядывал золотистую от загара кожу Драко, его отросшие ниже плеч волосы, слегка потрескавшиеся, обветренные губы. Все было странным, непохожим. И только глаза остались такие же — темный грозовой ободок и светлая радужка с вкраплениями расплавленного серебра. Но в школе они обжигали льдом, а сейчас лучились теплом и светом, почти любовью. — Ладно, — Драко, кажется, только сейчас начал замечать настороженность Гарри. — Кажется, я напугал тебя столь открытым проявлением чувств. Ты ожидал увидеть здесь кого-то другого? Гарри удивленно вскинул на него взгляд. — Что? Нет! То есть я вообще никого не ожидал… Я совсем недавно приехал, вышел пройтись, услышал гитару и не удержался… Но я никак не ожидал, что это можешь быть ты. Правда. Как ты тут оказался? — Недавно приехал? — Драко отошел немного от костра и достал из лежавшего рядом с гитарой рюкзака плед. Он расстелил его недалеко от огня и жестом пригласил Гарри садиться, сам снова опускаясь на песок рядом. — Ты здесь по делу? Аврорат? — его голос слегка дрогнул. Гарри послушно присел на плед, обхватил колени руками и опустил на них голову, не сводя с Драко удивленных глаз. — Аврорат? С чего ты?.. Нет, я просто уехал, подальше от всех. Мне было одиноко, тошно, и я рванул сюда. Всегда хотел посмотреть этот город. А ты? Драко хмыкнул. — Стало одиноко в Британии, где тебя каждая собака знает и готова развеять твою скуку, и рванул через океан, в город, где ты никого не знаешь? Забавное лекарство от одиночества, но в твоем стиле. Есть хочешь? — Ну и переходы у тебя, — усмехнулся Поттер. — Нет, спасибо. То-то и оно, что каждая собака. В толпе все тебя хлопают по плечу и не дают шагу ступить, а когда тебе хочется просто поговорить, то рядом никого. Пусть уж лучше и правда не будет никого вообще. Тем более, тут меня вообще никто не знает и про войну особо тоже. — Ну, я тебя знаю, — Драко пристально глянул на Гарри. — Что теперь будешь делать? Сбежишь дальше? У Поттера вытянулось лицо. Он как-то даже не подумал, что теперь не один и тут. Хотя это как посмотреть. Ну, посидят они сейчас, поболтают — и каждый пойдет своей дорогой, как шли до сих пор. Они не друзья, так что общаться и не обязаны вовсе. От этих мыслей стало грустно и, почему-то, обидно. — Я не сбегал! — Гарри упрямо мотнул головой. — Просто уехал. И сейчас не собираюсь никуда бежать. Я еще даже город не посмотрел. И в океане не искупался… — Он резко замолчал, вспомнив, почему он не пришел днем на пляж. Но говорить об этом не хотелось — зачем Драко его проблемы? Да и стыдно. — О, город! Давай, я тебе его завтра покажу. Правда, за один день не выйдет, но ты ведь надолго сюда, как я понял. А я тут давно, каждый уголок знаю. Все интересные места и вообще. А потом поплаваем, ага? Ты где остановился? — В гостинице… Тут, не очень далеко. А ты где живешь? — А тут! — Драко махнул себе за спину и Гарри разглядел там палатку и не поверил собственным глазам. — В палатке? Один?! — Сейчас один. Раньше с другом жил, но ему пришлось уехать. А чего ты так удивляешься? — Но ведь это опасно! Я пока по набережной шел — много всяких личностей видел, и, по-моему, они совсем не безобидные. Ты не боишься? И вообще — Драко Малфой и в палатке… Драко расхохотался. — Вот интересно, что тебя больше беспокоит: то, что Драко Малфой живет на берегу океана в палатке или то, что он в ней один и на него могут напасть, а он вроде бы и не особо беспокоится? Поттер растерялся. Он совершенно не узнавал Малфоя и никак не мог понять как к этому открытому и веселому парню относиться. Он бы ему очень нравился, если бы это не был Малфой, но Малфой просто не мог им быть. И от этого в голове был такой сумбур! — Я… Прости, я никак не приду в себя — ты ведь совершенно не такой, каким был в школе. И мне сложно поверить, что это все-таки ты. Может, расскажешь, что с тобой произошло после войны? Я искал тебя… — Он прикусил губу, но слово уже