That would come later. Much later

- Скип, у тебя что, недержание что ли? – в который раз возмутились сидящие с краю, когда Мак пробирался через них к Маларки. - Я их не поддерживаю, но в этот раз у тебя определенно какие-то… Эй, ты не мог сесть где-нибудь в другом месте? – устало спросил друга Дон, когда тот плюхнулся прямо к нему на колени. - Мог бы, если бы сел ты, - великодушно ответил Скип и положил подбородок на руки на стол, наблюдая за карточной игрой. За столиком дымили, смеялись, ругались и спорили, причем одновременно такое количество народу, что на обычных полках умещалось по шесть-семь человек, половина из которых за компанию занималась своими делами. – Вообще-то необязательно было выбирать место у самого окна. - Тебя забыл спросить, - склонившись в сторону, Маларки вытащил из-под локтя друга потрепанную книжку и карандаш, не забыв мимоходом в отместку кольнуть им руку Мака. Тот скорчил рожу, но забрать позволил. – Ты мне мешаешь, если ты заметил. - Если заметил ты, я делаю это специально, - обезоруживающе улыбнулся через плечо Скип и успел стащить карту из отложенных Мартином. Никто не успел ничего заметить. – Потому что нельзя заниматься бабскими делами при всех, это просто неприлично. - Какие-такие бабские дела? – мгновенно обратил всеобщее внимание Лаз, сидящий напротив удивительным образом между посапывающим Баком и расставившим локти Тоем. – И поправка – неприлично курить, когда у присутствующих ни хрена нет в запасах, - и он потянулся через стол, чтобы выхватить из-за уха Мака сигарету. Тот, вскинув брови, подался назад, но заветную сигарету не уберег. - Абсолютно согласен, - ухмыльнулся Маларки, выпуская струю дыма. Мак состроил ему страшные глаза и отвернулся к столу, делая вид, что собирается сообщить страшный секрет. - Он ведет девчачий дневник, - доверительно он шепнул всем заинтересованным и просто оказавшимся случайно здесь парням. Те шумно отреагировали, требуя его немедленно к столу. Увернувшись от ловких рук Перконте и прикрывшись не успевшим отреагировать Маком, Дон засунул книжку за пазуху и показал пустые руки, покрутив кисти, чтобы всем было видно. В их продымленной насквозь толпе радостно загудели и предложили вернуться обратно к картам, узнать главного раздевальщика того вечера. - Радуйся, ты не дал мне оставить след потомкам по горячим следам, - пробурчал на ухо другу Маларки, вновь доставая книжку из-под рубашки. Благо Скип предпочитал практически лежать на столике, он представлял собой прекрасную поверхность для письма, чем Маларки не преминул воспользоваться. - Невежливо писать на человеке, - не унимался его друг, ерзая на коленях и всячески мешая Маларки записывать. – Больше двух с книжкой секреты вслух говорят. - Да, ты прав, невежливо не говорить человеку, что про него пишешь, - великодушно кивнул Дон, но писать не перестал, правой рукой не давая Маку поднять голову и заслонить редкий здесь свет. - О, ты про меня пишешь? – загорелся идеей Скип и развернулся так, чтобы спиной привалиться к стене рядом с окном, а ногами пихать недовольного Перконте. После этого он подпер в воздухе щеку рукой и преувеличенно-внимательно уставился на Маларки. - Да, про то, какой ты редкостный дурак, - и возмущенный Мак захватил его за шею и костяшками пальцев ощутимо надавил Маларки на макушку. Тот пихнул его локтем в живот, и гармония была более ли менее установлена. - А если бы наши дети вместе играли после такого, - подколол его Скип, ища в карманах его куртки зажигалку. - У нас с тобой детей не будет, - открестился от него Дон. - Да ты погромче пообещай, Синк еще не услышал, - подбодрил его Мак, посмеиваясь и сползая головой на рюкзак Маларки, что был прижат к стене, не забыв всем, чем только можно, пихать друга. - У тебя какое-то больно счастливое настроение, - он свистнул у него вторую сигарету, правда, не за тем, чтобы курить, а чтобы не позволять ему курить лежа. – Прелюдию мы прошли, рассказывай уже. - У меня просто хорошее предчувствие, - Скип улыбнулся и закрыл глаза, сползая головой с сумки. - Да ты можешь сразу весь на мне устроиться, у меня же не в синяках все тело, что ты, - и Маларки подпер щеку рукой, оперевшись о согнутые колени Мака. – Связано ли твое предчувствие с тем, что на каждой остановке ты бегаешь в район туалета? Открыв один глаз, Скип посверлил его взглядом пару секунд, а потом единым дыханием выпалил одно слово: - Почта. - Так она же только на следующей, - удивился Дон, бросая взгляд на часы. - Я думал, может в виде исключения пораньше, - оправдывался Мак, вновь нетерпеливо ерзая. Маларки вскинул брови, намекая, что пришла очередь рассказывать все до конца. Скип закрыл лицо ладонями и еще быстрее выпалил: - ЯсделалФейпредложение. - Ты сделал… – не понял сперва Маларки, а потом одарил его восхищенным взглядом. – И когда ты собирался мне об этом рассказать? – он похлопал по колену Мака, делая вид, что страшно обижен. - Я сам не понял сначала, что я сделал, а потом не хотел заранее, не, сам знаешь, - он пожал плечами и уставился на Дона совершенно счастливыми глазами. – Я думаю, она скажет «да», а ты как думаешь? - Я думаю, что последние холостяцкие дни тебе нужно будет провести на всю катушку с какой-нибудь французской девушкой, - подмигнул ему Маларки, на секунду отведя взгляд в окно. - А самому не хватает решимости, и поэтому