Жизнь попаданца: простая и не очень.

      Я достаточно хорошо помню, что было дальше. В обмороке я была не долго. Не больше минуты. Когда я открыла глаза, я лежала лицом вниз. Вокруг меня уже сражались персонажи RWBY. Затем, я увидела подбегающего Вано. Почему-то сейчас я вспомнила, что на его руку нельзя давать большую нагрузку из-за недавнего перелома. Поэтому он приимущественно сражался ногами все это время. И поэтому я отвергла надежду на то, что он сможет меня понести, как это обычно делали ребята со мной без сознания. Почему-то мысли двигались быстрее, чем обычно. Я почти сразу вспомнила о том, что Лешка, наверняка, не в состоянии сам передвигаться. Вася тоже был без сознания. С таким раскладом на ногах оставались только Вано и Машка. Вдвоем тащить троих, причем одному из «носильщиков» нельзя перенапрягаться… Как-то даже не честно. Поэтому я приподнялась и попыталась встать.       — Саша! — услышала я радостный голос Вано — Ты в порядке?       — Да, все нормально. — скорее машинально ответила я, ловя черные точки перед глазами — А сюжет…       Я взглянула в ту сторону, где развязалась драма несколько минут назад. Естественно, там никого не было.       — Кажется, да. — сообщил парень — Хотя, я так и не понял, как это произошло…       — Эй! — это кричала Маша — Давайте поторопимся.       У меня сердце ёкнуло, когда я взглянула на Лихта, опирающегося на плечо девушки. Его грудь пересекали три длинных шрама, одежда была пропитана кровью, из-под белых волос также тянулась алая струйка. Я впервые видела кого-то из ребят в таком состоянии. И, честно говоря, не знала, как себя вести. Но, так как Вано пытался взвалить на себя бесчувственного Васю, я решила, что лучше будет присоединиться к нему. Бессонов был действительно тяжелым, так же, как и выглядел. Мы с трудом затащили его в портал и взвалили на диван. А он довольно милый, когда спит. Кажется, с ним все в порядке. Машка же сразу потащила Лешку на второй этаж, приговаривая на ходу, «и кто придумал делать медпункт на втором этаже?!». Хоть ее брови и были напряженно сведены, никаких других признаков напряжения она не выказывала. Я не нашла ничего лучше, чем помочь Маше. Лешка тоже оказался тяжеловатым.       — Полагаю, я должен радоваться тому, что меня несут две прекрасные дамы? — с довольно тупой улыбкой пробормотал парень.       — Заткнись… — ответила Маша — Неудачная шутка.       — Да я уже понял… Шутки у меня сегодня подмоченные…       Парень поморщился, когда я немного потянула его плечо на себя, чтобы удобнее подхватить. Представить себе не могу, как он до сих пор терпит такую рану, да ещё и пытается шутить. Но потом до меня дошло, что таким образом он пытается успокоить и себя и несущую его Полярную.       Пока мы дотащили раненого и уложили его на спасительную кушетку, он не издал ни одного звука, выдающего его реальную боль. Маша, выглядевшая в своем кожанном костюме, словно не из той оперы, тут же приказала мне помыть руки и забегала по кабинету, что-то нервно приговаривая.       — Где-то была огромная банка фурацилина… Я точно откладывала ее… Саша! — я подскочила от неожиданности обращения — Не наклоняйся над ним. А лучше сними верхнюю одежду… Брось на пол… — в голосе девушки не осталось ни капли неуверенности, во взгляде читалась холодная решимость — Так… И с него сними. Все сними.       — Как все?.. — переспросила я.       — До пояса же! Не тормози!       А вот когда я обернулась на Лешку, мне стало страшно. По-настоящему жутко. Его губы побелели, глаза были болезненно закрыты, по влажному лбу потекла капелька пота, перемешанная с кровью. Вся его фигура стала какой-то расслабленной. Я почти подбежала к нему и заглянула в приоткрытые глаза. Он определенно реагировал на мое приближение, но довольно вяло. Адреналин кончился, поняла я. Я распахнула его пиджак и принялась рвать пуговицы на рубашке. Руки нервозно тряслись, как когда-то в детстве, когда я попала в аварию. Руки тряслись точно так же и точно так же слезы рвались из глаз. Вот только тогда была ранена я и боль была моя. Сейчас же все было наоборот. Наверное, даже хуже.       — Только не умирай, да?.. — спохватилась я позже, чем произнесла это.       Но когда мне открылась его рана, других слов у меня не нашлось. Три глубоких пореза, один длинный и два покороче по бокам, три окровавленных полосы с болезненно припухшими рваными краями. Когда в свете лампы блеснуло мясо, я подавила в себе желание обратно запахнуть его рубашку. В нашем мире это выглядело намного хуже, чем в мультяшном. Лешка слабо усмехнулся моим словам.       — Звучит обнадеживающе.       — Саша! — снова подошла Маша. — Надо его перетащить в ванную, промыть рану в проточной воде.       В медпункте имелись душ и туалет на такие случаи. Мы совместными усилиями перенесли раненого и усадили на стул посреди душа. Маша приказала мне держать его в сидячем состоянии, а сама стала настраивать температуру воды. Затем, занеся готовую струю, предупредила:       — Потерпи, ладно?       Как только вода коснулась раны, Лихт издал болезненный стон, сквозь сжатые зубы. Подсознательно, я тоже сжала челюсти. Увидя, как поменялось его лицо, я искренне пожелала, чтобы его боль стала моей! Когда порезы перестали выглядеть так страшно, мы снова перетащили вспотевшего, тяжело дышащего Лешку. Маша приказала мне держать его руки и вернулась с банкой фурацилина и куском белой ткани. Полярная наспех вылила жидкость на ткань и посмотрела на меня.       — Держишь?       — Да… — только и успела сказать я.       В следующую секунду, без предупреждения, девушка приложила ткань к ранам. От неожиданности, Лихт вскрикнул, потом несколько удивленно выдохнул, словно не ожидал, что будет так больно.       — Мать твою!.. — в запале выдал он, жмурясь и больно хватая меня за запястье.       — Терпи… — строго ответила девушка, даже не поднимая на него взгляда.       Маша промакивала рваные края порезов, периодически подливая фурацилина на ткань. Лешка сдерживался, но периодически приглушенно матерился. У меня сердце разрывалось от его болезненных стонов и вздохов! В какой-то момент я не выдержала и тихо зашипела ему в ухо, стараясь немного отвлечь и успокоить. Тот на меня покосился, но тут же зажмурился от нового прикосновения. В комнате пахло кровью, потом и спиртом. От этих запахов у меня уже голова начинала кружиться, как и от вида страдающего парня. В этот момент я была готова простить ему все подколы и все жесткие тренировки, за которые я, порой, была готова его убить. Я бы сейчас все отдала, чтобы ему не было так больно!       Через какое-то время Маша снова отошла и вернулась с каким-то зеленым пузырьком. Она приказала мне убрать ткань. Когда я сделала, как она велела, Маша выдернула пробку из пузырька и пролила прозрачную жидкость тонкой струёй на порезы. Сначала парень привычно застонал, но через несколько секунд его лицо прояснилось и даже удивленно вытянулось. Я посмотрела на его торс и тоже ахнула. Порезы стали затягиваться сами собой! Мяса видно больше не было, раны теперь ограничивались повреждением кожи… Как?!..       — Как?! — озвучила я свои мысли — Маш…как…чт…что это ты на него пролила?!       — Это какой-то там заживительный эликсир из «Чародеек»… — отмахнулась она и подошла к Лешке со все тем же фурацилином и тряпкой — Возьми вон там тряпицу и обработай ему голову.       Прошло ещё несколько минут и я поняла, что сижу на табуретке и заботливо обрабатываю травму на голове у Лёшки. Я почувствовала, что стресс стал проходить. Маша уже перевязывала пострадавшему торс (и только сейчас я смогла отметить, какой накачанный торс) и я поняла, что опасность миновала. От сердца отлегло. Вот только я никак не могла понять, почему Лихт так внимательно смотрит мне в лицо. И молчит. Невольно вспомнилось, как я попыталась его успокоить. Наверняка он думает об этом. Я попыталась сделать вид, что сосредоточенно обрабатываю рану, но было уже поздно, я покраснела.       — Ты чего?.. — всё-таки спросила я.       — А у тебя, оказывается, зелёные глаза. — усмехнулся он в ответ.       