вылетело, оставалось ждать реакции Драко. Но тот только удивленно посмотрел на Гарри и потянулся за гитарой. Уложил ее на колени и стал тихонько перебирать струны, наигрывая легкую, красивую мелодию, засмотревшись на огонь. На несколько минут повисла тишина, а потом Драко тихо заговорил. — Значит, все-таки искал меня. Жаль, я не знал. Я даже поверить не мог в такое. — Он вздохнул и перевел взгляд на Гарри. — Если бы я знал, я бы написал. Правда. Гарри смутился, опустил глаза и покраснел. Он ждал насмешки, подколок, но Драко говорил так откровенно. Это пугало. Снова. — Я уехал сразу после суда над нашей семьей. Я знаю, что ты нам здорово помог. Спасибо тебе. — Он снова повернулся к Гарри и повторил, видя, как тот снова краснеет. — Большое спасибо, правда. И тебе нечего краснеть, Поттер. Ты сделал хорошее дело, мама не пережила бы Азкабан. А так она дождалась отца, сейчас они вместе восстанавливают мэнор. Ну, а мой приговор ты знаешь сам — 10 лет в маггловском мире без права колдовства. Мне все равно надо было уйти из вашего мира. — Вашего? — вскинулся Гарри. — Ну, нашего. Впрочем, теперь я даже и не знаю. — Драко снова смотрел на огонь. — Мой приговор был справедливым, наверное. За трусость. За то, что не рискнул открыто перейти на сторону Света. Но это я теперь понимаю, а поначалу я был как слепой котенок, выброшенный на улицу — без магии, абсолютно не приспособленный к жизни в маггловском мире, я совершенно не знал, что мне делать и, ты не поверишь, даже подумывал свести счеты с жизнью. Я ведь даже кофе растворимый сделать себе не мог, яичницу приготовить. Представляешь? Ну, вот брел я весь такой в слезах и соплях вдоль дороги и думал, что раз я никому оказался не нужен, раз никто обо мне и не вспомнил — то зачем мне тогда вообще жить? Шел, жалел себя, ревел и решил, что шагну под первую же машину… И шагнул, представляешь? Вот на дурость у меня всегда смелости хватало, — он тихонько засмеялся, а Поттер в ужасе не сводил с него глаз — как можно так спокойно все это рассказывать? — Ну, и оказалось, что я удачно шагнул. Во-первых, водителем оказался человек с медицинским образованием. Во-вторых — маг. Он меня сам и выходил. Не пугайся, — успокоил он Гарри, видя как тот испуганно на него смотрит, — Я не очень покалечился, он умелый водитель и сумел увернуться, так что только по касательной слегка меня зацепил, но сознание я все равно потерял. А очухался уже у него в машине, под его многоэтажный громогласный мат. Джон — старый хиппи. Он как раз собирался оставить свой старенький бусик у друзей и рвануть за океан. А тут на него свалился я — без денег, без магии, без ничего вообще. Ох, как он ругался — просто виртуозно. Но меня не бросил. Я честно рассказал ему свою историю и оказалось, что он что-то знает, что-то слышал, в чем-то участвовал… В общем, он заявил, что в ответе за того, кого приручил, и увез меня с собой. Я не сопротивлялся. Мне было все равно — главное, чтобы рядом был кто-то, кто может помочь освоиться. Слизеринская приспособляемость помогла выжить тогда. Мы с ним объездили пол-Америки. Иногда где-то подрабатывали, чаще на фермах и пастбищах — Джон любил жить на свежем воздухе и подальше от толпы. Мы много разговаривали: о жизни вообще и в частности, о дружбе, о любви, о сексе, о наркотиках, о мире и о войне… За эти годы о чем мы только ни говорили, и, постепенно, эти беседы меняли меня. Джон очень открытый человек. Что ни спроси — моментально откровенный ответ. Поначалу это очень пугало, а потом я привык. Я многому у него научился, особенно — жить. Просто жить, Поттер. И теперь я весь открыт — для моря, для солнца, для ветра, для отношений. Гарри слушал его, вслушивался в этот тихий голос и пытался унять дрожь в руках. Паническая атака накатывала и сдержать ее стоило неимоверных трудов. Все, что говорил этот Драко… Это просто не мог быть настоящий Драко Малфой! Не мог и все! А значит — это не