тебе для личного примера нужен я, но я, увы, влюблен по самую макушку, - он почти обиженно стукнул его головой о бедро и поднялся, не в силах усидеть. - Да конечно, угу, - отмахнулся от нападок в свою сторону Дон. – Колени тут мои в чем провинились? - Какой ты прямо мелочный, - хмыкнул Мак и радостно подпрыгнул, когда Той в очередной раз раздел всю роту до нитки и тем самым в мини-тотализаторе принес деньги ему. Маларки поморщился и спихнул с себя тяжелого друга при первой же возможности. Во время путешествия на поезде есть своя прелесть, и, как правило, это то чувство уюта, когда никто еще не спит, но уже разошлись по своим полкам и компаниям, тихо изредка переговариваясь и смеясь. Где-то в другом вагоне распевали песни, тогда как Изи просто наслаждалась моментом. Это было ощущение удобства и какого-то единения здесь, когда там, за стенкой, остальной мир. Когда чувствуешь, что еще несколько часов все будет так же спокойно, и только от этого по телу прокатывает волна облегчения. Маларки, закончив писать, откинул голову на мягкий подголовник на стене и лениво оглядел полуосвещенный проход, в котором то и дело появлялась чья-то макушка или пятка со второго «этажа». Эти пятки усиленно отпихивались идущими мимо офицерами и просто несчастными в очереди в туалет, но пятки не смущались и, почесавшись о другую, снова свешивались в проход. - Может он колдует как, но он и Дог раздел до нитки,- восторженно заявил Мак, протягивая другу вторую чашку, тихо подойдя сзади. Маларки так же лениво перевел взгляд на него, запрокинув голову еще сильнее, и взял в руки горячую чашку. Он ощутил некоторую прохладную дрожь, но это было скорее нервное, ведь в самом вагоне было довольно тепло. - Если рядом ошивается Билл, то это просто работа на двоих, - счел своим долгом сообщить Дон и предусмотрительно согнул ноги в коленях. Маку бы не составило труда перелезть прямо по ним против него к своей стенке. У Маларки было смутное ощущение, что когда у его друга затекут ноги, пострадает какая-то лично его, Дона, часть тела. - Если поймают, круто достанется, - фыркнул Мак и на удивление быстро подвинулся к стене максимально так, чтобы дать больше места Маларки. Тот с подозрением вытянул ноги. - Что ты от меня хочешь? – почти нежно спросил он друга, тщательно пересчитывая в уме все свои ценности и где они в данный момент находятся. - С чего ты решил, - совершенно ненатурально и с усмешкой возмутился Скип, а затем перевел взгляд за окно. – Не то, чтобы разумно было строить планы сейчас, но я бы хотел, чтобы ты был шафером на нашей свадьбе. - Я… что? – подавился чаем Дон, хмурясь и трогая обожженный язык. – Блин, подготовить как-то нельзя было? - А это было так внезапно, у меня еще толпа лучших друзей на примете есть? – теперь уже натурально, приподняв одну бровь, возмутился Мак. – Нет, я понимаю, когда ты без меня на клевом мотике катался… - И поэтому ты смылся, когда Собел шел меня на месте на куски рвать, - припомнил ему Маларки, чувствуя легкий стыд за то, что обошел с весельем друга. Впрочем, это было давно забыто. Первыми сражениями стерло все то, что они успели не поделить. - Я собирался героически собирать тебя после по кускам этим до самой ночи, - защищался Скип, а потом улыбнулся. – Ты согласен гипотетически пока? - Как будто у меня есть выбор, - закатил глаза Дон, а потом не удержал любопытства. – Ты правда думаешь, что она согласиться? - А почему нет, как можно меня не любить, - он погладил себя шутливо по голове. - Да уж правда, - фыркнул Маларки. – Но не рано ли говорить о будущем, война в самом разгаре? - Почему нет? – удивился Мак, подползая ближе к другу. – Все равно сейчас делать особенно нечего. Вот что ты будешь делать после? - После может не наступить для кого-то из нас, - мягко осадил его Дон, с некоторой грустью оглядывая мирно разговаривающих соседей. Где-то в конце вагона встречали как победителя Тоя, а здесь же Роу яростно пресекал все попытки сотворить какой-либо шум. Подхвативший сильную простуду Либготт умудрился заснуть наконец-то слабым сном, и Док за сохранность сна готов был рвать и метать даже на офицеров. Особенно после тяжелого вечера споров, когда заглянувшие к нему парни назвали его «неженкой». В ответ полетели стаканы и подушки, после чего веселое шоу было прервано обещанием Дока вколоть зачинщику прямо в задницу слоновью долю успокоительного. - Не распространяй свои плохие мысли на меня, - Мак замахал перед собой руками. – Мы молоды и готовы жить, основную силу все равно принимают там, дальше, что с нами случиться? - С некоторыми уже случилось, - не переставал упрямиться Маларки, отчаянно пытаясь придумать, чем занять друга до следующей станции. Только тогда его осенило. – А как ты пойдешь за письмом, если Винтерс объявит отбой? - Молча, - он ухватился за вторую полку и вытащил с нее подушку, бросив рядом с подушкой Маларки. – Все равно я спать не собираюсь. - И мне давать видимо тоже, - заключил вполголоса Дон, с некоторой досадой разглядывая с трудом помещающиеся рядом друг с другом подушки. – Потому что так даже лежать нельзя. - Да мы еще даже не пробовали, - хлопнул его по плечу Мак и прополз рядом со стеной, уронив голову на подушку. – Я просто больше не встану ни за что ближайший час, - промычал он в подушку, пихая локтем Маларки прямо в челюсть. - Да что ж ты будешь