Жизнь попаданца: простая и не очень.

      — Ненавижу школу! Ненавижу уроки!!!       Слышите это пессимистичное нытье из школьного коридора? Это я. И я направляюсь в кабинет директора. Второй раз за неделю! Спросите меня почему? Я вам отвечу. Потому что учительница по химии невзлюбила меня, как говорится, с первого взгляда! А в тот злополучный день, который вы имеете возможность сейчас слышать, я в кои-то веке не сделала домашнюю работу по этому обожаемому предмету, то есть две задачи из учебника химии. Знаете, когда буквально не понимаешь половины из того, о чем говорит учитель и сдаешь работы методом агрессивного списывания, со временем становится очень трудно выполнять домашку в срок. Но, как это обычно бывает, Валентине было слишком скучно молча поставить мне двойку, не выставив меня на посмешище перед всем классом. В итоге я ей опять нагрубила, а она написала мне в дневник замечание и отправила к директору. В тот момент мне хотелось, чтобы они все там под землю провалились со своими дурацкими смешками и комментариями!       Я, кажется, еще не представилась. Я Александра Колонадова. Пятнадцать лет, восьмой класс. Место проживания и учебы — город Саратов. И, как вы уже догадались, я далеко не заучка. Я не сижу ночами и не зазубриваю учебник по истории или английскому, как может показаться. Просто очень хорошо запоминаю большие тексты или параграфы. Мне достаточно раз пять прочитать параграф, чтобы запомнить его максимально близко к тексту. Ну, вот такая у меня способность. Жаль, что на не гуманитарные предметы она не распространяется.       Но, кажется, я отвлеклась. Мы остановились на том, как я, отстукивая от злости ногой каждое произнесенное слово «ненавижу!», направлялась на третий этаж к директору. Вы меня спросите, почему я так четко исполняю приказ своего самого нелюбимого учителя, хотя спокойно могу замять это дело? Ведь в коридоре никого нет, идут уроки, все условия идеальны для побега. Что мне мешает ослушаться? Видите ли, дело в том, что директор, пришедший в нашу школу только в начале года, полная противоположность учительнице химии. Он сменил уволившегося учителя истории и за полгода стал для меня единственным преподавателем, которому я не боялась посмотреть в глаза. Не знаю, как это произошло, и что стало причиной таким переменам, но факт оставался фактом: на свете появился учитель, предмет которого был мне интересен. Ничего не могу с собой поделать, но, когда он начинает урок истории, я не пропускаю ни единого слова и остаюсь внимательна до самого конца. Даже дома, читая учебник истории, я слышу его голос, рассказывающий мне следующую тему. Мне не хотелось, чтобы он узнал о моем поведении от химички. При таком раскладе мне ни за что не оправдаться. Но как же я тогда злилась на Валентину, за то, что даже ослушаться её не могу! Не исключено, что именно поэтому она так и поступает, отправляет меня к директору, зная, что не смогу отказаться. Как же всё уже надоело… И именно в тот момент, когда я об этом подумала, передо мной возникла табличка с надписью «Директор школы М.А. Серов».       Я зашла в кабинет и слегка громковато закрыла за собой дверь. За столом сидел мужчина тридцати — тридцати двух лет. Это был брюнет с приятным лицом и немного смешными очками на носу. Он что-то сосредоточено писал в журнале.       — Здрасте, — отвлекая его от работы, сказала я.       Директор поднял на меня взгляд. Я молча на него смотрела, ожидая, что он мне скажет, увидев второй раз за неделю в своем кабинете. Он почему-то улыбнулся, словно увидел старую знакомую (что, в общем-то, не удивительно, учитывая мое везение), и, отложив очки, произнес:       — А, Александра. Рад вас снова видеть. Что же на этот раз?       Он протянул руку за моим дневником, который уже успел заметить. Я, все так же не говоря ни слова, протянула ему оскверненный красной пастой предмет.       — Так… Химия, да? — открыв злополучную страницу, спросил он.       Я уже знала, что там написано: Два — за д\з. Два — за пререкания с учителем. Даже причину через тире указала. Как любезно с её стороны! Наверное так не терпелось пожаловаться.       — О! Две двойки за один урок! — воскликнул он. — Это несомненно рекорд, Колонадова! Поздравляю, можете собой гордиться!       Я отвернулась. Я тут и так на грани, а он ещё и издевается! По моему мнению, стоило запретить зубодробительный учительский сарказм.       — Не любите химию, Колонадова? — не услышав ответа, Михаил Артурович встал из-за стола и подошёл ко мне. — Химия — очень интересный предмет, если хорошенько в нем разобраться. Поверьте мне, стоит только внимательно слушать учителя. При этих словах я резко посмотрела на директора и даже открыла рот, чтобы высказать что-нибудь резкое, но вовремя остановилась. Я хотела упрекнуть его в насмешке надо мной, ведь он прекрасно знал, как мне тяжело даётся общение с Валентиной Игоревной. С другой стороны, он же директор и, наверное, из педагогических соображений не имеет права поддерживать мою нелюбовь (хотя, впору сказать ненависть) к какому-либо предмету. Или он просто не имел намерений насмехаться. Я закрыла рот, как рыба, и снова отвернулась.       — Почему молчишь, Колонадова?       «Пытаюсь сдержать поток ругательств!» — хотелось высказать мне колкость, но некоторое уважение к историку не дало этого сделать. Вместо этого, я как можно спокойней произнесла:       — А что мне сказать? Вы еще ничего не спросили.       — Ну, например, что у тебя с домашним заданием?       Сегодня в его голосе звучала, хоть и небольшая, но ощутимая доля недоверия, что меня огорчило. Неужели, он и вправду считает, что я виновата? А в прочем, ему наверняка учителя наплели про меня всего разного. Тогда мне казалось, что они все против меня в заговоре. С другой стороны, кто в таком возрасте не считает? Я опустила взгляд и с чувством собственного достоинства, но без лишней гордости, начала объяснять.       — Ко мне вчера приезжал отец. Мы с ним сходили в ресторан и вернулись поздно, а пока я разбиралась в задачах, уснула. Прямо за столом, — я помедлила, перед тем как добавить. — Наверное, надо было перед уроком списать, но я решила, что и так все обойдётся…       — А по какому поводу был этот поход в ресторан? — прекрасно понимая, что я этим лишь хотела его поддеть, перебил меня учитель.       Я еле заметно улыбнулась и ответила.       — Вчера был мой день рождения. Если не верите, можете посмотреть дату рождения в дневнике.       К своей чести, Михаил Артурович не стал этого делать и, сев передо мной на край рабочего стола, тоже улыбнулся.       — Поздравляю, конечно. Сколько тебе теперь? Четырнадцать?       — Пятнадцать.       — Надо же! Уже взрослая девушка! Только вот, почему же ты об этом Валентине Игоревне не рассказала?       — Ну там же написано, — я указала подбородком на дневник. — «За пререкания с учителем».       — Понятно, — пробормотал Серов и отдал обратно мой дневник. — На этот раз родителю звонить не буду. Но Валентине Игоревне скажешь, что двойки я выставил. Отрабатывать будешь. Ясно? Можешь идти.       Я кивнула, и, помедлив у двери, добавила:       — Спасибо, — и только тогда вышла из помещения.       Только с ним могла сработать эта отговорка.

***

      — Так ты ничего не схлопотала? — уже третий раз спросила меня об одном и том же взволнованная Кира Слободкина по дороге в класс английского.       Она была старостой класса, надёжной ученицей и, само собой, активисткой до мозга костей. Но, что было самым важным для меня, — единственным человеком из моего долбанутого класса, с кем я могла говорить без чувства, что мою самооценку намеренно задавливают. И, несмотря на то, что подругами мы друг друга никогда не называли (да, в общем-то, никогда и не были ими), она всегда спрашивала меня, как у меня дела, и, как например сейчас, интересовалась моим самочувствием после очередного классного скандала. За что я была ей молча благодарна.       — Нет, все обошлось. В конце концов, не убить же ему меня за это. Просто выставил двойки в журнал и отпустил.       — Ох, как ты легко об этом говоришь… — наморщила носик Кира. — Неужели не боишься, что он однажды позвонит твоим родителям?       — Он уже однажды звонил.       — И как? — с нескрываемым интересом спросила староста. — Что было?       — Ну… — я пожала плечами. — Нагоняй был…       — Вот! Неужели ты не боишься домашних разборок?       Я уставилась на свои кеды и поправила сумку на плече.       — Да нет, не боюсь.       Тут, как нельзя кстати, прозвенел звонок на урок.       — Ну, ладно, мне в свою группу пора. Увидимся на следующем уроке! — староста помахала мне рукой и убежала по коридору.       