Я покраснела ещё больше и поспешила возразить.       — Ничего они не зелёные. Карие… — удивилась я.       — Да?.. — он снова всмотрелся в мои глаза — А мне кажется, что зеленые.       Парень усмехнулся тому, как я покраснела. Я услышала короткое «хм» со стороны Маши и, обернувшись, увидела ее насмешливый взгляд. Ох, а ей смешно! Не заставляй меня жалеть о том, что я тебе рассказала про мои чувства к нему! Она приблизилась и немного оттеснила меня.       — Давай я перевяжу. Смотри и учись, ладно?       Я села рядом и смотрела на руки девушки, но мои мысли вертелись вокруг фразы «А у тебя, оказывается, зеленые глаза…». Но у меня действительно карие глаза… Сознание услужливо подсказало, что у него интоксикация из-за потери крови. Но фантазия не желала успокаиваться!..       — Эй, Маш, а что это было? Ну… то, что ты на меня вылила.       — А, ну, я же сказала. Какой-то эликсир из «Чародеек». Я его пару дней назад оттуда тырнула… Аккуратно, естественно… — быстро добавила она в ответ на напрягшийся взгляд парня.       — А почему ты сразу не использовала его? — наконец, задала я мучавший меня вопрос.       — Ну, в ране от животных всегда остается какая-то доля их шерсти, кожи, даже крови других убитых. Мне не хотелось экспрементировать и смешивать вещества из разных миров в открытой ране. Поэтому надо было сначала промыть, обработать… Вообще-то, я использовала его потому что Саша не выдержала бы, если бы я стала зашивать их.       — Я?.. — удивилась я.       Оба на меня насмешливо уставились, подразумевая положительный ответ. Но вдруг девушка удивленно всмотрелась в мои глаза.       — Сашка, у тебя реально зеленые глаза!       — Вот! А я уж думал, что кукушкой повредился… — усмехнулся парень — Поздравляю, на тебя стали влиять миры, в которых ты побывала. Довольно быстро…       — Ой, а как симпатичненько… — продолжала чему-то радоваться Полярная, вертя мое лицо, рассматривая глаза.       Я вырвалась из захвата и подбежала к зеркалу над раковиной. Это было очень странное чувство, видеть свое лицо и чьи-то чужие глаза… Понятно еще в других мирах, а вот в своем, родном, это было стремно. От зрачка, действительно, словно стал распространяться зеленый цвет.       — Ни фига себе… — пробормотала я — Это из-за того, что я побывала в Руби?       — М… Не совсем… — ответил мне Лихт, приподнимаясь на кушетке и прикладывая руку к голове — Это доказательство того, что Ген тебя…хм…изучает. Знаешь, так пожевывает, определяет, какая ты на вкус… Ну, типо самое похожее сравнение.       — Ужас… — произнесла я, все еще изучая свои глаза — Меня пожевал Ген…       — Да не ной! Тебе идет! А у меня вот волосы перестали темнеть, когда я пришла.       — Ага. А у меня побелели. — указал на свою пепельную макушку Лешка — Я, вообще-то просто в детстве выгорел… Просто каждый новый мир упрощает твою внешность и некоторые измения остаются и в нашем мире, делая твою внешность более легкой для восприятия. Вот так мы платим своей индивидуальностью ради спасения чужих нам миров…       Парень тяжело сел на кушетке, держа руку на животе.       — Ты куда? — поинтересовалась Маша.       — Я в порядке. Нам надо обсудить то, что произошло в RWBY. Вано с Васей же внизу?       Однако, оказалось, что оба парня преспокойно спят на диване. Маша накрыла обоих пледами, так как стало ясно, что никакого совещания не будет, и, приложив палец к губам, приказала нам подниматься в комнату Лешки. Она осталась собирать какие-то свои медицинские книжки со стола.       — А с Васей все в порядке? — спросила я, взваливая на себя ослабевшего Лешку — Он же так и не очнулся.       — Да, он просто спит. После того, что он сделал, ему надо хорошенько отоспаться, лучше не трогать его.       — Везет кому-то. — хмыкнула я, будучи все еще на него немного зла за тот раз — Такая сила, так еще и отсыпаться никто не мешает… Завидую…       — Больше никогда так не говори, поняла?       