делать то, - вскинулся Маларки и кинул на него сверху свою подушку, а потом добавил и своего веса. Мак откуда-то снизу досадливо крякнул и умудрился перехватить его за талию, лишая устойчивости. – Да твою же мать, - выругался Дон, едва избежать встречи стены и собственной головы. Он принялся расцеплять руки на своем животе, но Мак так просто сдаваться не собирался, еще и коленкой пытаясь удержать извивающегося Маларки. Тот откинул голову назад, пытаясь отпихнуть друга, но только засветил ему затылком прямо в глаз. Следом последовал взрыв смеха. - Красавчик, - фыркнул Дон, разглядывая темнеющее веко и скулу Мака, а потом еще и потрогал огромных размеров синяк. Мак заорал дурным голосом и увернулся, приложившись затылком о многострадальную стену. Пришлось звать Дока, единственного хранящего секрет свинцовой примочки. Хмурый и невыспавшийся Роу взглянул на них исподлобья и молча потребовал объяснений на месте. - Да я просто шел, - начал оправдываться Мак. - А потом споткнулся, - пришел ему на помощь стоявший рядом Маларки. - А он вот к сумке потянулся, - судя по взгляду, Мак с трудом сдерживал смех. - И налетел прямо на мою руку, в общем, - неуверенно закончил Дон, не чувствуя себя виноватым и превращая взглядом друга в кучку пепла. - Ладно, мне неинтересно, - отмахнулся он, прислушиваясь к прерывистому дыханию Джо. Он порылся в сумке и приказал приложить вытащенную оттуда вещь к глазу на несколько минут. - Да ты идиот, с балдой своей чугунной, - прошипел Мак, когда Маларки не особо умело приложил странную вещь к его синяку. – Ты меня инвалидом сделаешь! - Да у меня от тебя уже все тело болит, - возмутился в ответ Дон, стоя на коленях перед «раненным». – И вообще, не девчонка над синяками реветь. - Да ты мог бы сразу сказать, согласен ты быть шафером или нет, - совсем распалился Скип, разглядывая его внимательным взглядом. – Может, соизволишь уже сказать? - Я же сказал. - Ты ушел от ответа, а я хочу услышать прямой ответ, - они вернули Доку его целительную вещь и вновь вернулись на поле боя, чувствуя себя перед Роу нашкодившими школьниками. - Да, Мак, буду тебе братом, сватом и тещей заодно, - в который раз возвел глаза к потолку Маларки и растянулся во весь рост на полке, блаженно закрывая глаза. - Я боюсь, Маларк, - шепотом признался Мак, устраиваясь у стенки на боку. Дон недоверчиво открыл один глаз, разглядывая лицо друга в полумраке. Свет давно погасили в надежде, что бойцы лягут спать, но адреналин сражений еще действовал. Правда, некоторые парни уже устраивались на плечах братьев по оружию и довольно сопели. Заснувшего в чужом отделе Лаза Бак принес на руках, а после ушел к остальным офицерам, предупредив о скором отбое. - Я думаю, максимум, что Фей сделает с тобой – заставит выносить мусор каждый вечер, - фыркнул Маларки, нехотя ложась на бок для разговора. – Хотя если ты думаешь о всякой фигне в виде ответственности, то я отдыхаю в сторонке, у меня даже девушки нет. - Да не мусор, просто хреново, что веселые студенческие годы я провожу черт знает где, может, я вообще упустил все веселье, - он натянул одеяло Маларки на самые плечи. Из тамбура потянуло холодом, и покрывшийся мурашками Дон потянул его на себя. Одеяло потянулось вместе со Скипом, и теперь они лежали еще ближе. - Мы все равно не можем это изменить, если только не создать машину времени и не уронить на Гитлера рояль в юности, - пожал плечами Маларки, оборачиваясь, чтобы послушать приказ об отбое. Он не стал рассказывать о нарушении приказа, он понимал, как много письмо значит для его друга. – Так почему бы не использовать на всю катушку это время? - Если бы не было войны, я бы не встретил тебя, - как-то резко прервал его Мак, обнимая подушку и поглядывая на него одним глазом из-под лохматой короткой челки. - И у меня определенно было бы на теле меньше синяков, - попытался перевести все в шутку Маларки, чувствуя себя как-то странно от подобных заявлений. То было, безусловно, время, когда после первого сражения парни пытались принять свою дружбу с остальными, а с кем-то и вовсе близкую дружбу, как явление пожизненное, ведь лучшими друзьями становятся либо в детстве, либо в юношестве, и сейчас у них шел последний совместный опыт, на основе которого и строилась подобная дружба. Часть из них понимала, что найденные друзья здесь остануться на всю жизнь. Если выживут. Определенная неловкость возникала безусловно, ведь из учили не думать о будущем. Они вообще не должны были бы выжить. - Да ты дурак, - ничуть не обиделся Мак. – Мы как с разных концов Земли, Маларк. Без этого усатого мы бы и не подружились. - Да вообще удивительно, как мы это сделали, ты занял мою кровать и нагло доказывал, что она твоя, - возмутился Дон, автоматически удерживая одеяло. - И в конце концов мы все равно на твоей кровати, - самодовольно ухмыльнулся Мак, подпирая голову рукой. – Хотя нет, я бы как-нибудь нашел тебя, утащил за собой поступать в далекий университет и делил бы с тобой комнату в общежитии. - Чтобы ты мог тырить мои вещи так же безнаказанно? – уточнил Дон, щелкая его по носу. – Я знаю, что ты брал мои носки. А носки это святое. - Чтобы было весело, идиот, - постучал по его лбу Мак. – Правда, готовил бы все равно ты, хоть ты это делать и не умеешь. - Я тебе кто, домохозяйка?! Они на удивление мирно делили кровать вплоть до остановки