он. Тогда кто? Оборотка? Но зачем? Кому могло понадобиться устроить Гарри такую встречу? Драко сидел, уставившись в огонь, и не замечал, что Гарри становится все хуже. Он обхватил себя руками за плечи, пытаясь унять дрожь, от которой его уже буквально трясло, и прикрыл глаза. И тут со стороны полосы прибоя послышались крики — человек десять — пятнадцать шлепали по воде босыми ногами и горланили какую-то песню. Кто-то из них крикнул парням, приглашая их с собой, но Драко отрицательно покачал головой, а потом обернулся на Гарри, да так и замер — тот не мигая смотрел на поющих ребят, в его глазах застыл ужас, он задыхался. Драко отбросил гитару и подлетел к Поттеру, не понимая, что вызвало такое странное состояние у парня. — Гарри! — он попытался встряхнуть его за плечи, но тот шарахнулся от него в сторону. — Гарри, да что с тобой? Что случилось? Но тот только переводил полный паники взгляд с Драко на толпу ребят, проходящих мимо, и судорожно шарил рукой, пытаясь нащупать волшебную палочку. — Гарри! — Драко почти испугался, что в таком состоянии Поттер и заавадить может, — Гарри, прошу тебя, не надо! Это же я, Драко! — Он попытался схватить Гарри за руки. — Гарри, успокойся! Что же тебя так напугало? — Он всматривался в глаза Поттеру, пытаясь понять, что же тот видит… А перед глазами Гарри вставала толпа пожирателей, которых он впервые увидел на Чемпионате мира по квиддичу, и тела тех несчастных магглов, над которыми те издевались. И он точно знал, что Малфой — старший был там. А теперь младший, здесь и сейчас, хватает Гарри за руки, старается не дать ему достать палочку… Да и не Малфой это вовсе, а кто-то под его личиной. Или все же Малфой? Да что же у него глаза такие испуганные? Испугался, что Гарри сейчас его арестует? Нет, он же давно осужден, Гарри знает приговор, да и не аврор он больше. Тогда что? Неужели и правда — за него, за Гарри испугался? Да что ж его так трясет, что мысли никак не хотят сложиться в голове в цельную картинку? Вот же небо, океан, прибой… Прибой! Надо сосредоточиться на прибое, точно, точно… Вдох, выдох, вместе с волнами, накатиться на берег — откатиться… И тут на него нашло понимание — он сошел с ума. Ему только что настолько реально померещились пожиратели, что он чуть не проклял ни в чем не повинного человека! Новый ужас от почти содеянного накрыл его с головой и Гарри вцепился в плечи Драко, притягивая его к себе, бегло осматривая, чтобы окончательно убедиться, что не успел, не сделал ничего плохого… и зарыдал, еще больше пугая этим Драко. Тот тоже всхлипнул и прижал к себе Поттера, шепча ему на ухо что-то успокаивающее, гладя по встрепанным волосам, утирая слезы со щек. Гарри цеплялся за него, как утопающий за соломинку, упирался головой в грудь, притягивал к себе как можно ближе. Он все еще задыхался, но постепенно Драко стал разбирать слова. — Страшно! Драко, мне так страшно! Вдруг бы я тебя… А потом? Драко! Я искал… Или это не ты? Не похож… Я так устал. Мне страшно, так страшно, но если это не ты, то почему?.. Ему вдруг стало очень жутко от этого бескрайнего звездного неба и бесконечного моря, захотелось ощутить стены вокруг себя, спрятаться от этой бесконечности, и он испуганно сжался в комочек почти на руках у Драко, повторяя только одно слово «Страшно, страшно…». И Драко каким-то чудом понял его состояние, огляделся и, прижав его к себе как можно крепче, потащил Гарри к палатке. Поттер испуганно дернулся, но Драко держал крепко и снова начал шептать на ухо: — Гарри, послушай! Ну, что ты? Это точно я, точно! Я — тот самый слизеринский принц, Хорек, гадина белобрысая — как вы меня там еще называли-то? Я много вашей кровушки попил в школе, доводя тебя, твоего рыжего дружка и Грейнджер до белого каления. Я разобиделся на тебя за то, что ты не согласился стать моим другом еще на первом курсе и мстил тебе за это все годы в школе. Я натравил на тебя змею на дуэли, я