От внезапно стального тона Лешки я, невольно, даже приостановилась. Но что я сказала не так? Почему он так рассердился? Лихт помрачнел и тихо объяснил:       — Во время действия своей силы, Вася жертвует своими собственными годами жизни.       Я посмотрела на свои ботинки, обдумывая услышанное. Лихт молчал, давая мне эту возможность. И мне стало стыдно за свои слова. Я мысленно вернулась к безмятежно спящему лицу Бессонова. Так вот какая ответственность на его плечах. Вот почему он не использует такую выгодную суперспособность, пока его не попросят, вот почему так не терпит безответственность на заданиях, черт, да я сама бы так себя вела, если бы знала, что в отличие от всех остальных жертвую собственной жизнью ради миссий! Ведь для всех остальных это почти как игра, а для него… Я сама была сейчас себе противна. Как я смела злиться на него, когда сама же и была виновата… Я уже видела себя его глазами. Неопытная, беспомощная, бесполезная, да еще и пытается что-то доказать…       — Это скорее не сила, а проклятье… — произнес Лихт, когда мы продолжили путь — Завидовать тут нечему.       — И сколько?.. Ну, знаешь… Сколько он уже потерял?.. — неловко спросила я.       — Никто этого не знает. — ответил парень — Он сам говорил, что его личное время расходуется только когда он возвращает во времени большие предметы. А больше всего, когда воздействует на пространство.       — Как сегодня. — догадалась я.       — Да. Поэтому он сейчас спит. Это признак того, что время частично израсходовалось.       — Ясно… Я не знала.       — Ну, Вася скрытный, а у нас нет права говорить об этом просто так.       Остаток пути мы проделали молча. Лешка показал мне дверь его комнаты и сказал, что дальше справится сам.       — Не доверяешь мне? — усмехнулась я, понимая, что причина другая.       — Нет, просто перед тем, как придет Маша мне нужно прибраться. — он смущенно улыбнулся — У меня ужасный бардак.       Я лишь облегченно посмеялась. Рада, что он в порядке. В одиночестве вернулась к себе в комнату, которую уже успешно облюбовала. На столе стоял мой любимый ноутбук, крышку которого было не видно под наклейками (работа Кати), ящики были набиты диетическими вкусняшками (да-да, похудание во имя тренировок с Лешей), кофе, чаем, тетрадками, ручками… Я не поленилась перетащить сюда даже свою подушку, кипятильник и кое-что из одежды. Но я даже не посмотрела на соблазнительный кофе, и завалилась спать.

***

      — Боже! Поверить не могу, что ты действительно влюбилась снова! — чему-то восхищалась Катя за столом напротив меня — Это же так здорово!       — Так, кофеина тебе на сегодня достаточно. — отодвинула я ее чашку в сторону, намекая на ее неадекватное поведение.       Катя рассмеялась на это.       — Да ладно тебе, у него ведь нет никакой девушки. Что тебе мешает?..       — Ну, он старше меня на два года, — стала я загибать пальцы — Он в двадцать раз круче меня, а я никак себя еще не проявила, чтобы его заинтересовать…       Аргументов получилось слишком мало и поэтому я в отчаянье уткнулась лбом в темную столешницу.       — Ну, ты же застрелила тех… этих…       — Гримм. — подсказала я из своего положения.       — Да, думаю, это его должно было впечатлить. И он был на твоей стороне, разве нет?..       — Да, но это вовсе не значит, что он что-то ко мне чувствует!.. — я перестала понимать, зачем вообще говорю об этом — И вообще, давай сменим тему!       — Давай! — охотно согласилась Сахаренко — Ты остановилась на том, что сила Васи и ляляля…       — Ну… я не уверена, что имею право тебе рассказывать…       — Опять двадцать пять? — девушка хлопнула ладонью по столу — Мы же это уже проходили! Я не вражеский агент и не собираюсь никому рассказывать ничего из того, что здесь услышала.       Девушка сделала вид, что закрывает рот на замок и выбрасывает ключ, на манер Венди из «Гравити Фоллз». Даже не помню, когда я стала Диппером, а она Венди… Только это не повод для шипперства, это точно!       