на нужной станции. Они как раз разговаривали о возможности жить где-то неподалеку друг от друга потом, после свадьбы Мака. Он настаивал на том, чтобы Маларки сначала увидел ее, и Дон не переставал считать слова, которыми его друг награждал его. Она была потрясающая по его словам. Красивая, решительная, грациозная, обаятельная, она была настоящим сокровищем. Но и Маларки понимал, что они подходят друг другу. Он видел их совместную фотографию и искренне назвал их чудесной парой . Он слушал болтовню Мака о детях и их количестве, а сам думал о том, что не успел он приобрести кого-то близкого, как снова терял. Стоп. Маларки потер переносицу. Мак как раз перелезал через него, чтобы бесшумно выбежать на платформу, а он только подумал такое. Он не понимал, почему он обязательно потеряет Мака, но при мысли о его свадьбе, на которую Фей была просто обязана согласиться, в его груди что-то обрывалось. Он не мог сказать, что так уж одинок, но Мак был прав, их поразительная способность понимать друг друга (а еще лупить, орать, смеяться и спорить) была потрясающей. Но это веселье будет длиться только до конца войны и только. Потом они будут видится едва ли раз в год, и рано или поздно Мак забудет о нем, заботясь о Фей, детях и работе. Это вполне естественно. Он смотрел вслед убегающему другу и не мог понять, почему еще секунду назад мог так безоблачно радоваться за друга, а сейчас нет. Он умом понимал, что Мак – не его новоприобретенная игрушка или собственность, но сердцем он действительно хотел наконец получить что-то свое, кого-то, кого мог бы любить только он и не делить ни с кем. Хотя он не сильно пострадал от Депрессии, как остальные, он определенно чувствовал эти последствия. Он всегда гордился тем, что в чувствах мог не обманывать себя, но что это давало ему теперь? Он понимал, но понятия не имел, что нужно делать с этим. Сердце остановилось, когда он увидел в дверях самого счастливого на свете человека, это выражение лица ни с чем нельзя было перепутать. Он сжимал в руках наспех разорванное письмо, а потом поднял с кровати растерянного Маларки и обнял его с невероятной силой. Как бы там ни было, в своих странных чувствах он не имел права винить Мака, и сейчас друг искал в нем поддержки. - О, таки сказала «да», - улыбнулся он и похлопал Скипа по спине, пока тот выражал счастье стремлением задушить Маларки. А тот гладил его по затылку и спине и подозрительно почувствовал щекой что-то мокрое. – Ой вот только не говори, что ты ревешь? - Да я не, - отмахнулся Мак, когда наконец отпустил его. Счастье наполняло его целиком и заставляло светиться, и было понятно, что он не уснет еще часа два. А, значит, и Маларки. - Представляешь, она обещает заставить меня пахать, как негра просто, - с легкой улыбкой Мак продолжал рассказывать другу все подробности. – И как минимум пятерых, ты представь? - Еще пятерых таких Маков свет не перенесет, - в притворном ужасе подтвердил Дон, потирая уставшие глаза. – Тебе бы… - Тебе придется как минимум пятерых Маларки в ответ завести, - подмигнул ему Мак. Маларки уже хотел бы идти к Доку, чтобы понять, не приступы ли у него с сердцем, раз на половину слов друга он стал реагировать как-то странно. – Без Маларки мои дети натворят много дел, но с твоими рыжиками еще больше, - он улыбнулся совсем по-детски. - И дети мои в синяках ходить будут? – ужаснулся второй раз Маларки, чувствуя, как закрываются глаза и теплеет где-то внутри. Он почти задремал в ту же секунду, как почувствовал острые зубы на своей шее. – Ты что творишь, твою мать?! - Памятный, - хмыкнул Мак и собрался уже подниматься на кровати, как вдруг замер. Маларки, потирающий шею, смотрел на него с немым вопросом. – Нет, ну не будет тебе легкой жизни вообще, - и он лег обратно, отпихивая бедром друга со своей половины. – Ты теперь официально козел отпущения до самой свадьбы. - Сам ты козел, - не на шутку обиделся Маларки, но одеяло горестно отдал. В конце концов, не так уж сложно было стянуть второе сверху. Он уже практически спал, когда почувствовал на руке чей-то вес. Он открыл глаза, не понимая, где находится, но взгляд уперся в светлую макушку, устроившуюся у него на плече. Мак устроился у него под боком, нуждаясь в нем так же, как и до письма Фей. Это позволило ему закрыть глаза и проспать до самого утра, видя сны о десятерых несносных ребятах, носящихся друг за другом. Пробуждение было не из самых приятных. Проснулся он от резкой боли где-то в тазовой области, вмиг подскочив. Собственно, только из-за подобного рефлекса он умудрился лоб в лоб столкнуться с поспешно слезающим с него Маком. - Да ты шутишь, - выдохнул Маларки, потирая лоб. – Тебе перешагнуть никак было? Мак потер в ответ свой лоб и унесся в сторону туалета, прихватив, Маларки был уверен, его собственное полотенце. Подобный коммунизм, однако, не раздражал, и он выглянул в окно, не понимая, почему в вагоне такой же сумрак, как и прошлым вечером. За окном обнаружилась редкостной синевы туча, подозрительно громыхавшая где-то впереди. - Да как не спали, - возмутился тенью оказавшийся поблизости Либготт, стаскивая со своего места сонного Вебстера. Тот отпихивался как мог, но усилия оказались бесполезны. - Чего-то ты бодрый какой-то, - заметил Маларки, поднимаясь с полки и разминая ноги. Места для двоих все-таки было слишком много. - Я то