пытался подставить тебя Снейпу и Филчу. Я поспорил, что ты не круче меня, и полез к Клювокрылу. — После каждого приведенного довода Гарри понемногу переставал упираться, и Драко, наконец, затащил его в палатку, устроил на спальник и сам уселся рядом, пытаясь отдышаться. — Я рассказывал о тебе гадости Скиттер. Я выслеживал тебя для Амбридж. Я пытался убить Дамблдора, и ты резанул меня непроверенным заклятьем, у меня до сих пор шрамы остались, — он схватил руку Гарри и провел его открытой ладонью по своей голой груди. Гарри на миг замер, потом подушечки пальцев легко пробежались по шрамам, мягко скользя по коже, цепляя сосок, едва прикасаясь к ключице… Драко не дышал. Пальцы Гарри вновь спустились к шрамам. — П-похоже на правду, — заикаясь от еще не прошедшей до конца истерики, но уже понемногу начиная связно мыслить, прошептал Поттер. — И что сказал бы мне тот Малфой, в школе, если бы я осмелился вот так провести рукой по его шрамам? — он поднял глаза с мокрыми ресницами на Драко. Тот завороженно смотрел на руку, которая едва касалась старых шрамов. — Он сказал бы, — получилось хрипло и пришлось откашляться и начать сначала, — Он сказал бы, чтобы ты отвалил от него, шрамоголовый придурок! — Гарри вздохнул и попытался убрать свою руку, но ее перехватила горячая ладонь Драко, прижимая крепче к своей груди. — Он сказал бы это, но в мыслях он умолял бы тебя не останавливаться и не бросать его. Гарри, который до сих пор удивленно смотрел на руку Драко, прижимающего его ладонь к своей груди, поднял на него глаза, но сказать ничего не успел. Его губы обожгло поцелуем, и мир завертелся совсем в другом ритме… Утро встретило Гарри солеными брызгами. Туго соображая, где он находится, Гарри попытался натянуть на себя одеяло, пошарил вокруг руками, но его нигде не было, и тут он услышал смех. Испуганно открыв глаза, он уставился на мокрого Малфоя, который хохотал и тряс головой, а с его волос и слетали те самые океанские брызги. — Проснулся? — Драко достал из рюкзака полотенце и вытер лицо. — Пошли умываться? — Куда? — недоуменно протянул Гарри, но его уже бесцеремонно потащили на выход прямо за спальник, на котором он лежал. — Стой! — Поттер безуспешно пытался ухватиться за что-то, но Драко и сам остановился у самого выхода из палатки, вылез и выжидающе замер, протягивая ему руку. — Купаться, Гарри, купаться. Здесь же нет удобств с душем и ванной, тут все натуральное, — он улыбался, и в его мокрых волосах играли солнечные зайчики. — Вставай уже! — Но я голый! — Поттер оглядывался в поисках своих вещей, вчера разбросанных в порыве страсти и сегодня никак не желающих находиться. — Я же не могу топать туда голышом! — Еще как можешь! — Но ты ведь в плавках, и потом, мало ли кто там еще придет купаться? — в его голосе сквозила паника. — Гарри, я живу на этом месте уже неделю и могу с уверенностью сказать, что в это время на пляже ни души. Если тебе так будет легче… — он одним быстрым движением стянул с себя плавки, — то я тоже буду голым, как ты. А теперь вперед, — он сделал шаг в палатку, присел и одним точным движением окончательно вытряхнул Гарри из спального мешка, а вторым — забросил его к себе на плечо. Гарри заорал от неожиданности, потом от стыда и злости, но ничего не помогало — Драко перешагнул порог и, придерживая Поттера за пятую точку, слегка сминая и поглаживая ягодицы, спокойно понес его к океану. Гарри внезапно затих. Было так странно чувствовать себя совершенно беспомощным и в то же время понимать, что тебе ничего не угрожает. Ну, кроме стыда, но это другое. А еще эта неожиданная ласка Драко. Да, вчера они целовались до потери сознания, прижимаясь друг к другу своими, колом стоящими, членами, потираясь о бедра, о промежность, пока, наконец, не кончили почти одновременно и Поттер, уже почти проваливаясь в сон, только и смог, что наложить на них обоих очищающее и заползти в спальник. Наверное, нужно