Даже после того, как она ушла, а моя жизнь изменилась до неузнаваемости, наш общий юмор продолжает расти и приобретать новые грани. Мне это нравилось. Ведь Катя была единственным человеком, который помнил меня прежней. Точнее, не так, она была единственной, кто напоминал мне меня прежнюю. По какой-то причине я всё ещё цеплялись за свое прошлое и не хотела его отпускать, убеждая себя, что что-то остаётся таким же, как и всегда (например, нормальный сон). Сейчас я осознаю, что это было глупо тормозить уход детства. Но тогда я видела свое спасение в рассказах о своих похождениях. Именно поэтому я рассказала и про наш разговор с Лихтом о силе Васи.       — О, ясно… — у нас даже реакция на такие новости одинаковая — Не повезло чуваку…       — Знаешь, мне стало так стыдно после этого. — призналась я.       — О, да, понимаю тебя, нехорошо получилось.       — Нет, сейчас ты должна была сказать «нет, дорогая, ты не виновата». — с укоризной во взгляде улыбнулась я.       — Я говорю не то, что тебе хочется услышать, а правду. — отрезала Катя и снова приложилась к шоколадному напитку в прозрачном стакане. — Слушай, а что было дальше? Ну, что там ты хотела рассказать, а не то взорвешься?       — Н-ничего я не хотела… — вспыхнула я, вспоминая об этом.       — Ой, только не включай краснеющую Цундере, пожалуйста!       — Я не Цундере!       — Все Цундере так говорят. — с видом знатока Катя снова приложилась к трубочке.       И, тем не менее, после короткой потасовки через стол я была вынуждена все рассказать.       В три часа ночи ко мне поскреблись в дверь. Я, как лежала, в домашней одежде, встала и открыла. Моему взору предстала очень сонного вида Полярная с полуприкрытыми глазами.       — Саня, прости, можешь посидеть с этим жаворонком?.. — тихо попросила она.       — Зачем?.. — мгновенно проснулась я.       — Ну, на всякий пожарный. Ему надо все время воды давать и все дела. Как начнёшь засыпать, позовешь меня. Ок?       — Ну, ладно…       Я прекрасно понимала, что оставить Лешку одного Маше не позволяет гордость медика и мне вовсе не обязательно этого делать, но я все равно химию не сделала вчера из-за миссии. А на пару часов бодрствования я выспалась.       И ещё, очень хотелось увидеть комнату Лихта. Просто до безумия интересно!       Я собрала волосы в хвост, аля «все спят с хвостом», потом снова распустила по плечам, аля «естественность», повертелась перед зеркалом, раздумывая, сильно ли провокационно выглядят на мне пижамные шорты Хелоу Китти, быстренько вскипятила кофе почти без сахара, взяла всю химию и двинулась к комнате пепельноволосого. С каждым шагом шорты казались все короче, а смущение все сильнее завладевало моим разумом, пытаясь смоделировать идеальное начало беседы. И все крахом, стоит мне только увидеть полусидящего Лешку с книгой в руке. На нем зелёная футболка, из-под нее видно бинты. У меня в животе затрепетали бабочки.       — О, здравствуйте. — насмешливо официально поприветствовал меня он — Значит, Машка тебя, всё-таки, запрягла со мной нянькаться.       Хватит краснеть, дура!       — Проницательность — твое второе имя… — саркастично ответила я, попутно осматривая комнату.       Как и ожидалось, я совсем не угадала, что же будет в его комнате. Царил приятный полумрак и только над кроватью Лихта горел свет (предосторожность, чтобы из соседних домов не было видно света по вечерам). Вдоль стены напротив кровати выстроилось три книжных шкафа, сверху на которых валялся какой-то спортивный инвентарь. Рядом с книгами, ломая стереотипы, стояла маленькая установка для гантелей. Следом, у стены с дверью, был ещё один небольшой шкафчик с какими-то фотографиями. Дальше стоял стол, из ящиков которого выглядывали ноты. Такой же крутящийся стул, кровать, и одно единственное окно. Все. Хотя, тот самый шкаф, напоминающий нарнийский, выглядел подозрительно набитым.       — Чистенько тут у тебя… — покачала я головой — Поди в тот шкаф все быстро запихал.       — Ой, заткнись. — прищурился парень — Проходи, располагался, чувствуй себя, как дома.       