ночами сплю, а у тебя украшение красивое, - ничуть не смутился Джо и затянул на шее чей-то шарф. – Я больной и режим у меня еще постельный, - объяснил он взъерошенному Вебстеру. - Кстати да, шедевральное, я бы сказал, чувствуется влияние какого-нибудь Да Винчи, - крикнул ему со своей полки Лаз, сладко потягиваясь. – А утро и впрямь дерьмовое, зато не уныло, что мы все здесь сегодня собрались, как в консервной банке. Маларки, хмыкнув, залез на вторую кровать в поисках полотенца, выданного Маку. Когда его бесцеремонно подергали за ногу, он держал в руках письмо от Фей и пытался понять, откуда исходит его чувство потери. Ему нравились истории друга о ней, и он искренне радовался за то, что на чувства Мака ответили, но за свое эгоистичное «А как же я» ему было невероятно стыдно. - Не ищи там сокровищ или компромата, - сообщили ему снизу. - А то что, вдруг найду? - Нет, и то, и другое – все равно живое, рыжее и на ножках, - счастливо озадачили, а потом шлепнули по попе. – Иди уже, а то как народ засядет бриться, так и соревнование на полдня устроят. Маларки, покачав головой, спрыгнул с подножки и легко шлепнул полотенцем Мака в ответ за наглое хищение его имущества. На ответные вопли о стыренных сигаретах Дон орал «безобоснованно» и отбивался от друга вплоть до самого туалета. Только там он получил наконец возможность успокоиться и понять, как справиться с детскими приступами собственничества. Перепалки с Маком слишком нравились ему, чтобы можно было отпустить его просто так, а уж готовность совершить что-то, что разнообразило бы жизнь – то было ценное умение, и Мак владел им в совершенстве. А еще был полноценным засранцем, который проявлял внимание к нему. В конце концов, каждому из них нужно будет внимание. Когда он наконец выбрался из туалета, гораздо лучше себя чувствующий и проснувшийся, вагон уже опустел. - Я не думал, что ты там не утонул, - Мак даже не дал ему бросить полотенце, таща за собой в вагон-ресторан. - Там же приличная еда на халяву, а ты тормозишь! Пожалуй, оценить радость рот от приличного приема пищи невозможно было описать словами. Но молодые парни не были бы сами собой, если бы еще в начале завтрака не придумали, как провести день. И, соответственно, пытались доесть быстрее, чтобы скорее освободиться. - Кто на этот раз на какую часть тела упал? – Юджин совершенно случайно оказался за их столом, слишком поздно проснувшись. Не доверяя своим чувствам, он наблюдал за Либготтом полночи, готовый в любой момент звать остальных или колоть лекарства. Сейчас он разглядывал шею Маларки. – Можешь взять примочку. - Не, - ответил за него Мак, откусив от булки. – Это у нас памятное. Маларки одарил его нежным взглядом для идиота, а остальные фыркнули в тарелки. - Ну а что, сам жаловался, что все тело в синяках, одним больше, одним меньше, - не понимал Мак, радостно допивая кофе. За это он получил второй взгляд Маларки и почти ничем не скрытую волну смеха за столом. - Да фигня, - с нервно дергающимся глазом ответил ему друг и обратился к каше, подавляя желание закрыть ладонью лицо. - Ну ты мне тоже оставил, - не унимался Мак, пытаясь разобраться до конца. За столом многозначительно взвыли и понимающе закивали. - Надо было еще и во второй взгляд врезать, - закрыл таки ладонью лицо Маларки и тяжело вздохнул. - Перед вами, дети, следы бурной ночи… Они возвращались в вагон позже всех, оставшись поругаться еще и за то, что Мак умудрился свистнуть его кекс. Тот клялся, что не делал этого, но друг на слово ему не верил. Деньги Скипу все-таки пришлось потратить, и возвращался он крайне недовольный собой, другом и окружающим миром. А Маларки спокойно доедал на редкость вкусный кекс. - Эй, ребят, давайте к нам, - посередине вагона собралась огромная толпа. Это само по себе не предвещало ничего хорошего. - А ставки? – мгновенно сориентировался Мак, оценивающе разглядывая хитрые лица Лаза и Либготта. – Больно морды довольные. - Да на желания, - протянул Лаз. - Вполне невинные желания, - подтвердил Джо, освобождая место. - Я чувствую всемирный подлог, друг мой, или мы тут желанная нажива, - обратился Мак к Маларки с подозрительным взглядом. - Как чудесно, что у нас нет чувства самосохранения и доли мозгов, - вторил ему Дон, заражаясь тем веселым настроением друга, которое всегда заканчивалось довольно плохо. – Кто проиграл, тот и отдувается? - Определенно, - синхронно закивали все. Слишком едино. Игра шла вроде бы неплохо. И Мак, и Маларки были в достаточном плюсе, изредка оказывались у самого конца, но вовремя сдавали карты. Прошло достаточно времени, прежде чем они остались в коне друг против друга. До того Лаз успел сбегать попросить сигаретку у Спирса, остаться в живых и вернуться с сигареткой, Типпер побегать курицей, а Бэйб – стащить у Никсона бутылку виски, после которой все пошло на удивление веселее. До того момента, когда Маларки остался против Мака. И он выиграл, оставив преимущество всего в одну карту. Он собирался уже загадывать желание вроде бросить вызов кому-то из другой роты, как Либготт взмахнул рукой. - Так как я последний вышел перед вами, а желание у меня касается вас двоих, то вы, увы, проигравшие. - Я тебе говорил, - обратился к Маларки Мак. – Но вообще-то я уже помолвлен. Парни зашумели, выясняя обстоятельства и сочувствуя окольцованному, но подозрительно ненадолго. Маларки