было бы списать все это на истерику. И Поттер, скорее всего, так бы и сделал, но вот теперь эта поглаживающая ладонь, вводящая его в ступор и вызвавшая жаркие воспоминания… Гарри почувствовал, что снова заводится, и забрыкался сильнее, однако Драко уже донес его до воды и, звонко чмокнув напоследок в ягодицу, с плеском скинул с плеча. Поттер приземлился (или точнее было бы сказать — приводнился?) на пятую точку и окатил себя и Драко солеными брызгами. Вода была теплой, падение — мягким, солнце на горизонте — ласковым. Он растерянно тер глаза, а перед ним, подбоченившись, во всей своей красе стоял и хохотал Драко Малфой. И Гарри завис, засмотревшись на эту картину: весь покрытый мелкими капельками, в каждой из которых сияло восходящее солнце, Драко, казалось, сам светился сказочным, бриллиантовым светом. Как же такое могло случиться? Ведь если подумать — то это скорее его, Поттера, можно было представить вот таким раскрепощенным, откровенно хохочущим над тем же Роном. А Драко Малфой должен был брезгливо поджимать губы и щурить глаза, отворачиваясь от яркого солнца, сидя под зонтиком в каком-нибудь жутко дорогом кафе во Франции, к примеру. Но жизнь снова преподнесла сюрприз и вот — Драко со своей открытой, откровенной и до ужаса обаятельной улыбкой хохочет над стеснительностью и замкнутостью Поттера. И это он еще не знает, насколько у Гарри все запущенно… Драко отсмеялся, вытер ладонью лицо и протянул Гарри руку. — Вставай, Гарри. Видишь ведь — никого нет вокруг. И не будет еще часа полтора-два. Так что я на доску, а ты как хочешь. Можешь просто поплавать-понырять. Ты, кстати, плавать-то умеешь? — участливо спросил он. — Умею, — буркнул Гарри, хватаясь за протянутую руку и поднимаясь. Он быстро оглядел пляж, убедился, что Драко сказал правду, и они тут одни, и немного успокоился. Все-таки стесняться Малфоя не было смысла, раз тот сам был так же раздет. — Иди, катайся. А я поплаваю и на тебя полюбуюсь. Брови Драко взметнулись вверх. — Всегда хотел, чтобы ты мной любовался. Надо же — мечты сбываются! — и он, шутя хлопнув Гарри по ягодице, рванул на берег за доской. Однако далеко ему убежать не дали — Гарри быстро нагнал его, сбил с ног профессиональной аврорской подсечкой, и они покатились по прибою, хохоча и отплевываясь от песка и соленой воды. Наконец, устав кувыркаться на мели, они разбрелись в разные стороны: Гарри нырять и вымывать из волос песок и водоросли, а Драко на берег за доской, и тоже на глубину, ловить волну. Наплававшись, Гарри нашел в палатке свои вещи, натянул их на мокрое тело и уселся на берегу, наблюдая, как далеко скользит на гребне волны маленькая фигурка, ослепительно сверкая белоснежной макушкой на солнце. Гарри действительно любовался. Любовался и вспоминал свой сон, в котором вот так же летела на гребне волны маленькая фигурка, и Гарри никак не мог узнать кто это. Неужели ему приснился Малфой? Гарри действительно искал его после войны. Но ему сказали, что Малфой уехал из страны, и ни у кого не осталось с ним связи. Совы к нему не летели, Патронусы возвращались ни с чем. Его слизеринские друзья пожимали плечами — у них самих тогда было полно проблем, им было не до Драко. Гриффиндорцам и подавно было непонятно, зачем Гарри упорно ищет хоть какую-то ниточку, зацепку. И лишь убедившись, что Драко действительно нет на острове, Гарри наконец убедил себя, что все зря, что он не нужен, не должен искать. Что нужно забыть. И у него почти получилось, если бы не поселившаяся в отдаленном уголке геройского сердца маленькая заноза, которая раз за разом давала о себе знать, покалывала, щемила непонятной тоской. Гарри не мечтал о нем, не фантазировал в душе, не видел снов с его участием. Он запретил себе. Он пытался заменить Малфоя в своей голове другими, но не смог. И тогда просто оставил все как есть. Наверное, он так и жил бы с этой занозой, если бы не эта случайная встреча. И что делать