На стол идёт кружка кофе, учебники, потом подкатываю стул и сажусь. Я разбираю тетрадки, Лешка снова утыкается в книгу. Неловкая пауза.       — Классные шортики. — не отрываясь от чтения.       — Заткнись. — не отрываясь от учебников.       После этого мы долго сидели молча. Это не была неловкая пауза, так как оба читали, а я еще и писала. И вообще, я уже поняла, что неловкими паузы с Лешкой быть не могут. Он сразу же разрушает ее и превращает ситуацию в смех. Надо же, я никогда в жизни не встречала таких людей. Ни с одним парнем мне еще не было так легко общаться. Максимум, с кем из мальчиков я общалась был младший брат Кати. И ему было три годика. А тут я, без зазрений совести сижу рядом со взрослым парнем в шортах и безразмерной папиной футболке. Но я знаю, почему так быстро к ним привязалась. Мы здесь раз в несколько дней рискуем жизнями, прикрываем друг другу спины. Этот факт уже весомый для доверия. А Лешка меня еще и тренирует, хоть в последний раз это и было давно. Но взаимоотношения на такой почве строятся намного быстрее, чем в обычной жизни. Я уверена, что могу доверить Лешке свою спину и это не сравнится ни с какими клятвами дружбы. За такими размышлениями я украдкой поглядывала на Лешку, наблюдала за тем, как он морщится, когда меняет положение и проводит рукой по груди. Чего скрывать, я любовалась им. Но не только внешностью. Я любовалась тем, что знаю о нем. Лешка — музыкант, мечник, иногда юморист, иногда лидер, настоящий друг, настоящий воин… Так мало, но этого достаточно, чтобы любить это в нем.       Парень захлопнул книгу и бросил ее рядом, проводя руками по волосам и потягиваясь.       — Дочитал…       — И что же ты читал? — поинтересовалась я, уже уткнувшись в тетрадки и строча что-то непонятное, для вида.       — «Герой нашего времени».       — Что?.. — не поняла я.       — Ну, Лермонтов, «Герой нашего времени»…       — Лермонтов?.. — я задумалась. — А, это где он Беллу укокошил?..       — Да, именно, там где он Беллу укокошил… — передразнил мой безразличный тон Лихт, вызывая у меня улыбку.       — Так ты, что, только классиков читаешь? — поинтересовалась я, замечая на его кровати сборник Пушкина.       — Нет, не только. Просто Печорин и Онегин мои образцы поведения…       — Что?.. — удивилась я — Образцы?       Если кто не знает, Печорин выкрал девушку, заставил ее его полюбить, а потом бросил. Евгений Онегин от скуки застрелил своего друга на дуэли. Лешка кивнул, видимо, не понимая причину моего удивления, но потом спохватился.       — В смысле, отрицательные образцы. — он рассмеялся. — Просто я читаю и понимаю, что настоящий мужчина поступал бы полностью противоположно поведению обоих. Они одинаковые.       Я задумалась на минуту, потом произнесла:       — Ну, не знаю как Печорин, а Онегин в конце, кажется, даже осознал свои ошибки, когда Татьяна отвергла его в пользу генерала. Я всегда думала, что надо быть такой женщиной, чтобы менять мировоззрение мужчин. — я снова вернулась к химии — Татьяна классная чувиха, мне зашло.       — Да, согласен, классная женщина.       Я на мгновение обернулась на него. Можно ли это считать, как вид девушек, которые ему нравятся? Надо будет перечитать Онегина. Я громко усмехнулась.       — Что? — спросил Лихт.       — Да нет, ничего. Просто подумала…анимешник, который любит Пушкина. Мои стереотипы в панике.       — На себя посмотри. — усмехнулся парень в ответ — Сейчас пол четвертого, а ты вон как строчишь… — он вытянул шею, пытаясь заглянуть на стол ко мне — А что ты пишешь?       — Химия. — зевнула я.       — Опять химия? — удивился Лихт — Что, любимый предмет? От Маши заразилась?       Я сузила на него глаза, вызывая у него смех.       — Очень смешно! — скривилась я — Нет, просто это тот самый предмет, который я ненавижу всеми фибрами души, откладываю на самый последний момент и делаю дольше всего и не понимаю. Поэтому химия.       — Ну, химия не так уж и плоха… — задумчиво протянул Лешка.       — Даже не пытайся! — гневно произнесла я — Я бы с гораздо большим удовольствием сейчас почитала Пушкина с тобой!       «С тобой» прозвучало как-то слишком нежно для данной ситуации. Я немного покраснела и снова уткнулась в учебник, безуспешно пытаясь понять то, что читаю. Я услышала, как парень взял книгу и начал листать страницы. Каждый звук с его стороны ощущался как-то слишком остро, что еще больше мешало сосредоточиться.       — Эй, подойди сюда. — позвал Лешка.       Я без охоты поднялась и подошла к кровати.       — Ну? — не слишком дружелюбно протянула я.       Лихт хитро усмехнулся.       — Ой, что-то у меня шея затекла… — характерное движение — Не могла бы ты мне почитать? Я ведь больной боец… — он протянул мне книгу.       Он хочет, чтобы я почитала? Его так впечатлила моя тирада, что он захотел мне помочь?.. Что ты со мной делаешь?!       — Это, конечно, очень заманчиво, но мне надо доделать домашку… — стала я довольно вяло отнекиваться.       — Ой, ради всего… — вышел из роли больного шеей Лихт — Сейчас почти четыре часа утра, ты действительно думаешь, что пойдешь завтра в школу?       Я на мгновение задумалась.       — Давай, развесели старика, детка. — он похлопал ладонью по кровати рядом с собой.       Я немного еще постояла, потом, все-таки, села на кровать рядом и посмотрела на строчки, которые открыл Лихт.       — «Мой дядя самых честных правил, — я снова посмотрела на парня, как бы спрашивая, стоит ли.       Он кивнул, сдерживая улыбку. Я пристроилась получше и продолжила.             — Когда не в шутку занемог,             Он уважать себя заставил             И лучше выдумать не мог.             Его пример другим наука;             Но, Боже мой, какая скука             С больным сидеть и день и ночь,.       Я выразительно улыбнулась и посмотрела на парня. Мы тихо рассмеялись. Я продолжала. Начало, вопреки ожиданиям, пошло очень хорошо, с шутками и в сторону Онегина с его скукой и в сторону самого Пушкина. Было очень весело. Помню, почти всех героев мы разделили на два лагеря: анимешники и антианимешники. Например, Онегин был антианимешником, а его соседи анимешниками, поэтому он с ними не ладил. По той же причине он распустил своих крестьян-анимешников, Ленский был не только анимешником, но еще и фанфики писал… Это был тот самый наркоманский юмор, который понимают максимум двое. Каждую секунду, проведенную в его компании я благодарила небо за то, что это происходит на самом деле. Лешка смеется, я читаю, мы, словно старые друзья уродуем мировой шедевр своим юмором… Невозможно написать об этих чувствах, их можно лишь испытать на себе. Только тогда вы сможете понять, что это, когда смеется любимый человек. Не замечая этого, мы становились все ближе друг к другу.       Не помню, сколько прошло времени, но когда я дочитывала, уже светало. Мы уже не смеялись, просто наслаждаясь текстом и величайшим русским слогом. Было просто комфортно… Внезапно, в какой-то момент я поняла, что Лешка смотрит прямо на меня. Я, стараясь не отрываться от чтения, посмотрела на него. По моей спине пробежал холодок. Боже, этот взгляд… Он снова вглядывался в мое лицо, изучая его, кажется, находя что-то новое. Он был таким красивым, я не могу объяснить это. Почему-то сейчас, с мешками под глазами, зажатыми на одну сторону волосами он показался мне еще красивее, чем обычно. Я не могла оторвать взгляда от его глаз. Я даже почти не заметила, как перестала читать. Это был момент длиной в вечность… Раздался тактичный кашель и мы оба обернулись.       — Вы, что, всю ночь тут сидели? — удивилась Маша, явно только что проснувшаяся.       — А сколько сейчас? — спросила я, отходя от кровати к столу. Неловко вышло с Машей…       — Сейчас уже пол-шестого… — девушка потерла глаз — Давай, иди спать, я тебя подменяю.       Я послушно собрала учебники, только сейчас осознавая, как же хочу спать. Уходя, я обернулась на Лешку, который с улыбкой махнул мне рукой.       — Спокойной.       Засыпала я с тупой улыбкой на губах. Проснулась я в четыре часа дня, и тут написала Кате: «Встречаемся как обычно. Я взорвусь, если не расскажу тебе кое-что!!!»