чувствовал сердцем по взгляду Либготта, что это будет определенно что-то из разряда «потомкам не рассказывают», и на фоне утренней нервозности совсем этого не хотел. Его подвешенное отношение к Маку рождало легкий приступ тошноты от непределенности и бессилия, и пока все были обращены к Маку, он пообещал только туда и обратно. Оперевшись руками на подоконник открытого окна, он глубоко дышал. Эффект виски сходил на нет, не в силах перебить растерянности, а он сам только хотел понять, когда все это началось. Когда он отчаянно не захотел отпускать от себя Мака. Как если бы делить все с ним стало привычкой, от которой невозможно избавиться. Его слишком долго учили доверять ближнему, а теперь этот ближний, зная его как никто другой, собирался оставить его после войны. - Вообще блевать в окно неэтично, - флегматично сказали ему сбоку, и ему не составило труда распознать Тоя. – То, что тебя гложет, оно чему-то мешает? Маларки кивнул головой, особенно не задумываясь. - О, мне пофиг, - заключил он. – Но не могу не поделиться умной мыслью. Все то, что происходит, оно вне рамок обычной жизни. Оно делает нас либо суперменами, либо больными на голову. То, что происходит и будет происходить – оно навсегда, оно не закончиться. Вряд ли кто-то из нас убийство немца приравнивает к посадке картошки. Вряд ли просвистевшая мимо пуля-дура и друг под боком когда холодно или хреново когда-нибудь забудется. Нас не учили жить будущим. Мы вообще не должны будем жить. Но если вдруг кому-то охуенно повезет, то я тому чуваку не завидую. Найти себе бабу одно, найти после жену, слушать священника про опору в жизни и думать про другого человека – это будет нормально. Никто из них там не видел того, что еще увидим мы, и никто из них никогда не поймет тебя. Так что мы друг для друга – неприкосновенная часть жизни. Ничто и никогда не станет более важным. Он выпустил колечко дыма, а потом усмехнулся. - Я какую-то больно заумную хрень толкнул, не находишь? Дон медленно кивнул. В голове как-то странно прояснялось, но он не мог сказать словами, что из тех слов поставило его сомнения на место. Как если бы все его мысли остались в голове, но потеряли вес. В другом свете. Он верил, потому что очень хотел верить. Внимательно глядевший на него Джо махнул ему, заметив что-то, и вернулся к ребятам, посоветовав делать свои дела быстрее. Маларки вздохнул в последний раз и почувствовал себя на своем месте. Вернувшись, он обнаружил Мака в центре внимания. Подумав о его фраке на церемонии, он мысленно улыбнулся. Его друга пришлось бы еще многому учить, он займется этим… - Да харе подвязку невесты обсуждать, требую свое желание, - стукнул ладонью по столу Либготт. Он оглянулся на остальных и вновь вернул себе самодовольное выражение лица. Парни замолчали и улыбнулись, все как на подбор. Определенно желание было не только Либготта. - Они целуются, остальные счастливо дрочат, - и он откинулся на стенку, сложив руки на груди. - О, ну я прямо удивлен, - протянул Мак. Его втолкнули на середину прохода. – Может вам еще в замедленной съемке? - Можно со звуком. Игры не детские, я вас знаю, - погрозил им пальцем Джо. – Как раз прямо сейчас и начнете мальчишник. - У меня какое-то неверное представление о мальчишниках, - закончил Маларки совсем уж тихо, спокойно наблюдая за приближением друга. Его тоже вытолкнули на середину прохода. – Но Джо, мамочка знает о твоих грязных фантазиях? Покрасневшего Либготта похлопали по плечу весьма добродушно. - Да ты не отвлекайся, мама подождет, - ответил наконец он. Мак смотрел ему прямо в глаза. Его ситуация нисколько не напрягала, это был вызов, который получает практически каждый, и Маларки снова заражался его спокойствием. Он бы удивился, как у Скипа получается управлять его эмоциями, но сейчас он был уверен, что они одинаково воспринимали это. Как очередную шутку, только с долей взаимной привязанности на личном соревновании, кому из них все-таки слабо. А если не соревнование, то хотя бы маленькая месть тех, кто на это решился. Сами попросили, в конце концов. Это не было неловко. Мак не раз оказывался к нему так близко, черт, да он на нем уже спал. Он давно определил личное пространство как «их». Когда он склонился к нему еще ближе, так, что их носы соприкоснулись, они улыбнулись друг другу. Никто из них не отказывался от мысли и дальше пересекать границу дружбы нормальных людей, ближе братьев и гораздо скандальнее супругов. Ощущение легкого давления на шею, ладонь Мака как-то незаметно скользнула по его руке вверх и теперь склоняла его голову ближе, снова ближе. Он мог заметить веснушки и у Мака, но не такие яркие как у него самого, но все-таки молодящие его еще больше. Все они были еще сущими детьми, многого не понимающими, и от этого незнания границы становились шире. Они не привыкали друг к другу. Они давали время добровольным зрителям привыкнуть к мысли, что они провели часть жизни, находясь на таком расстоянии друг от друга. Второй рукой Мак перехватил его руку за запястье и устроил на своей талии, взглядом объясняя ему, идиоту, что если мстить, так до конца, и догадаться обнять его можно было бы и самому. Рука удобно там устроилась, к ужасу самого Дона, и даже сползла вниз, повторяя ладонью изгиб спины. Мак шуточно возмутился и зеркально устроил так же свою. Придумывать, куда деть вторую