теперь? Вчерашнее казалось сном, или просто продолжением истерики. Драко так попытался его успокоить, и это сработало. А сегодня? Этот новый, совершенно открытый Драко больше пугал, чем притягивал. Гарри терялся и снова не понимал, как себя вести. Вот если бы Драко был таким в школе — тогда… Такого парня он никогда бы не оттолкнул! С ним было бы легко и просто дружить. Такого хотелось любить. Потому что Гарри тогда и сам был таким же. Но теперь все слишком изменилось и новый — замкнутый, хмурый и закомплексованный — Гарри вряд ли нужен открытому и веселому Драко. Чувствуя себя все более лишним, Гарри поднялся и стал медленно собирать свои вещи, решив просто уйти в гостиницу. Чтобы не навязываться. И еще потому, что просто не знал, что говорить и делать, когда Драко вернется. Но он не успел. Нырнув наполовину в палатку и выставив туго обтянутую джинсами пятую точку наружу, он пытался дотянуться до кофты, и вдруг почувствовал, как его задницу накрыла чья-то горячая ладонь. Гарри дернулся было вылезти из палатки, но его бесцеремонно толкнули внутрь и он упал, растянувшись на спальнике лицом вниз, а сверху на него навалилось тяжелое тело. — Только не паникуй! — услышал он знакомый шепот. Драко распластался на нем, легонько потираясь обнаженным членом о тонкие джинсы Гарри, тыкаясь ему в промежность, одновременно обводя языком ушную раковину, а рукой пытаясь дотянуться до ширинки, чтобы расстегнуть ее. — Я выхожу из воды, а тут такой вид! Я просто не смог устоять. Ты специально соблазнял меня, бессовестный мальчишка? Признавайся! — он, наконец, сполз с Гарри и устроился рядом, притягивая Поттера к себе и добираясь, наконец, до застежки на джинсах. Запустив туда руку, он обхватил почти вставший член парня и легонько сжал кулак. — Ах, ты, развратник! Тебе нравится, когда тебя пугают и берут силой? — Драко смешливо фыркнул Гарри в шею, переходя к поцелуям. Поттер дрожал и плавился в его руках. Все, что он собирался списать на вчерашнюю истерику, сейчас возвращалось и накатывало небывалым возбуждением. Тело весьма ощутимо реагировало на ласку теплых губ и прикосновения еще прохладных после купания ладоней. Хотелось еще и еще, сильнее, ярче, глубже… Гарри не знал, как обозначить то, чего хотелось сейчас с Драко. Такого у него не было никогда. Он извивался и стонал, сам помогал Драко избавить себя от одежды, сам прижимался и раздвигал ноги. Мерлин, он вел себя как похотливая девка, но не мог сейчас остановиться. А Драко тем временем умело вел его, дотрагиваясь именно там, где было необходимо, где хотелось. Лаская губами, прикусывая зубами. На теле Гарри не осталось, кажется, ни миллиметра, не обласканного Малфоем. Волны удовольствия все нарастали, топили Гарри с головой и, наконец, он, задрожав, сорвался, утягивая за собой Драко… Отдышавшись, Гарри наложил очищающее и оглянулся в поисках одежды или чего-либо, чем можно было бы прикрыться. — Не нужно, — голос Драко звучал хрипло, как со сна. — Ты такой красивый, мне нравится смотреть на тебя, прикасаться к тебе, — он, легко касаясь, провел кончиками пальцев по груди Поттера, слегка задев сосок, покружив на ребрах и вызвав этим неуверенный смешок, спустился к пупку… — Ты же не стесняешься меня? Гарри отрицательно помотал головой. Хотя он врал — смущение все же было. Он не привык так открыто наслаждаться лаской. С девушками это бывало обычно под одеялом, ночью и без света, да и ласкал скорее он, чем его, а тут… В палатке было светло, и Драко был так близко! Но после всего, что только что тут было, стесняться глупо, это факт. — Куда ты собрался? Хотел уйти, не попрощавшись? — в голосе Драко не было обиды, простое любопытство. — Я… — Гарри замялся. Как объяснить, что почувствовал себя лишним, ненужным? — Просто я подумал, что у тебя же, наверное, свои дела есть, и надо в гостиницу… Драко вздохнул и ласково ему улыбнулся. — Поттер, думать — не твой конек, я тебе