Я улыбнулась ей вслед и зашла в нужный кабинет. Как ни крути, с ней общаться приятней, чем самой с собой. Я выбрала парту, за которую всегда сажусь, и стала ждать, кто за неё со мной сядет. В тот день мне повезло и половина парты осталась пуста. Видимо, сегодня кого-то не хватало в классе. Ну и хорошо. А то настроение уже и так хуже некуда. Начался урок. Светлана Анатольевна, учительница по английскому, как обычно, отчитывала группу за невыполнение домашнего задания. В этот момент я немного расслабилась. Что поделаешь, если языками я занимаюсь прилежнее, чем химией. Однако, очередь дошла и до меня.       — Колонадова, к доске.       Я молча встала и пошла, попутно пытаясь игнорировать шепотки себе вслед. Я не любила выходить к доске, даже на предметах, которые «сдавались без боя». Надо было выучить и перевести текст из учебника, что я с успехом выполнила. Но вот с волнением справиться было труднее. В такие моменты обычно включала режим «три минуты позора и свободна», за что получала не слишком впечатленную учительницу и четыре в журнал. Тоже неплохо. Хотя, если честно, могла бы лучше.       Наверное, большинству читателей сейчас кажется, что я — унылое, пессимистичное создание. И вы совершенно правы. Но так было не всегда. Нет, сейчас не будет истории о том, как мою семью разбомбил американский самолет, и только я осталась жива благодаря старшему братику, которого я очень любила, и после того дня, как он погиб, я никому не могла открыться. Нет. Все не так трагично. Просто в начале этого учебного года из нашей школы ушла моя лучшая подруга, Катя Сахаренко.       Не знаю, как для неё, а для меня это был гораздо больший удар, чем ожидалось. Ведь все эти годы мы с ней были вместе против всего класса. Я заступалась за нее, а она — за меня. Впрочем, за меня заступаться приходилось чаще. Но от этого моя потеря ощущалась только сильней. Раньше я и Катя были первыми хулиганками в классе. Правда, хулиганили по мелочам. То на уроке что-нибудь выкинем, учителя взбесим… Сейчас вспоминать походы к директору смешно, но тогда самолично, без обмана, зайти в страшный кабинет было подвигом. Мы с ней всегда шли добровольно, если нас отправляли, и очень гордились этим. Наверное, еще с того времени у меня это детское «благородство» и сохранилось. Еще одной вещью, которую я старалась сохранить в память о «том времени», было аниме. Да, знаю, звучит пошло, но это была наша общая тема. Я не была фанаткой, но, по крайней мере, я могла с гордостью назвать около пятнадцати сериалов, некоторые из которых я бы включила в свой «топ десять». Конечно, Катя в этом разбиралась намного лучше меня, и интересовала её исключительно романтика, но аниме неизменно оставалось тем, что нас тесно связывало. С уходом Сахаренко справляться с одноклассниками стало тяжело. Ведь из нас двоих я всегда была слабее. Да и отшучиваться было уже не с кем. Вот я и скатилась до уныния. А Катя? Что Катя? Конечно, мы с ней до сих пор общаемся, но у нее теперь другие заботы, другие учителя, одноклассники, которые резко отличаются от моих. У нее настал новый этап жизни, а я всё также топчусь на месте. Ну, по крайней мере, топталась. После обеда мне стало не по себе. Ноги почему-то тряслись, а голова кружилась, из-за чего передвижение по оживленным коридорам школы стало довольно опасным занятием. Но при этих аномалиях в самочувствии, температура, как ни странно, была нормальной. Также этот факт не дал мне права пропустить последние два урока. Ну не так уж часто я прогуливаю уроки, чтобы медсестра не верила в то, что мне действительно плохо! Но как я ни старалась, на мои мудрые доводы никто не обращал внимания. Как обычно. После того, как я блеснула на биологии своими познаниями предмета (на самом деле, просто на перемене прочитала весь следующий по теме параграф и почти дословно пересказала у доски), мне, как ни странно, стало лучше, и путь до дома я проделала уже без приключений. По крайней мере, мне так казалось в тот день. Но если бы я была немного внимательнее, то заметила бы, что, стоя около школы, за мной наблюдал парень с пепельными волосами в серой толстовке. Он шел за мной по пятам весь путь от школы до дома, не упуская ни на миг, но и ничем себя не выдавая. Поэтому-то я его не заметила и, ни о чем не подозревая, спокойно топала домой.       А теперь кратко об этом. Моя квартира находится на четвертом этаже пятиэтажного дома, имеет номер 23. Трёхкомнатная, не считая кухни и ванной. Спросите меня, почему я говорю «моя»? Дело в том, что я живу в ней одна.       