руку, Маларки не успел, когда Мак, с силой надавив ему на спину, прижал его к себе. Рука неосознанно обняла его за шею, не успел Дон осознать, что теперь между ними нет и сантиметра. - Вот про это точно потомкам не рассказывай, - едва слышно прошептал ему Скип, и его веселые глаза были совсем, совсем близко. Маларки улыбнулся, хотел по привычке опустить голову, чтобы скрыть улыбку, когда довольный обманным ходом Мак коснулся его губ. Только на секунду, только чуть-чуть прихватывая губами верхнюю губу Маларки, он отстранился, и Дон вновь перестал успевать за происходящим. Возмутившись и чувствуя себя почти умственно отсталым, теперь он подался вперед, прикусывая нижнюю и практически кожей чувствуя, как легко заводится на отличное шоу Мак. В отместку и он не удержал прикосновения надолго, отстраняясь. «Ну и что? Я тоже так могу». «И это все, что ты можешь?». Он облизнул легкий укус и в ответ ринулся в атаку, позволяя языку скользнуть по губам Маларки, он не просил, он предупреждал. Дон наклонил голову чуть вниз и уткнулся лбом в лоб Мака, глядя куда-то вниз и почему-то тяжело дыша. Ладонь на спине довольно мягко прошлась выше и остановилась где-то меж лопаток. «Давай». Они не слышали напряженной тишины, повисшей в вагоне. Никто из наблюдающих не думал в самом деле, что желание будет исполнено, но отвести взгляда уже не могли. Всех интересовал вызов, насколько хватит. Еще мимолетное прикосновение, когда Мак целует его губы увереннее, вверх и легко щекоча носом по щеке. Это как шахматы, игра на двоих, один за другим до тех пор, пока не выявят лидера. «Сам бы уже взял и дал». «Я тут больше на девочку похож». За это Маларки чувствует себя вправе оставить ответный синяк на шее Мака, просто за то, что сравнил это со встречей с девчонкой. Нет, он думал об этом, но тело в его руках было далеко от девичьего, но, тем не менее, довольно приятное для объятий и почти знакомое. Скип запрокидывает медленно голову, позволяя отомстить, и, ткнувшись носом в его шею, Дон оставляет на коже след от зубов, зализав его виновато. Ладонь с его затылка остановилась на щеке, подняла голову, чтобы втянуть на этот раз в более похожий на серьезный поцелуй. Быстрее, привыкая к зеркальному отражению, выясняя, где приятнее всего. «Это было подло». Мак целует его в уголок губ, и это похоже на затишье перед штормом. Потому что Маларки неосознанно сжимает в кулак его рубашку и тянется вперед. Потому что ведет все равно он, и ему лишать его, Маларки, способности сомневаться в собственной разумности. Естественно, это неразумно, но он забыл, когда в последний раз целовал кого-то. Особенно так, со знанием, что это не просто формальность, а очередная борьба на изматывание, когда говорить и подкалывать можно взглядами, и получать в наказание боль и поощрение. «Я прямо даже не знаю, как тебе еще сказать, давай, как в последний раз». Он еще хотел возразить, но в его голове что-то щелкнуло. Слова Тоя, письма Фей, он шафер Мака. Кажется, он потерялся в мыслях. Уже не в отчаянии, но в стремлении узнать, правда ли. Он целовал стихийно, отстраняясь только лишь единожды позволив коснуться его языка, иногда дольше, иногда целуя совсем невинно, затем лаская небо и избегая прикосновений. Он даже не заметил, когда сам закрыл глаза, когда это сделал Скип, просто сейчас он держал его в руках и позволял творить нечто подобное. Он лишь склонял голову, открывая лучший доступ, и целовал его так, словно пытаясь уравновесить поцелуи самого Маларки. Но он не успевал за Доном, не успевал порою отвечать и прижимался сильнее, даже не следя за собственными руками. Вряд ли тем мог похвастаться и сам Дон, но даже если бы он и хотел это прекратить, он бы не смог. Стоило ему вспомнить, что это единственный раз, как он сжимал в объятиях Мака еще сильнее, так, что заслужил его непонимающий взгляд, но и он быстро исчез под новым вихрем прикосновений. Вряд ли можно было стать еще ближе, но они пытались. Осознанно или нет, но Мак прогнулся в спине, прижимаясь к бедрам Маларки, и тот с некоторым стыдом обнаружил собственную эрекцию, собственные ответные движения. Он скорее почувствовал, чем услышал, легкую вибрацию горла Мака, и только лишь по наитию вернулся к его губам, не позволяя звуку вырваться. Ему было слишком жарко, в одежде – неудобно, и чужие руки уже давно пытались пробраться под вытащенную из под ремня рубашку, но каждый раз останавливались. Ему было слишком неловко смотреть вниз, поэтому он целовал ямку у основания шеи и чувствовал, как часто дышит его друг. Он и сам не отставал, и в голове вертелись какие-то дурацкие мысли о побеге на Куррахи. Он очнулся только тогда, когда услышал тихий гортанный стон Мака, в следующую секунду распахнувшего глаза. Взгляд был еще не совсем осознанным, но постепенно ощущение реальности возвращалось, заставляя потемневшие, было, золотые глаза светлеть. Маларки и сам в ту же секунду ощутил волну не самых приятных мыслей, затопивших его сознание. Он был бы и рад отпустить Мака, но в голове, где-то далеко билась мысль о том, что это все, больше никогда. Он не мог позволить уйти ощущению близости и чужого тепла покинуть его, вторую потерю за один день он вряд ли перенесет так же стоически. Мак решил все. Он улыбнулся ему так, словно шалость удалась, и отступил на шаг назад, только на секунду дольше нужного задержав