это еще в школе пытался объяснить. Что ты себе надумал? Что надо уйти, чтобы мне не мешать? Что ты лишний? Что твои проблемы — не моя головная боль? Гарри только хлопал ресницами. Драко читал его как открытую книгу. Как? — Гарри, — ласково шепнул ему в самое ухо Драко, чем вызвал шквал мурашек по коже, — ты так громко думаешь, что мне просто слышно. А если серьезно — я ведь был таким же, разве нет? Когда я ушел из мира магии — я ведь тоже решил что лишний, что никому там не нужен. А ты вот говоришь, что искал меня. Что мне стоило тогда написать тебе? Или вообще, просто прийти и спросить — как мне жить дальше? Ведь, по сути, моя жизнь принадлежит тебе, Гарри. Ты спас меня. И ты был в ответе за меня. Но я решил, что не нужен, что меня вышвырнули из магии и лучше сдохнуть, чем сделать шаг навстречу тебе. — Драко приподнялся на локте и заглянул в удивленно распахнутые зеленые глаза. — Не повторяй моих ошибок, Гарри. Не уходи. Ты нужен мне. Всегда был нужен. Только тот Малфой не мог тебе этого сказать. Он мог только дергать и дразнить тебя, лишь бы ты не забывал о его существовании. Мог драться с тобой, лишь бы был повод прикасаться к тебе. Знаешь, я часами мог потом не сводить синяки, вспоминая каждый раз как ты, пусть в ярости, но прикасался ко мне. Но даже себе я не мог тогда признаться, насколько я одержим тобой, Гарри. Насколько ты был мне нужен. И только уйдя, почти сдохнув, научившись жить в новом мире, попытавшись построить отношения с другим человеком, я понял, что не смог забыть тебя. И когда ты вчера вышел в круг света, я думал, что у меня начались глюки. Я не верил своим глазам. Такой дар судьбы! Неужели ты думаешь, что я снова упущу свой шанс? Шанс быть с тобой? Нетушки! Я же вижу, что ты не против быть со мной. Правда? Тебе ведь понравилось? И ты искал меня тогда. Я понимаю, что прошло достаточно времени, и может ты не затем искал, но… — Драко вдруг заволновался. Он сел, заглядывая Гарри в глаза, и заговорил быстрее, волнуясь. — Поттер, я понимаю, что тороплю тебя, но не молчи. Конечно, секс — это еще далеко не самое главное, но я сумею, я добьюсь, чтобы ты… — Он вдруг запнулся. — Гарри, пожалуйста, скажи, зачем ты искал меня? Гарри тоже сел и обхватил колени руками, пряча в них лицо. Как просто он говорил о том, что чувствует. Раньше Гарри тоже мог так. Они как будто поменялись телами, и Гарри сейчас там, в теле Малфоя, открыто и честно признается ему в… А в чем? Слово так и не было произнесено, хотя все объяснения как бы указывали на него. А сейчас Драко, затаив дыхание, ждал ответа и что ему сказать? Правду? Но это так страшно. — Я… — Гарри взъерошил волосы. — Я боялся, что ты что-то сделаешь с собой. — Что ж, это правда, хоть и не вся. Драко тяжело вздохнул и отвернулся. — Ну, ты не зря боялся, как видишь. Но я надеялся услышать другое. Ладно… — Нет, постой! — Гарри развернул его к себе лицом, — Я… Мне… Мерлин, да где ж все эти слова, когда они так нужны?! — Он в отчаянии заглянул Драко в глаза, пытаясь найти там подсказку, — Ты нужен мне. Я надеялся, что найду тебя, и ты будешь жить со мной, пока… Я хотел, чтобы ты узнал меня другого, настоящего. Не так, как в школе. И я не ждал, что ты сам придешь, я искал, чтобы позвать. Но тебя уже не было нигде. А потом… Я тоже внушил себе, что не нужен. Я даже удивлялся, как это мне пришло в голову, что ты мог вдруг захотеть жить со мной, быть со мной. Хотя я согласился бы даже просто жить под одной крышей. В одном доме. Просто видеть тебя, иногда говорить с тобой — я думал, что мне бы этого хватило, хотя, наверное, это не так. Драко жадно ловил каждое его слово, не отводя глаз. — Но ты должен знать. — Гарри решил сказать всю правду до конца, — Когда я понял, что не нужен тебе, я понял и еще одну вещь. Я понял, что не нужен себе. Я стал пить. Сначала понемногу, чтобы уснуть без кошмаров, но это мало помогало, и постепенно я пил все больше и