[Написано под Alessia Cara — River Of Tears]

***

      После Лешка никак не показывал того, что между нами тогда было что-то кроме чтения классики, так что я стала об этом незаметно забывать. Если в пятницу я была уверена в том, что это была искра, то в воскресение я была вполне готова свалить все на «показалось». Но в груди осталось ноющее ощущение разочарования, причем буквально. Очарование того момента просто улетучилось и стало таким же эфемерным, как моя пятерка по химии в журнале. Кстати, химию я, все-таки, сделала, только и в половину не в такой романтичной обстановке, а у себя дома, в одиночестве. Лешка очень быстро поправлялся, трудами Маши и загадочного эликсира. Уже в субботу он спокойно ходил самостоятельно без каких-либо подручных средств. А утром в воскресенье спустился в пробку и провел там абсолютно нормальный день. Меня это, безусловно, радовало, но где-то на периферии сознания я все еще хотела повторения той ночи.       Обсуждение произошедшего в RWBY ничего не дало. Меня несколько раз допросили о том, что я видела, находясь ближе всех к происшествию. А что я видела? Только то, как Пирра споткнулась на ровном месте и упала. Не знаю, что там произошло, но я явно ничем помочь не могла.       А тем временем, пока Лихту становилось все лучше, мне, по неизвестным причинам, было все гаже. Даже сидя весь день дома, к вечеру я чувствовала себя очень уставшей. Периодически перед глазами все расплывалось, все время хотелось спать. Я рассказала об этом Маше. Осмотрев меня, она сообщила, что это очень похоже на последствия стресса и посоветовала мне не ходить в школу пару дней. Ага, щас. Хоть полосатая неделя и прошла, последняя неделя в четверти была не меннее важна для оценок. А я была настроена закончить без троек в этот раз. Немного приободрившись, в качестве самолечения, вопреки уверениям ребят, я уехала домой и рано легла спать.       Апогеем моего дерьмового самочувствия стало утро понедельника. Титаническими усилиями я заставила себя пойти в школу, обещая себе уйти с последних уроков, физики и физ-ры. Все вокруг ощущалось как-то совсем по-другому. Как-то слишком четко, настолько, что резало глаза. Я внезапно подумала о том, что асфальт около школы состоит из смеси щебня, песка и… нефтяного битума?.. Я никогда не задумывалась об этом. Прозвенел звонок, первые два урока как в кошмаре, парты сделаны из сосновой крошки и химических примесей… Теперь уже никаких сомнений, что это никакой не стресс. Я достала телефон и написала в Эфир, что со мной что-то не так, нужна помощь. Отлично, теперь надо подождать, пока кто-нибудь из ребят не придет за мной. Идти в таком состоянии по улице одной мне не улыбалось.       — Колонадова! Вас весь класс ждет! — голос учителя алгебры, словно сквозь толщу воды.       Встаю из-за стола, пытаясь не выдать того, как меня качает. Медленно подхожу к доске, слышу смешки одноклассников. Наверное, слишком медленно. Смотрю на пример, написанный на доске. Цифры начинают скакать по доске. Внезапно я понимаю, что перед глазами мелькает то, что было написано здесь раньше. Тема по истории, пятничная литература, и снова примеры по математике. Я заношу мелок, но прекрасно понимаю, что не знаю, что написать. Сглатываю, тишина затянулась, надо что-то сказать.       — Я не знаю… — коротко и тихо, кладу мелок обратно и поворачиваюсь к классу.       И тут я понимаю, что парты пустые, потом мелькают фигуры заходивших сюда одноклассников, какие-то другие ученики, какие-то звуки, рюкзаки, пеналы, люди, форма, не форма, записки, шепот… Пытаюсь что-то произнести…       — М-можно… выйти…       Голова кружится, меня ведет в сторону, мир кренится вправо. Последнее, что я вижу перед тем, как отключиться, мигающую неоновую лампочку на потолке, которая гаснет через секунду.       Какая ирония…