Сила любви

Мутная тошнотворна дурнота начала отступать, веки вновь ощутившего пульсирующую боль в затылке Нигмы дрогнули и неуверенно открылись. Разумеется, первое, что он увидел, был все тот же Пингвин. С новым букетом. Свадебным, в ленточках и бантиках. Здоровенным настолько, что сияющий новеньким четвертаком Кобблпот показался сидящим за ним в засаде. Глаза Эда закатились к потолку, торжественную тишину кабинета нарушил его протяжный, исполненный неподдельного страдания стон. - А ты чего хотел? – вздернул Пингвин брови и продолжил с глубоко оскорбленным видом. – Как честный человек, теперь ты обязан на мне жениться. - На мне! – с таким родным, привычным при виде него раздражением, решительно заявила мисс Крингл, мигом нарисовавшаяся позади сидящего по-турецки Пингвина. Очень кстати, пора заводить гарем убиенных возлюбленных… - Нет… - слабо вымолвил Эдвард одними посеревшими губами, голова которого протестующе мотнулась из стороны в сторону. Все, он окончательно сбрендил. - Ты хотел сказать «да», дорогой. – без малейшей вопросительной нотки лучезарно улыбнулся Освальд, в то время как Кристен помрачнела еще больше. - На мне, Эдвард Нигма! – топнула она ногой, сердито складывая руки на пышной груди, соблазнительно обтянутой свитером. – Я буду крайне разочарована, если такой человек, как ты, примет неверное решение. Ведь ты как из эпохи, когда люди были лучше, свалился! На тебя посмотреть, сразу черно-белое кино пятидесятых вспоминается, золотой эры Голливуда! Ты даже одевался так, и прическа у тебя была, как носили тогда, когда еще водились настоящие мужчины! Джентльмены! Никогда бы себе не позволившие оскорбить леди! - Не хочется вам мешать, но ведь на мне же… - мягко напомнила о себе Изабелла, старающаяся улыбнуться и одновременно удержать слезы в глазах. – Эдвард… Между нами особая связь… Ты же знаешь… - А вот на мне! – громогласно заявил о себе Джим Гордон, непоколебимо упирая руки в бока. Эд только вылупиться на него смог, вообще больше ничего не понимая. - Можно подумать ты мне всякие там знаки внимания не оказывал. Кто мне заботливо резиновые сапоги приволок, м? Скомпрометировал на глазах всего участка! Женись теперь. Раз такой у нас весь из себя благородный. Или мне напомнить, Нигма, как ты меня вообще облапал? Кто меня прямо перед коллегами обнимал - Байрон?! У меня разговор будет короткий. – с этими словами посуровевший детектив Гордон принялся мрачно расстегивать кобуру. - Но ведь это я твоя первая любовь. – жалобно тявкнул подобранный Нигмой в детстве щенок лайки, попавший под машину, выходить которого так и не удалось. - Нет, я! – не согласилась любимая игрушечная машинка, отобранная еще раньше ребятами постарше. - Я! – коротко и ясно заявил на него свои неоспоримые права тыквенный пирог, в который прицелился насупившийся Джимбо, придерживающий одной другую руку, для верности. Однако вскоре спохватился, сообразил и перевел дуло на него. - Согласен. – дико хохотнул своим мыслям в ответ на его действие Эдвард, отчего Освальд чуть букет не уронил, а все остальные «невесты Дракулы» бесследно испарились, как при первом проблеске восходящего солнца. - Ты… Все-таки меня любишь?.. – совсем другим тоном, своим обычным, без тени ерничества и фиглярства, спросил Освальд, откладывая помпезный букетище в сторону. – Эд?.. - Не люблю! – брызнули из глаз его убийцы обессиленные слезы, что послужило лишь запалом для нового яростного взрыва, сметающего на своем пути все оставшееся. - Я не люблю тебя, Освальд! Но любил! Раньше! Потому не хотел тебя убивать даже после того, что ты сделал! Но не после того, как ты не капли не пожалел об этом и осмелился заявлять, что любишь меня! Больше не люблю, нет! Враз высохли глаза. - Старая любовь не ржавеет… - робко намекнул Освальд, заглянув ему в глаза с отчаянной надеждой умирающего, из последних сил молящего о спасении. - Отличная мысль. - Да?!.. - Хоть высплюсь наконец. И голова болеть перестанет. – продолжающий думать о своем, Эдвард быстро выхватил из кармана пиджака пистолет и сунул дуло в рот. Он не успел нажать на курок. Еще более стремительно оружие оказалось выбитым из его руки. КАК?! Как такое возможно?!.. Он почувствовал это! Не отбросил сам, точно! Если еще хоть крупицу в своем уме – точнее некуда. - Прости меня! Прости за все. Не представляешь, как мне сейчас жаль, что все так вышло. – отчаянная мука во взгляде Освальда лишь только усилилась. С таким же отчаянием сияла в нем и не нашедшая ответа любовь. – Ты как никто другой заслуживаешь счастья, Эд. Заслуживаешь того, чтобы тебя любили. Чтобы тебя любил хороший человек, а это, определенно, не я. Такого человека я у тебя отнял. Эдвард почти не слышал, что ему говорилось, слишком сильно был потрясен тем, что… продолжал чувствовать! Никаких сомнений – обе его руки были накрепко прижаты к полу. Чтобы пресечь новую попытку выбить себе завихрившиеся пружиной мозги? Что происходит?! Ладони холодны, как две мертвые рыбины… Но ощутимы! - Я сейчас уйду. Навсегда. Больше я тебя не побеспокою. Я же чуть не убил и тебя… - голос Пингвина дрогнул, но он тут же вернул озорной бесячий тон и демонический блеск глаз. – Ничего поинтереснее не мог найти, чтобы взять в рот, какой ты скучный. - Ты же мертв?! – сказать, а вернее, выкрикнуть это, во все легкие, утвердительно, увы, не получилось. - Уж точно не жив. – с тоской фыркнул Пингвин, окончательно оставив шутовские замашки. – Прощай, Эд. Прости. Давление на руки начало исчезать, как весь Освальд, которого стало видно, будто сквозь пелену летнего марева. Последнее, что Эдвард почувствовал, легчайшее прикосновение к губам чужих губ, легкое настолько, что он не поручился бы в том, что ему это не показалось. Или в том, что не послышалось следом. Если то был не отголосок памяти о том, что однажды сказал ему Освальд, в один несчастный день. Что любит его… И все. Все исчезло. Абсолютная тишина и пустота вокруг заставила почувствовать себя словно в склепе. Будто под толщей воды. Откуда не выбраться. Не подняться наверх. - Прости меня и ты, Освальд. Собственный голос показался принадлежащим кому-то другом, чужому, незнакомому. Прозвучавшие в тишине слова лишь подчеркнули ее. Взгляд Эдварда скользнул в сторону лежащего неподалеку пистолета. Рука поднялась к губам. Что сейчас было? Чего не стало? Что уже не вернуть?.. Как избавиться теперь от этой пустоты… И, главное, самое из всего странное и ничем необъяснимое, почему вместо радости из-за того, что ушло это чертово наваждение, на душе одна криком кричащая боль новой утраты? Почему опять так нестерпимо хочется нажать на курок…