больше. Друзья пытались это остановить, таскали по врачам, уговаривали, разговаривали, пытались не оставлять одного — не помогало. А потом я просто в один прекрасный момент понял, что это конец. И что я не хочу так. Я хочу преподавать, хочу приносить пользу не как на войне. Но глядя на себя в зеркало, я понял, что этого алкаша не то, что в школу — его вообще никуда пускать не будут. И я сбежал. Дальше ты знаешь. Все, кроме одного. Приехав сюда, я обнаружил, что болен. — Драко дернулся, но Гарри жестом остановил его. — Ничего ужасного, чистая психология. Я не могу заставить себя выйти в майке и шортах на улицу. Мне кажется, что на меня все пялятся, показывают пальцем. Я чувствую себя голым. Когда ты сегодня вытащил меня из палатки… — Прости! — Драко притянул его к себе, уткнувшись в плечо лбом, — прости меня. Я же не знал! Думал, ты просто стесняешься, потому что я после Британии вообще не мог расслабиться — аристократическое воспитание плюс отсутствие подобного опыта… Ох, и ломало же меня тогда! — Ты не виноват, ты же не знал. Зато теперь знаешь. Ну, и вчерашняя истерика… Я думаю, тут сказался перелет, плюс нервы, плюс наша встреча — вот мозг и сыграл со мной злую шутку. Надеюсь, это больше не повторится. — Гарри… Гарри, послушай. Когда я только попал к Джону, я был похуже, чем ты сейчас. И мне вовсе не хотелось меняться. И все равно у Джона получилось сотворить со мной то, что ты видишь, и чему вчера так упорно не хотел верить. Теперь Драко Малфой такой. Не думаю, что мои родители будут довольны, потому и говорю, что не знаю, вернусь ли. Но я знаю точно одно — мы справимся. Потому что ты хочешь измениться, ты хочешь стать прежним. И если ты только согласишься быть со мной, то я… Я горы сверну, лишь бы ты снова стал тем Поттером, в которого я влюбился в школе и с которым я хотел бы быть теперь. Я готов за него бороться. А ты? Гарри во все глаза смотрел на него. Итак, слово сказано. Любовь. Драко любит его. Так почему в животе не порхают бабочки и сердце сжимается как-то болезненно, жалко. Разве не этого ты хотел все эти годы, Гарри? Разве не с Драко ты хотел провести все дни после школы? А такой Драко, каким он стал сейчас, вдвойне дороже и ближе. Но сердце болит и Гарри знает, почему. Он хотел быть с ним на равных, а выходит, что он какой-то немощный и больной и Драко еще возиться с ним. А Гарри представлял себе все как раз наоборот — вот он, герой, спасет осужденного Драко от превратностей судьбы, научит любить и быть любимым, научит радоваться и смеяться. Растопит этот вечный слизеринский лед. Но все получалось не так… Драко смотрел на Гарри и видел тоску и боль в его глазах. Вначале он подумал, что Поттер и правда больше ничего не хочет с ним. Но потом вдруг осознал, что проблема не в этом. Гарри просто привык быть героем. А тут героем и спасителем становился Драко, и Гарри не знал, как себя теперь вести, как жить с этим пониманием, как принять его. А поняв, он вздохнул с облегчением и посильнее прижал Гарри к себе. — Позволь мне быть твоим героем, — прошептал он. — Позволь мне спасти тебя. Пожалуйста. Обещаю — как только мы вытащим тебя и ты станешь совсем как раньше, я сразу вляпаюсь в какую-то историю специально, чтобы ты мог спасти меня снова. Гарри фыркнул и облегченно рассмеялся. На него снова накатило это незнакомое, но приятное чувство — беспомощности, но безопасности. Хотелось раствориться в этих ощущениях, отдаться на волю этих сильных, но нежных рук, этих, знакомых с детства, серых глаз. И пусть он больше не герой, не спаситель магической Британии. Он так давно мечтал быть просто человеком, просто счастливым, просто — любимым. Он прижался к широкому плечу и, едва касаясь губами золотистой кожи, шепнул: — Да. — Да? — в голосе Драко было столько надежды и радости, что это только еще больше убедило Гарри в правильности его выбора, и он сильнее прижался к Малфою. — Да. Спаси меня, Драко.