Уже почти шесть лет как мои родители развелись. Мама сразу уехала со своим новым мужем в Москву, но каждый год присылала деньги мне на день рожденья. А я в девять лет осталась с отцом. Я ему благодарна, что, несмотря на то, что его работа требует постоянных командировок, он не забросил меня. По крайней мере, не полностью. Поначалу, в его отсутствие за мной следила тетя Лена из соседней квартиры. Но, когда мне исполнилось десять, она съехала, и выживать мне пришлось самой.       Да, я рано стала самостоятельной, но это вовсе не значит, что у меня несчастное детство. Я не чувствовала себя ущербным ребенком или что-то вроде этого. Ведь все друзья (которых в те времена у меня было гораздо больше, чем сейчас) говорили мне, как это здорово, когда тебя не спрашивают об уроках. Тем более что, когда я познакомилась с Катей, мы часто устраивали ночные вечеринки или просто посиделки. Мне не было одиноко. Ну, разве что, иногда я скучала по отцу. Но в детстве он довольно часто ко мне приезжал, поэтому разлука ощущалась не так остро.       А потом просто привыкаешь, что, приходя домой, всегда тихо, что дома ты всегда один. Это становится обыденным и привычным. Зато, когда я вчера увидела отца, спящего в комнате родителей, это показалось каким-то… Неестественным. Как будто папа пришел ко мне в гости, а не в свою собственную квартиру. Ведь я — хозяйка в этом доме, и мне это нравится. Как бы то ни было, сейчас он уже уехал, и мое жилище опять стало тихим и пустым.       Дома обнаружилось, что у меня закончился хлеб, молоко и ещё там, по мелочи, некоторые продукты. Что ж, кушать хочется, а значит нужно идти на охоту (то бишь в магазин). Взяв сумку для покупок и воткнув в уши наушники, я отправилась на улицу.       До магазина я дошла в полном спокойствии. Купила хлеб, молоко, яйца, сахар и немного конфет. Как только желанный кулек оказался у меня в сумке, настроение в момент поднялось. Домой я шла уже с легкой улыбкой на губах. Как сейчас помню, в ушах звучала «Cliché Love Song», я уже подумывала о том, чтобы сделать дома кекс с шоколадной крошкой, и порадовать себя каким-нибудь аниме перед сном. Только подумайте, как мало нужно человеку для счастья. Но, как известно, ничто не длится вечно. А счастье и вовсе неуловимо.       Когда я проделала уже половину пути до дома, ноги у меня внезапно стали ватными и отказались держать. Я упала на колени, не понимая, почему вдруг мое тело ослабело. Сердце заколотилось. Что со мной происходит? Я что, заболела? Но ведь чувствовала я себя вполне здоровой, только невероятно уставшей. Я повертела головой по сторонам, уже готовая позвать на помощь, но вдруг у меня в ушах что-то начало шипеть и свистеть. Я уже собиралась окончательно напугаться, когда поняла, что это наушники, о которых я совсем забыла. Они почему-то перестали работать, словно потеряли сигнал, и продолжали издавать неприятные звуки. Но снять я их не успела.       Перед глазами все смешалось и поплыло. Стало каким-то нереальным. Дома, машины, деревья, всё, что было у меня перед глазами исчезло. Меня что-то словно бы толкнуло, а потом все так же быстро остановилось. Я почувствовала, что снова нахожусь на твердой поверхности.       Какую-то ужасную секунду я не видела ничего. Слышались только тяжелые удары сердца где-то в районе головы. В следующую секунду слабость в ногах как рукой сняло. Вокруг меня появились какие-то звуки. Но я по-прежнему ничего не видела!       «Неужели я лишилась зрения?!» — была первая моя мысль. — «Ах, нет, всего лишь закрыла глаза».       Внезапно наушники перестали шипеть и у меня в ушах снова заиграла музыка, словно ничего не произошло. Это меня немного привело в чувство и заставило вынуть из ушей бананы. После этого я подняла голову и огляделась. И тут же об этом пожалела. Успокоившееся сердце снова начало бешено колотиться. По спине пробежал холодок. Я быстро вскочила с земли. Улица, по которой я шла, исчезла! Бесследно! Словно ее никогда и не было! Зато меня окружали дома старого образца. Очень старого. И даже, по-моему, не русского. Под разноцветными навесами располагались различные торговые лавки. Фрукты, овощи, пряности, талисманы, чего только тут не было. И ни одной современной вещи! Всё это напоминало мне базар шестнадцатого века. Но не это меня так напугало. Самое главное заключалось в людях. Всё, начиная с пропорций и заканчивая глазами, было анимешным.