руку на его запястье. «Ну и не страшно». «…» «Да хорошо же сыграли». «Отлично». Маларки потер лоб и оглянулся. Видимо, шоу действительно удалось, раз особенно близсидящие пытались проморгаться, и теперь смотрели на них совсем по-другому. Не с отвращением, но почти с уважением, как если бы глядя на них теряли себя и воображали нечто подобное. - Дальше без меня, - сообщил он охрипшим голосом. Тяжелее отчего-то было поймать понимающий взгляд Тоя. После горсти холодной воды стало определенно лучше. По крайней мере, он только перед зеркалом ощутил степень напряжения, камнем давившее на основание шеи сзади. Соответственно, она же помогла и с проблемами другого рода, за которые было уже стыдно. Но что он вряд ли мог простить себе, так это потерю грани между шуткой и настоящим поцелуем, что он сорвался тогда, когда его друг получил согласие на предложение руки и сердца. Вряд ли бы он желал стать мужем Мака (а мысль вызвала улыбку), стирать его бесконечные запасы носков он с радостью поручил ей, но его часть, ту, что согласна на отношения любого рода, с остальными, он хотел занять полностью. А еще лучше понять, как вести себя теперь. Мак поймал его в первом же пустом отделении. Вдохновленные их смелостью, парни продолжали играть. Поэтому они довольно быстро нашли место, где можно было бы поговорить. - Нет, ну ты конечно можешь раздуть скандал, но я бы не придавал этому особенно большого значения, - его ладонь легла на колено Маларки. Он был обеспокоен, несмотря на ироничный тон. – Что скажешь? - Скажу, что теперь ты обязан на мне жениться, - неуверенно улыбнулся Маларки. Ладонь он не убрал. Он и так был согласен на все, что ему предложит друг. Этакий хвостик. - Я могу попросить Лаза изобразить Синка и заключить брак, - подколол его Мак и облегченно выдохнул. – Вообще-то я хотел попросить тебя придать значение этому. Маларки собирался переспросить. Теперь он слишком поторопился. Это было совсем не похоже то, что было несколько минут назад. Это была самая настоящая просьба, и Маларки не был готов брать ответственность за свое решение. Тем не менее, он его принял, доверяясь, как и привык это делать. Он вообще не представлял, разрешение на что у него спрашивают. - Я не знаю, надо ли это говорить. Может я еще сам себе этого не сказал. Пока мы здесь, весь остальной мир – там. Далеко. Кажется, что все, что произойдет здесь, оно не повлияет на что-то там. Это такая политика «здесь и сейчас». Говорят, на войне самое то. Я знаю, что мечтать о будущем бесполезно, говорить тоже, но если этого не сделать сейчас, то когда? А решать… мы будем потом. *** «Я оглянулся на остальных, у некоторых из них были покрасневшие глаза. Они плакали. В первый раз за всю войну. Плакали все. Но не я. Я был старшим сержантом. В запасе больше не было офицеров, я был главным. А сержант не может позволить себе чашку кофе в четверти мили от передовой. Или не может позволить себе плакать. Никого не волнует, насколько быстр случаются события. Нужно просто плыть по течению этой гребанной реки…» Я не плакал, узнав, что Скип Мак мертв. Это пришло позже. Много позже. Но это все еще причиняло боль. Черт, мне никогда не было так больно. Он был мне как брат. Нет, ближе, чем брат. Я был слишком истощен морально, чтобы реагировать. Слишком устал. Я не спал две ночи, когда Роу сообщил мне. ….. - Маларки, прости, но это правда Скип, - сказал он. – Он мертв. И Пенкала тоже. Я просто сел на край окопа как человек, слишком долго пробывший на холоде. Я оцепенел. Мой мозг приказывал говорить, но я не мог, слова будто застыли в голове. - Как…это случилось? – я, кажется, шептал. - Сотня ярдов от передовой, во время артобстрела. Он и Пенкала были на открытом месте, а потом наконец нашли окоп. Лаза тоже застали врасплох, парни звали его к себе в окоп. Роу сделал паузу. Я коротко кивнул, вперед и назад. Я закрыл лицо ладонями, отмороженные пальцы ничего не чувствовали, ровно как и я сам от полученных новостей. - Он упал в снег, когда бомба приземлилась прямо в окоп. Она нашла их так, словно у нее были глаза. Я оглянулся. Я думал о Фэй Таннер, оставшейся в Тонаваде. ….. - Спасибо, Роу, я в порядке. Он порылся в кармане. «Вот», - сказал он, вложив треснувшую ведь в мою ладонь. – Он бы хотел, чтобы это осталось у тебя. …. Мы часто мечтали. Что было бы, если бы мы навестили друг друга после войны… Я собирался увидеть его старый дом в Нью-Йорке. Встретиться с Фэй, с девушкой, о которой я столько слышал, потому что Скип только и говорил о ней. Может они даже были помолвлены. … Я встретился с Фэй, к своему стыду, тогда, когда она сама приехала ко мне. Она полюбила хорошего человека, и это совсем не значило, что она забыла Мака. Они поженились в 1950. Она все еще хранила крылья Мака, я послал ей их в письме. Когда HBO фильм Стивена Спилберга, у нее взяли интервью. Мои друзья увидели ее имя в заголовках и сообщили мне, и я решил выйти с ней на связь. Это было тяжело – я собирался познакомиться, не увидев ее перед собой – но она была очень приветлива и добра ко мне, именно такая, какой я себе ее и представлял. Она прислала мне два письма, что я когда-то отправил ей после смерти Мака. Она хранила их все это время. В девяностых она приехала на встречу ветеранов и актеров в Кентукки. Я обнял ее, и мы плакали вместе." Donald Malarkey, “Easy Company Soldier”